В период правления Узбека военная политика Золотой Орды по отношению к Руси претерпела некоторые изменения. Новый хан практикует отправку послов, сопровождаемых военными отрядами, предназначенными для осуществления конкретной цели. За период от начала его правления (1312 г.) до получения великокняжеского стола Иваном Даниловичем Калитой (1328 г.) на Руси побывало девять посольств (в некоторых было по 2–3 посла) в сопровождении различных по силе воинских отрядов и одна рать, возглавляемая пятью темниками. При этом деятельность ни одного из послов даже с очень большой натяжкой нельзя квалифицировать как дипломатическую. Итоги их появления на Руси сводились к разорению городов и целых волостей, избиению их жителей и угону пленных. Особо нужно отметить, что летописи никогда не упоминают путей прихода и ухода послов; видимо, это были обычные, постоянные дороги в Орду, по которым туда ездили и князья. А за передвижением послов по русской территории можно следить лишь по разоренным ими городам.
Первые послы были направлены Узбеком для сопровождения великого князя Михаила в 1315 г. [953]Судя по характеристикам летописи («татарове силни»), а также по тому, что во главе стояли три посла — Таитемерь, Махрожа и Инды, посольство представляло собой довольно значительное воинское соединение. Оно «много зла сотвориша» в Ростове и разбило новгородскую рать под Торжком. На следующий год появились послы Сабанчи и Казанчи, которые «много зла сотвориша Ростову». [954]В 1317 г. вместе с Юрием Московским пришел печально знаменитый Кавгадый, отряд которого сначала направился к Костроме, а затем потерпел поражение под Тверью вместе с великокняжескими силами. [955]Посол Кончак в 1319 г. направился к Костроме, где было убито 120 человек, а оттуда его отряд повернул к Ростову, ограбив не только город, но и окрестные сёла. [956]В 1320 г. во Владимире действовал отряд посла Байдера. [957]Тогда же в Ростове уже в третий раз появились «зли татарове», но доведенное до крайности постоянными разорениями население «изгониша их из града». [958]Конкретная задача, связанная с выплатой «выхода» была поставлена перед послом Гаянчаром, прибывшим в Кашин в 1321 г. Действия его здесь «много тягости учинили Кашину». [959]Один из наиболее значительных по воинской силе послов — Ахмыл — появился в 1322 г. Возглавляемый им отряд не только «пожже мало [205] не весь» Ярославль, но и прошелся по Низовским города «много зло христианом сътвориша». [960]
Наконец, венцом всех практически безнаказанных бесчинств, чинимых на Руси золотоордынскими послами, стал приезд родственника Узбека Чолхана в Тверь в 1327 г. Действия его отряда вызвали восстание горожан, которое подробно и неоднократно описано. [961]В ответ на уничтожение посла и его отряда Узбек послал в Тверь исключительно с карательными целями очень значительное по численности войско, которое в летописи расценено как «великая рать». [962]По сравнению со всеми предыдущими отрядами послов это была действительно значительная армия, возглавляемая Федорчуком, Туралыком, Сюгой и пятью темниками. [963]Действия ее не ограничились взятием и сожжением Твери, взят был также Кашин, «а прочия грады и волости пусты сътвориша». Конкретно в летописном рассказе упоминается лишь одна Новоторжская волость. [964]Избиение отряда Чолхана и спешная организация карательной экспедиции 1328 г. как бы подвели итоговую черту целому периоду золотоордынской политики по отношению к Руси. Кочевая аристократия на конкретном примере почувствовала резкий скачок в антиордынских настроениях русского населения, перешедшего от пассивной обороны к активной борьбе. Правительство Золотой Орды вынуждено было искать и вырабатывать новые основы поддержания своего властвования на Руси. Произошедший перелом был настолько четок и практически ощутим, что летописцы с полным правом отметили его записью о том, что с 1328 г. «бысть оттоле тишина велика на 40 лет, и престаша погании воевати русскую землю». [965]
Конечно, сама суть монгольского властвования на Руси — «клятого ига» — зиждилась исключительно на военной силе, на постоянно довлевшей угрозе вторжения и жестокого разгрома. Это прекрасно понимал и великий князь Иван Данилович, деятельность которого немало способствовала сохранению «тишины великой». При этом было бы неправильно истолковывать это понятие в буквальном смысле. Золотоордынские послы и военные отряды продолжали появляться на русской земле, но по сравнению с предыдущим периодом они приходили значительно реже и цели их появления порой даже носили действительно характер дипломатических переговоров по каким-то вопросам.
Первое появление золотоордынских войск после 1328 г. в летописях зафиксировано под 1333 г., когда монгольский отряд под предводительством Калантая и Чирича совместно с силами брянского князя ходил на Смоленск. [966]В 1338 г. в Твери появились вместе с вернувшимся из Орды князем Александром «послы силны Киндяк и Авдул». В чём конкретно состояли их действия и на какой территории, летопись не сообщает, но в результате ее «много сътворишеться тягости христианом». [967]
Через семь лет, в 1340 г., повторился поход на Смоленск, [206] для чего из Орды пришел посол Товлубий. Возглавляемый им отряд прибыл в Переяславль Рязанский, а оттуда уже направился к Смоленску. [968]Результаты похода были более чем скромные: простояв под городом несколько дней, объединенные русско-ордынские силы удалились прочь, не взяв его.
В 1342 г. в Переяславль Рязанский направляется посол Киндяк с отрядом. Перед ним была поставлена конкретная цель: посадить на рязанском княжении Ярослава Пронского. Сопротивление этому приказу хана оказал князь Иван Коротопол, который «затворися в граде и бися весь день». Ночью ему удалось бежать из осады, а ворвавшиеся воины Киндяка, как всегда в подобных случаях рассматривая захваченный город наградой за свои труды, часть жителей перебили, а большое число увели в плен. [969]
На конец 40-х годов приходится появление в Москве двух послов: Коги в 1347 г. и Тотуя в 1349 г. О каких-либо конкретных действиях Коги летопись ничего не сообщает, что позволяет предполагать чисто дипломатический характер его миссии. [970]Появление Тотуя в резиденции великого князя Семёна Ивановича было связано с выдачей ему на суд по решению Джанибека литовской дружины во главе с Корьядом. Арестованных литовцев, виновных в опустошении великокняжеских владений, в Москву доставил конвой под командованием Тотуя. [971]
С 1349 до 1357 г. в летописях не содержится каких-либо сообщений о появлении на Руси золотоордынских военных отрядов или просто послов. Зато в 1357 г. сообщается о прибытии четырех послов, каждый из которых имел отдельное поручение. Наиболее безобидное и мирное исходило от ханши Тайдулы к митрополиту Алексию с просьбой об излечении ее. [972]Появившийся тогда же в Москве Ирынчей охарактеризован как «посол силен», т. е. прибывший в сопровождении значительного военного отряда. [973]Прибытие вместе с ним купцов-сурожан позволяет думать, что целью посольства было выяснение финансовых вопросов, скорее всего связанных с получением крупных кредитов под сборы на выплату «выхода». Приезд Ирынчея несколько напоминает появление посла Гаянчара в 1321 г., который требовал уплаты долгов жителями Кашина, о чём упоминалось выше. Следом за Ирынчеем появился посол Иткара «по запрос ко всем князем роуським». [974]И, наконец, осенью «прииде из Орды посол силен именем Кошак, и велика бысть истома князем русскым». [975]Снаряжение на Русь за очень короткий срок одного за другим нескольких посольств после столь длительного перерыва (с 1349 г.), свидетельствует об экстраординарных событиях. Скорее всего, они были связаны с организацией и проведением в это самое время крупного похода на Иран, во главе которого находился сам Джанибек. Для такого широкомасштабного предприятия требовалось немалое количество средств и людской силы, которые хан надеялся получить с Руси. Других причин для снаряжения одного за [207] другим трех посольств в данной политической ситуации просто не могло быть. Причем особо нужно обратить внимание на то, что ни один из послов не применял силы. Хотя два из них были подкреплены значительными вооруженными отрядами, все они имели характер дипломатических миссий и военных действий не вели. В данном случае воинский контингент позволял более категорично настаивать на требованиях, выдвинутых послами. В летописи это подчеркнуто словами о великой истоме, которую пришлось перенести русским князьям.
