В 1258 г. войска Хулагу, в составе которых находились и золотоордынские отряды, закончили завоевание Багдадского халифата разгромом его столицы — Багдада, казнив последнего халифа — Мустасима. Исповедовавший ислам Берке на это событие никак не реагировал и даже не отозвал назад свои войска, принявшие участие в уничтожении общемусульманской святыни и высшего религиозного иерарха. Зато падение [195] Багдада произвело сильное впечатление в Египте, так как теперь путь монгольской армии к берегам Нила фактически был свободен. Хулагу не замедлил припугнуть египетского султана, послав ему грубое ультимативное письмо, требуя полной покорности, уплаты дани и принятия монгольского наместника. [913]Египетский султан поспешил заручиться поддержкой против него, предложив Берке заключить тесный военно-политический союз. В качестве причины союза выставлялась исключительно религиозная основа — священная война против неверных, религиозный долг мусульман отомстить за смерть халифа. [914]Судя по молчанию источников, Берке не отреагировал на это предложение. Однако вскоре ситуация неожиданно и круто изменилась. В 1262 г. Берке потребовал от Хулагу причитающуюся ему «часть тех стран, которые он (Хулагу) завоевал, и тех денег да пленных, что он захватил, как это у них был обычай. Тот убил послов его». [915]В этом положении Берке сам предложил египетскому султану действовать совместно против Хулагу. [916]Таким образом, причина войны заключалась не в мести за убийство халифа, как это изображали средневековые арабские историки, [917]а в разногласиях по поводу дележа добычи и захваченных территорий. Вопрос усугублялся давними претензиями Золотой Орды на Азербайджан, на который за время правления Бату в Золотой Орде привыкли смотреть как на составную часть улуса Джучи. Об отсутствии в войне какой-либо религиозной подоплеки свидетельствует и то, что ее продолжили после смерти Берке правившие за ним ханы, которые не были мусульманами. Обладание Азербайджаном сулило многочисленные политические и экономические выгоды любой стороне, что подробно рассмотрено в серьезном исследовании А. А. Али-Заде, [918]поэтому здесь останавливаться на этом не имеет смысла.
Отказ хана Хулагу от выполнения вышеупомянутых традиционных обязательств перед родственниками, которые оказали ему помощь в завоевании, был прямым нарушением ясы Чингисхана. Это и дало Берке моральное право начать военные действия против Хулагуидов, хотя официальная версия, исходившая от самого золотоордынского хана, выглядела так: «Он (Хулагу. — В. Е.) разрушил все города мусульман, свергнул все дома мусульманских царей, не различал друзей и врагов и без совета с родичами уничтожил халифа. Ежели господь извечный поможет, я взыщу с него за кровь невинных». [919]Об участии золотоордынских отрядов во всех этих действиях Берке, естественно, никак не упоминает. Первый поход начался в августе 1262 г., когда со стороны Дербента в Ширван вторглась 30-тысячная армия под командованием Ногая. [920]Столкновение с передовыми частями Хулагуидов произошло в районе Шемахи, и поле боя осталось за Ногаем. Однако через некоторое время подошли свежие силы Хулагу, и 14 ноября 1262 г. несколько севернее Шемахи, у Шаберана, войско Ногая было [196] разгромлено, а сам он бежал. И только после этого в начале следующего месяца выступили основные силы во главе с самим Хулагу, которые направились к Дербенту. Схватка за эту ключевую крепость длилась весь день 8 декабря, после чего джучидские войска отступили, оставив город в руках врага. [921]Переправившись через Терек, хулагуидская армия захватила лагерь и обозы войск Ногая. В результате ответного удара 13 января 1263 г., который возглавил сам Берке, иранцы претерпели жестокий разгром в бою, длившемся «от зари до конца дня» на берегу Терека, причем при отступлении множество их воинов погибло, провалившись сквозь тонкий лед в реку. [922]Золотоордынские войска, преследуя отступающих, освободили Дербент и, углубившись недалеко на территорию Ширвана, вернулись назад. На этом закончилась первая золотоордынско-иранская кампания, не принесшая удовлетворения ни одной стороне. Однако Рашид ад-Дин сообщает, что Хулагу чувствовал себя в проигрыше, ибо «расстроенный и с удрученным сердцем занялся возмещением и исправлением потерь и приказал, чтобы во всех владениях приготовили оружие». [923]Берке в свою очередь также понял, что проведение военных экспедиций без серьезной предварительной подготовки чревато непредсказуемыми неприятностями. После окончания военных действий враждебные отношения еще больше обострились после того, как Хулагу казнил всех находившихся в его владениях золотоордынских купцов, конфисковав их имущество, а Берке не замедлил поступить также с иранскими. [924]
Смерть Хулагу в 1265 г. и восшествие на престол ильханов его сына Абаки не содействовали примирению государств. Больше того, именно в этот год началась вторая кампания, инициатива которой вновь принадлежала Ногаю. Встреча армий произошла на левобережье Куры у р. Аксу в разгар лета 1265 г. Победа осталась за войсками Хулагуидов, и потрепанные отряды раненого Ногая отступили на север, к Шемахе. [925]При этом ни одна из сторон не считала себя побежденной, так как каждая ожидала подхода основных сил во главе с ханами. При их подходе армии противников разместились по обеим сторонам Куры, «построили лагери кольцом и стали стрелять друг в друга стрелами». [926]После 14-дневного противостояния Берке решил переправиться на правый берег реки в другом месте и двинулся в направлении к Тифлису. Во время этого перехода он заболел и умер. [927]Надо полагать, что после этого его армия без возобновления каких-либо операций вернулась через Дербентский проход домой. Что же касается ильхана Абаки, то он решил обезопасить себя от неожиданных вторжений с севера возведением укрепленной линии вдоль левобережья Куры. Рашид ад-Дин сообщает, что здесь «от Далан-наура до степи Курдаман, смежной с р. Курой, построили вал и вырыли глубокие рвы. На защиту их назначили отряд монголов и мусульман, и с обеих сторон стали ходить туда и обратно караваны». [928]Точное [197] местоположение оборонительной линии определить не удалось, [929]но можно предполагать, что она тянулась в восточной части современного Азербайджана, пересекая р. Пирсагат, на которой находилась знаменитая ханега, разграбленная в XIV в. воинами Узбека. Этот равнинный район наиболее удобен для проникновения на юг, и, кроме того, здесь на пути лежит лишь одна значительная водная преграда, в то время как западнее нужно переправляться еще и через Аракс. Скорее всего, вал тянулся с востока на запад от берега Каспия до района современного города Кюрдамир (по Рашид ад-Дину, «до степи Курдаман, смежной с рекой Курой»).
Вполне возможно, что принятые Хулагуидами оборонительные меры оказали влияние на дальнейшее развитие событий, так как после 1265 г. источники длительное время не сообщают о каких-либо столкновениях между соседями. Вполне возможно, что это было связано с проводимой Менгу-Тимуром кампанией по подчинению горских народов Северного Кавказа. Частью ее был поход 1277 г. на Дедяков, о котором говорилось выше. Затишье длилось 25 лет, до 1290 г., когда со стороны Золотой Орды вновь была предпринята попытка вторжения в области к югу от Дербента. Набег происходил в последний год правления Тулабуги, и возглавляли его несколько эмиров, командовавших войском численностью в один туман (10 тыс. человек). Создаётся такое впечатление, что войско состояло из собственных дружин пяти эмиров и организованный поход не имел значения государственной акции. Это вытекает не только из рассказа Рашид ад-Дина, [930]но и из анализа действий золотоордынских отрядов. Сообщение о нападении с севера ильхан Аргун получил 26 марта 1290 г., после чего в район боевых действий немедленно были направлены иранские войска. Однако в ставку ильхана продолжали поступать «вести о смятении, чинимом врагом», [931]в результате сам Аргун, находившийся в Муганской степи, вынужден был прервать свой очередной медовый месяц и двинуться в сторону Дербента. Согласно Рашид ад-Дину, его войско достигло в середине апреля «холма Туйнак по ту сторону Шаберан», [932]т. е. остановилось в двух переходах от Дербента. Можно думать, что именно в этом месте находились золотоордынские отряды, так как Аргун поспешно ретировался от находившихся на марше войск «в Шаберан к обозу». [933]Это произошло 27 апреля, а 29-го «передовым отрядам войск случилось сойтись на берегу р. Карасу, что по ту сторону Дербента», [934]т. е. севернее города, уже на золотоордынской территории. Сообщение это не заслуживает доверия, так как Рашид ад-Дин ничего не сообщает о взятии Дербента иранскими войсками. Кроме того, осада столь мощной крепости, несомненно, требовала бы значительного времени. Согласно же летописи, от прибытия войск в район Шаберана до сражения прошло всего около двух дней. За это время иранские войска могли лишь дойти от Шаберана до Дербента, времени [198] же на осаду у них вообще не оставалось. Скорее всего, в текст Рашид ад-Дина вкралась ошибка и сражение произошло не севернее Дербента, а южнее его, на территории владений ильханов. Конкретным местом битвы можно считать берега р. Карачай (у Рашид ад-Дина — Карасу, что фактически одно и то же), протекающей на отрезке каспийского побережья между г. Шабераном и р. Самуром. Иранцы обратили в бегство золотоордынские отряды, убив и захватив в плен несколько важных эмиров. Золотоордынское вторжение 1290 г. представляло собой заурядный грабительский набег, не рассчитанный на значительную глубину проникновения и длительное пребывание на вражеской территории. Отражение его не представляло особого труда, тем не менее ильхан Аргун «через вестников разослал сообщение об этой победе во все стороны». [935]Это может служить косвенным свидетельством отсутствия каких-либо мирных отношений между государствами в предшествовавший 25-летний период военного затишья. Вслед за описанным столкновением наступил период нового затишья, который был нарушен лишь в начале правления хана Узбека.
