— Здесь слишком жарко, — пояснил он. — Мы пойдем наверх.

— Но... — Ровена испуганно уставилась на трап, ведущий на шлюпочную палубу.

— Никаких «но»! Забыла, что я сказал? Сегодня правят первобытные люди. Я не прошу, я иду и беру! — И прежде чем она успела произнести хоть слово, Блейк подхватил ее на руки и взлетел на верхнюю палубу.

Перед ними простиралось огромное пустое белое полотно. Над головой чернело ночное небо. Вдалеке виднелись очертания безлюдных в это время суток теннисных кортов и аккуратно размеченных спортивных площадок. Интересно, почему так неудержимо бьется сердце? От испуга, что Блейк так быстро бежал по ступеням? Или оттого, что он, высокий и грозный, стоит рядом с ней?

Ровена бессознательно отстранилась и медленно побрела к еле видной в темноте капитанской рубке. Ночь была теплой. Все вокруг дышало романтикой и чудесами, как в театре. Ровену потянуло куролесить и хохотать, как будто шампанское подействовало только сейчас. Все казалось далеким и нереальным, а сама она — бестелесным существом. «Сегодня все не так, как всегда, — думала девушка. — Сегодня карнавал — ночь чудес и фантазий». И внезапно ею овладело безумное отчаяние. Через четыре дня она будет дома, и все кончится — круиз, встречи с Блейком — все.

Словно эхом откликаясь на ее мысли, Блейк взял ее за руку и развернул к себе. Его серые глаза тускло поблескивали в полутьме.

— Ровена... — медленно проговорил он.

Девушка не могла оторвать глаз от этого темного бородатого лица, смутно вырисовывающегося на фоне звездного неба. Ее голос дрожал.

— Блейк... — прошептала она.

— Вот так все и начиналось. — Ровена не поняла, и он пояснил: — Все как в старые добрые времена. Ты и я. И луна. И больше ни души. Сегодня, правда, луны нет, — взглянув на небо, поправился он. — Но все остальное на месте — романтическая обстановка и двое влюбленных. Слышишь? — указал он вдаль. — Играет музыка. Если бы у нас была «наша» песня, — его голос насмешливо задрожал, — держу пари, они играли бы именно ее.

Сдерживая трепет в груди и понимая, что игра идет только в одни ворота, Ровена все же решила потягаться с ним в дерзости и легкомыслии.

— Интересно, как бы она называлась — эта наша песня? «Ах, какая встреча» или, может быть, «Все это было, было...»?

Блейк даже рассмеялся:

— Господи, Ровена, ты хоть когда-нибудь бываешь серьезной? Или у тебя все так — шуточки-прибауточки?

— Иногда бываю. — Она отвернулась. — Но ты и сам, похоже, шутил, разве нет?

— А знаешь, почему я привел тебя сюда? — спросил он, пристально глядя на нее. — Я хочу тебя. Хочу зацеловать тебя до полусмерти!

Ровена вся задрожала и, чтобы скрыть свои истинные чувства, зло набросилась на него:

— Не много ли ты на себя берешь? Или ты снова вспомнил, что сегодня вечером правят первобытные мужчины, да?

— Не смей быть такой холодной! — не на шутку разозлился Блейк и крепко прижал девушку к себе. А в следующее мгновение он уже страстно и требовательно целовал ее, словно на самом деле играл роль дикаря.

Вселенная пошатнулась, и мир поплыл у Ровены перед глазами. В ушах шумело. Она совсем потерялась, утонула в этом яростном, отчаянном поцелуе. Все несчастья последних дней улетели прочь. Теперь она хотела лишь одного — целовать Блейка снова и снова. Все остальное не имело ровно никакого значения.

Она любит Блейка, любит! Она всегда его любила. Так что же может быть важнее, чем стоять здесь, в его жарких объятиях?

А разве ничего?

Медленно и безжалостно разум возвращал ее на землю. К Джеффу и к Хелен. И жестоко напоминал о том, что для Блейка она всего лишь мимолетное увлечение.

Ровена резко дернулась, пытаясь освободиться, но он не отпускал ее.

— Что случилось?

— Блейк, пожалуйста... — Чуть не плакала она.

Больше он не стал ее удерживать. Ровена отвернулась и, шатаясь, подошла к краю палубы и крепко вцепилась обеими руками в поручни, как будто надеялась, что это поможет ей усмирить непокорные чувства. Она не должна была сюда подниматься и позволять Блейку целовать себя. Легкомысленное настроение быстро улетучивалось, как лопаются пузырьки на шампанском. Подошел Блейк, и она, не глядя на него, уныло вздохнула.

— По-моему, мы поступили неправильно, скверно.

— Почему же? — он был явно раздражен и расстроен. — Раньше мы часто целовались.

— Раньше мы оба были свободны.

Глава 18

Они еще долго стояли молча, прислушиваясь к мерному шуму корабельных двигателей да тихому хлопанью брезента, закрывавшего спасательную шлюпку. Издалека доносились еле слышные звуки музыки и вызывали ностальгию по безоблачному прошлому.

— Понимаю, — наконец спокойно отозвался Блейк. — Так, значит, ты все же послушалась моего совета? Очень благоразумно.

— Да.

— Хотя, думаю, ты давно решила с ним обручиться, иначе не поехала бы с этим типом в круиз, — безжалостно добавил он.

— Нет. — Казалось, она не в состоянии выдавить из себя больше односложного слова.

— Как ты только что сказала, — передернул он плечами, — «наша» песня, скорее всего, называлась бы «Все это было, было...».

О господи! Как ей хотелось обернуться и крикнуть: «Моя помолвка с Джеффом — ужасная ошибка. Я собираюсь ее порвать. Я люблю тебя! Я всегда любила только тебя одного! Если я тебе не безразлична, мы можем попробовать начать все сначала». Но первый шаг должен сделать он, Блейк. А если она ему безразлична... Довести мысль до конца Ровена не успела.

— Наша встреча — чистое безумие, — гнул свое Блейк. — Мы оба слегка выбились из колеи. Признаю, я вел себя непростительно, но я не знал, что ты... что ты теперь навсегда связана с Джеффом. Надеюсь, ты простишь меня?

Простить его? Но за что? За этот дерзкий обжигающий поцелуй? За то, что на мгновение вернул ей надежду?

В горле у нее пересохло, и говорить было трудно.

— Забудь, не бери в голову.

— У нас никогда ничего не выйдет, — словно не слушая ее, бубнил Блейк. — Даже... даже если убрать со сцены Джеффа. Вот вылечу руку и вернусь к гонкам, а ты с этим никогда не сможешь смириться. Люди не меняются, по крайней мере внутренне.

«Но я изменилась! — мысленно стонала Ровена. — Прежние страхи исчезли без следа. Я больше не боюсь трудностей и опасностей. Я лишь хочу быть с тобой и любить тебя до конца моих дней».

Казалось, Блейк ждал, что она что-нибудь скажет. Сцена неприятно затягивалась. Ровена обернулась, но не смогла посмотреть ему в глаза, хотя голос ее звучал на удивление спокойно.

— Как ты и сказал, ситуация... странная. Раньше ни один из нас в такую не попадал. Неудивительно, что мы вели себя довольно глупо. — Ровена и не подозревала, что может быть настолько бесстрастной. И, пока тонюсенькая нить самообладания не лопнула, поспешно добавила: — Я иду вниз. Пожалуйста, прошу тебя, не провожай меня.

В конце палубы она остановилась и лихорадочно вцепилась в перила. Так! Она ни в коем случае не должна выдать себя! Все кончено. Блейк никогда не догадается, что она к нему чувствует. Ее шатало, как после тяжелой физической работы. Дышать было трудно. Сзади, как назло, послышались громкие голоса, и мимо прошмыгнула веселая, смеющаяся пара. Ровена сделала вид, что возится с непокорной туфлей. Надо же как-то объяснить, почему она стоит здесь одна и как сумасшедшая вцепилась в перила. Отдышавшись, она спустилась на следующую палубу и сразу же наткнулась на леди Вудсон.

— Ровена, дорогая, где ты была? Джефф повсюду тебя ищет. По-моему, он пошел туда. Но не бегай за ним, лучше посиди с нами. Так утомительно выстаивать все эти парады, правда? Хотя этот — на редкость интересный. — Она искоса взглянула на девушку. — Да ты и сама устала. Такая бледненькая. Все из-за жары, да?

Нет, ее страдания не кончатся никогда! Вечер будет тянуться вечно. Еще не было и половины двенадцатого, и пассажиры вовсю развлекались. Танцплощадка была переполнена, бар забит, всюду смех и радостное оживление.