Деятельность «светила» была обставлена с чрезвычайной помпой. Тейлор провозгласил себя личным хирургом-окулистом короля Георга II, а также «офтальмиатером» (офтальмологом) Папы Римского, императора Священной Римской империи и еще нескольких важных особ, в том числе вице-короля Индии и некоей мифической грузинской принцессы. Тейлор, окруженный толпой слуг и почитателей, разъезжал по городам Европы в карете, на дверцах которой были изображены глаза, и всюду произносил напыщенные речи, в которых потоки самовосхваления перемешивались с непонятными медицинскими терминами. Затем начиналась череда «чудесных исцелений». Самозванец смело резал катаракты, после чего накладывал прооперированным повязки и запрещал их снимать в течение нескольких дней, которых ему хватало для того, чтобы уехать из города как можно дальше. По словам современника, он руководствовался достаточно простым принципом: «Если операция увенчается успехом, тем лучше, если же нет – пациент останется таким же слепым, как и был до операции». Впрочем, не все его пациенты оставались при своем. Известно, например, что композитор Гендель именно после операции Тейлора окончательно ослеп, а Иоганн Себастьян Бах, по мнению некоторых биографов, умер от осложнений. Незадолго до смерти ослеп и сам Тейлор.

Еще большей славы добился другой офтальмолог – Джеймс Грэхем, который, вероятно, вполне искренне полагал, что нашел способ исцелить все недуги человечества. В молодые годы начинающий врач съездил в Америку, где познакомился с Бенджамином Франклином и пришел в восторг от его опытов с электричеством. Грэхем решил, что с помощью электроэнергии сможет напитать живительной силой любого больного, и, вернувшись в Лондон, в 1775 году начал собственную практику. Грэхему удалось привлечь нескольких богатых клиентов, что позволило ему в 1779 году открыть грандиозный «Храм здоровья», представлявший собой нечто среднее между частной клиникой и увеселительным заведением. Вход в «Храм здоровья» стоил две гинеи – значительная сумма по тем временам, но внутреннее убранство того стоило. В богато отделанных залах играла музыка, среди цветов и античных статуй бродили девушки, одетые на манер греческих богинь. Жаждущие приобщения к последним достижениям науки могли послушать лекции самого Грэхема или же пройти курс лечения по его методике. Лечение обычно заключалось в том, что пациент садился на подобие электрического стула и наслаждался легкими разрядами тока.

Те, кому было мало диковинных электрических аппаратов, могли провести время в грязевых ваннах, которые, по словам Грэхема, питали организм всем необходимым для жизнедеятельности. Доктор даже утверждал, что лично провел две недели без еды, сидя в ванной. Впрочем, самым привлекательным в его ваннах была не грязь, а Эмма Лайон – будущая знаменитая леди Гамильтон и любовница адмирала Нельсона, а в те времена лучшая из «богинь здоровья» грэхемского «Храма». Для тех же, кому общение с Эммой не могло помочь, существовала «божественная кровать», которая за одну ночь исцеляла мужчин от импотенции, а женщин от бесплодия. Ночь в «божественной кровати» стоила £50, что примерно соответствовало годовому доходу джентльмена средней руки, но желающие выспаться в чудесной постели все равно находились. В первое время «Храм здоровья» пользовался бешеной популярностью, но уже в 1782 году его пришлось закрыть, поскольку доходы от заведения не могли покрыть гигантских долгов доктора. После этого провала звезда Грэхема закатилась, хотя он и пытался сопротивляться ударам судьбы. Для начала доктор попытался заняться просвещением масс, рассказывая им о сексе, но после лекции о «тихих радостях супружеской жизни» ему запретили выступать перед публикой из-за «неприличного содержания» его речей. На склоне лет Грэхем и вовсе превратился в некое подобие городского сумасшедшего – он призывал пить только воду и носить одеяния только из трав и дерна, поскольку шерстяная одежда причиняет здоровью непоправимый вред.

Таким образом, XVIII век стал свидетелем появления шарлатанов нового типа – ученых-ренегатов, перешедших в лагерь противника и променявших честный и скромный труд врача на щедро оплачиваемую деятельность. XIX век дал миру подлинную революцию в медицине, и племя шарлатанов не могло не воспользоваться такой возможностью. К шоуменам, держателям патентов и псевдоученым, существовавшим в предыдущие века, добавился новый тип – корпоративные шарлатаны.

Родиной крупного шарлатанства стали США, где привычка вести бизнес с размахом существовала с первых лет независимости. Около 1805 года в Филадельфии обосновался бывший башмачник Томас Дайот, который начал патентовать и продавать свои лекарства. Хотя их целебные свойства были довольно сомнительными, Дайот сумел потеснить конкурентов благодаря грамотному маркетингу. Себя он провозгласил доктором, который якобы проработал много лет в Лондоне и Вест-Индии, а свою фирму именовал не иначе как колледжем, и публика начала с удовольствием покупать его эликсиры. Предприниматель смело поглощал конкурентов, снижая цены на свои товары, а после – скупая патенты разорившихся фирм. Дела велись с размахом. К 1810 году его фирма уже имела 41 отделение в 36 городах страны, а к 1814 году в одном только штате Нью-Йорк его отделения были в 14 городах. Со временем Дайот прикупил несколько стекольных заводов, на которых начал изготовлять бутылки для своих препаратов, причем задолго до менеджеров Coca-Cola бизнесмен додумался придавать своим бутылкам особую, сразу узнаваемую форму, чтобы продукция его «колледжа» всегда имела фирменную упаковку. С годами бизнес Дайота настолько окреп, что в распоряжении предпринимателя оказался целый город, построенный вокруг фабрики, на которой изготавливались его лекарства.

В Дайотсвиле каждый житель подчинялся строгому уставу и должен был мириться с запретом на азартные игры, сквернословие и алкоголь. К концу карьеры Дайот жил в поместье, которое стоило $250 тыс., получал сказочный годовой доход в размере $25 тыс. и разъезжал в экипаже, которому мог бы позавидовать английский лорд.

Существовали и фирмы поменьше, причем расцвет их пришелся на вторую половину XIX века. Так, в 1881 году американцы Хили, Бигелоу и Оливер основали компанию индейской медицины Kickapoo, которая на поверку оказывалась передвижным шоу наподобие цирка шапито. Фактически представления Kickapoo мало чем отличались от представлений средневековых «черретано» – с той лишь разницей, что в шоу XIX века принимали участие настоящие индейцы, которые в перерыве между туземными плясками рассказывали публике, как всевозможные индейские мази и притирки спасали их от неминуемой гибели. Была и другая особенность. Сотрудники компании Kickapoo и других подобных балаганов отличались способностью придумывать симптомы истинных или несуществующих болезней и запугивать ими доверчивых зрителей.

По свидетельствам современников, «доктора» из шоу умело вводили публику в состояние легкой паники: «Вы когда-нибудь поутру чувствовали, что вам тяжело встать? У вас отличный сон и отличный аппетит, но вам совершенно не хочется вставать! Когда-нибудь такое с вами было?.. Ладно, ребята, может, вы того и не знаете, но это первый симптом прогрессирующего туберкулеза!» Если же аудитория слабо реагировала, шоумен продолжал: «Вы вот смеетесь… а в каждом из вас гнездятся семена смерти! Что это, рак? Или, может быть, туберкулез? Или, может, какая-нибудь неизвестная науке болезнь?» Когда публика доходила до нужной кондиции, ее начинали пугать страшными историями о жизни и смерти известных людей: «Болезнь почек заползает в вас тихо, как змея. Аки тать в нощи! И не смотрит, богатый ты или бедный. Вот архиепископ Кентерберийский шел по лестнице из английской церкви, да вдруг как свалится, что твой бычок на бойне! Помер! Ну, они там вскрытие сделали и ничегошеньки не нашли ни в желудке, ни в сердце, ни в легких. Но, джентльмены, когда они заглянули ему в почки… да, джентльмены, почки у него были, что ваши тухлые помидоры». В качестве экспоната использовался гигантский червь нематода – кишечный паразит, купленный на скотобойне и заспиртованный в банке. Естественно, публика узнавала, что такие страшилища могут завестись в животе у любого, если только не принимать соответствующие микстуры. Продажи шли с большим успехом.