В путешествиях АВП принимает участие довольно большое число народу. Так, в Африке было 10 человек, а в Нарьян-Мар ездило 18. Конечно, такие большие группы не всегда ездят вместе, — иначе бы нам пришлось слишком подолгу стоять на трассе в ожидании больших перегонных автобусов. В России мы ездим комплектами по 1-2 человека, встречаемся вместе в городах, в заранее оговоренных местах, и затем, после встречи, вновь продолжаем путь разрозненно.

Обычно места и время встреч назначены заранее, за много дней (иногда даже месяцев). Человек, который не успел на какую-либо встречу, может поспешить на следующую. Если он не знает, где и когда следующая стрелка, он может позвонить в Москву по заранее известному телефону — куда мы сообщаем состав прибывших на последнюю стрелку, дальнейшее направление движения, место и время очередного сбора. Путешествия наши обычно неторопливы, и ещё не было случаев, чтобы кто-нибудь случайно отстал от основной группы.

В африканском путешествии, длившемся более полугода, участники поездки по своей воле разбредались на тысячи километров и расползались порой на несколько стран друг от друга. Но и в этом случае мы поддерживали связь друг с другом при помощи Интернета и знали, в какой стране кто из нас сейчас находится.

Порой нам попадаются и такие места, где возможно движение даже большой группы людей нераздельно. Так, впятером в одном кузове «Камаза» мы провели 3.5 суток, возвращаясь из Эвенкии в феврале 2002 (машина Тура-Красноярск). А из Гедарефа (Судан) до Гондара (Эфиопия) мы ехали неделю нераздельной шестёркой, сменив 17 машин, из них восемь легковых. А зимой, едучи в заполярный Нарьян-Мар, мы уехали вдесятером в открытом кузове одного грузовика. А возвращаясь с весенней «Эльбы» (встречи автостопщиков), более 20-ти человек были подобраны одним пустым перегонным автобусом (проехали 230 км). Впрочем, такие групповые поездки случаются редко.

Вы всегда ездите бесплатно?

Есть такое довольно распространённое простонародное (и журналистское) мнение, что автостопщик, тем более А.Кротов, должен всегда ездить бесплатно. Это такое же странное мнение, как и противоположное ему (что все должны всегда ездить платно).

По сути дела, «вольный путешественник»(я считаю себя именно вольным путешественником, а не просто автостопщиком) потому и «вольный», что он волен выбирать, куда он едет, как он едет, платно он едет или бесплатно. Нет ничего греховного в том, чтобы проехать где-нибудь платно; я сам нередко езжу цивильно в поездах. Бывали даже случаи, что я без каких-либо огорчений давал деньги водителю, неожиданно оказавшемуся деньгопросом; были несколько случаев, когда я даже давал денег водителю ещё прежде его намёка об этом, понимая, что данный экземпляр ждёт и будет доволен пожертвованию… Также были случаи, когда мне случалось врать, говоря, что денег нет, особенно в Индии, где активное деньгопрошение и непонимание водителей утомляло.

В общем, платить или не платить — дело совести каждого. Конечно, лучше объяснить свою сущность водителю до поездки, — чем потом огорчать его и себя. Но вольный путешественник не перестанет быть таковым, если где-нибудь заплатит, например, за проезд, или воспользуется так называемым «рейсовым»транспортом — платно или бесплатно. Смысл путешествий, как вы догадываетесь, вовсе не в этом!

Некоторые люди думают, что смысл путешествий автостопом, особенно дальних — это «бесплатно»проехать какой-нибудь маршрут, как бы на спор. Конечно, путешествие автостопом обычно происходит естественно и бесплатно, в России и во многих иных странах это подразумевается по умолчанию. Но есть особые водители и особые страны. Наличие каких-либо скандалов на эту тему только подчёркивает глупость автостопщика, не сумевшего объяснить свою сущность вовремя и понятно. У меня тоже проявляется порой такая глупость — а жаль… По-хорошему говоря, все пути, проеханные на потенциально деньгопросных машинах и кончившиеся скандалом или просто непонятной ситуацией (у нас вот в Замбии и Ботсване такое было) — это наш автостопный грех. Водитель не обязан объяснять свою сущность и размещать таблички «платный» / «бесплатный» на лобовом стекле; это наша обязанность — объяснять свою сущность понятно.

Если водитель неожиданно захотел денег, как правильно поступить?

Проще всего сказать, что денег нет, введя и себя, и водителя в огорчение. К сожалению, так это иногда и происходит. Правда, в 1999 году, в путешествии в Таджикистан, нам попалось три водителя-деньгопроса (на 10.000 км пути), и все три случая удалось решить правильно. Вот один из этих случаев.

…От Душанбе до Ташкента — всего километров четыреста. Но дорога трудная. Сперва поднимается серпантином на первал (3373 м), потом спускается в долину, потом опять забирается на другой перевал (3378 м), потом опять спуск, и там уже большое село Ура-Тюбе, таджикско-узбекская граница и плоская равнина до самого Ташкента. Так вот, мы с Митей Фёдоровым стоим как раз в долине между этими двумя перевалами; вечереет; редкие проезжающие машины показывают нам, что идут близко и собираются поворачивать через километр-другой.

Но тут — о чудо! — небольшой грузовичок, уже долго тихо стоявший за постом ГАИ, неожиданно ожил. Со всех сторон к нему бежали какие-то люди, а кабина наполнилась водителями, пытающимися завести мотор. Мы подбежали.

— Здравствуйте! возьмите, пожалуйста, путешественников по трассе!

— В Ура-Тюбе едем.

— О! Ура-Тюбе! Ура тебе! — и мы запрыгнули в кузов, который предстал пред нами полным мешков с курагой и местных жителей.

До Ура-Тюбе — города, расположенного уже по ту сторону перевала, — оставалось всего сто километров. На хорошей дороге это два часа езды, но тут, в горах, будет три-четыре часа, — прикидывали мы.

Однако, сей грузовик оказался не очень быстр. Мы ехали с многочисленными остановками и потратили на сто километров целых десять часов! Сразу после места, где мы сели, дорога пошла «серпантином» в гору. Проехав километра два, водители остановились на заправку. Заправщик представлял собой грузовик с бочкой. Пока таджики сторговались о цене бензина и перелили его из одного грузовика в другой посредством шланга и канистр, прошло не меньше получаса. Опять тронулись, но километров через семь остановились пить чай в какой-то придорожной, продуваемой всеми ветрами столовой. Мы с Митей купили лепёшку, а чаем нас угостили бесплатно. Через полчаса тронулись вновь, но на самом крутом участке мотор заглох, и всем пассажирам пришлось толкать грузовик задом, вниз под горку, пытаясь завести его с ходу.

Тем временем начало темнеть. Мы тронулись вновь по бесконечному серпантину, но даже после трёх часов супер-езды мы всё ещё видели внизу ту же самую деревню с поворотом на Пенджикент, где стояли три часа назад. Потом совсем стемнело, заветрило и похолодало, на небе показались звёзды.

Раз или два в час нас обгоняли какие-то перегруженные легковушки.

— Вон машин как много, а мы едем в этом кузове, — заметил мой напарник.

— Митя, тебе одного не хватает: надо верить в то, что «последовательность событий всегда правильна». А если нам кажется, что что-то в нашем путешествии неправильно, значит, последовательность событий ещё не завершилась. Да и что ты беспокоишься: ведь всё равно завтра будем в Ташкенте!

— Да вот, могли бы доехать побыстрей!

Грузовик опять остановился: закипела вода в моторе. Тёмный силуэт водителя при свете фар отправился с ведром к придорожному ручью, зачерпнул воды и стал обливать капот. Как в огромном проекторе, на соседнем склоне появился гигантский силуэт водителя, машущий силуэтом ведра.

— Я тебе говорю: ты через десять лет будешь помнить, как мы ехали ночью по таджикским перевалам, на мешках с курагой, смотрели на эти звёзды и на эту огромную тень с ведром. Ты ещё вспомнишь это!

Не знаю, уверовал ли Митя в мои слова, но больше не высказывал желаний пересесть в другие машины. Вскоре мы достали спальники, шапки (ух и прохладно же ночью ехать в кузове на высоте 3500!) и погрузились в сон.