- Она поймет… - сказал Алан, прежде чем молодой человек уточнил свою мысль, - А если не поймет… Ну ее! Мне и сестренкиных выкидонов хватит!
Его спутника передернуло.
- Айсен… - внезапно для себя решился спросить Алан, чтобы прояснить мучивший его вопрос, - То, что сказала Фей о тебе, и наболтал Дамиан об… особых рабах, «школах»… правда?
Юноша покраснел до свекольного цвета, усиленно отгоняя от себя память об увиденном: о каком-то знаке, блеснувшем в самом средоточии мужского естества, выходящего из реки парня… Господи, его в самом деле трогали там!
И Бог весть где еще и как!!
- Да, - с тем же отрешенным спокойствием подтвердил Айсен, глядя на дорогу перед собой.
Алан резко выдохнул, пробуя осознать, что стоит за этим коротким словом. Не получилось… Некоторое время шли молча.
- А здесь ты…? - юноша осекся от короткого взгляда с долей удивления, и прошептал поспешно. - Прости! Я не должен…
- Нет, - по-прежнему кратко ответил Айсен, отворачиваясь.
И все- таки улыбнулся: у юноши перехватило дыхание, -такой пронзительной была эта улыбка, что казалось, в груди резануло до крови! Новый вопрос он решился задать только у самых стен:
- А… метр Грие?
- Он бы не отказался, - почти равнодушно отозвался молодой человек, все еще целиком погруженный в свои мысли.
- Почему? - вырвалось у юноши. - Если тебе нравятся мужчины…
После этого сумбурного вопроса с предельно ясным подтекстом Айсен все-таки остановился.
- По-твоему, это значит, что мне должны нравиться ВСЕ мужчины? - ровно уточнил он. - И я должен спать со всеми, кому приспичит?
- Айсен, я не это… я не имел виду… - Алан вновь стал густо багрового цвета, глядя на него несчастными глазами, и чувствуя себя едва ли не большим мерзавцем, чем все хозяева Айсена вместе взятые.
- Не ты один так думаешь, - устало сообщил молодой человек.
После недолгой заминки, Алан все же догнал его и пошел вровень.
- Я не думаю о тебе дурно! - тихо, но твердо сказал он.
- Спасибо, - благодарность прозвучала с тоскливой усмешкой.
Само собой, что миновать недреманное око мадам Кер, можно было даже не пытаться! Как и сделать вид, что ничего не случилось. Юноша открыл рот, собираясь духом и не представляя как объяснить их раннее появление да еще без сестры, но Айсен его опередил, ответив на вопросительно приподнятые брови мадам Мадлены:
- Мне стало нехорошо, и Алан меня проводил, - в принципе, он не соврал ни в едином слове!
- Надеюсь, ничего серьезного? - только и спросила женщина.
И тон, и взгляд ясно сказали, что обмануть ее не удалось, - во всяком случае, тому, к кому она обращалась прямо.
- Нет. Наверное, в воде слишком долго пробыл, - улыбка у Айсена вышла немного вымученной, но в целом вполне естественной.
- Конечно, - покачала головой Мадлена, не сводя с него изучающего пристального взгляда, - Иди отдохни…
Молодой человек стал медленно подниматься по лестнице, задерживаясь на каждой ступеньке, но женщина обернулась к сыну не раньше, чем раздался звук, закрывающейся за ним двери.
- Матушка, простите, я объясню, но только когда вернется отец! - почти твердо сказал Алан.
Необыкновенно взволнованный и растерянный вид сына встревожил Мадлену еще больше, единственное, что успокаивало, что если бы случилось, что-то страшное, ни Алан, ни Айсен не стали бы отговариваться, сразу же рассказав старшим.
К счастью, долго ждать и изнывать в неизвестности не пришлось, а вернувшийся Филипп тоже встревожился, уловив серьезную, если не отчаянную решимость сына. Правда, когда дошло до дела, юноша смешался совершенно, не зная с чего начать: с провокационных расспросов Фей о возможности связи между мужчинами…
Интимной связи, - в который уже раз густо покраснев, уточнил Алан, и сразу же понял, что отцу его известно куда больше, чем он предполагал. Но заставил себя продолжить, потому что речь шла совсем не о нем, и замолчать эту «шуточку» было бы пожалуй не меньшей подлостью, что и учинить.
Собственно, начало истории он пропустил, хотя и понял по подначкам Илье, что Фей не впервые подводила разговор к чересчур горячо интересующей ее теме.
(Мадлена нахмурилась и обменялась с мужем быстрыми взглядами).
Все те гнусности, которые с аппетитом выложил Дамиан, исчерпывающе просвещенный по данному вопросу старшим братом, Алан выдал торопливой скороговоркой. Зато, то, что последовало потом…
Направленный на него взгляд отца тяжелел с каждым словом, и это было хуже всего. На мать он даже не смотрел, понимая, что родительское проклятие и изгнание из дома будет еще самой слабой карой за участие в содеянном! И все же он договорил…
Айсену наверняка было куда больнее! - Алан застыл в ожидании должного вердикта, едва способный нормально дышать.
Филипп заговорил не сразу, смерив сына каким-то особенно медленным, подробным, оценивающим взглядом, более глубоким, чем когда бы то ни было…
- Хорошо хоть тебе достало понимания извиниться!
Алан вспыхнул уже от непереносимого стыда.
- Надеюсь, ты уже извлек все необходимые уроки. Ступай! - мужчина поднялся, отворачиваясь. - И знай, что разговор еще не окончен.
- Да, отец, - Алан даже мог поздравить себя с тем, что его голос звучал почти уверенно.
Однако спокойствия не было и в помине! Прометавшись под дверями полчаса, показавшиеся бесконечными, юноша уже не знал, куда себя потерять. Торчать у замочной скважины было низко, но и без того, становилось слышно, когда родители переходили на повышенные тона!
Мать и отец в его представлении всегда составляли один монолитный, неразъединимый тандем, в то время как был кто-то, кто сейчас оставался один… Алан птицей взлетел к спальням, и замер - порыв сорвался в неуверенный робкий стук.
Айсен устало потер виски: голова разболелась на самом деле, уже без обмана. Видеть кого бы то ни было сейчас не хотелось, но мальчик и без того был очень расстроен, не выгонять же его…
Айсен посмеялся над собой. По зрелому размышлению, ситуация определенно отдавала абсурдом: молодой хозяин чувствует себя виноватым перед рабом, за то что не вмешался, когда его знакомые выставили того голым, а раб раздумывает не захлопнуть ли дверь в его же доме перед его носом, потому что нет настроения, видите ли! Толи мир окончательно встал с ног на голову, толи в нем самом за этот год все же что-то перевернулось… Что дальше?
Алан что- то говорил забравшись рядом на подоконник, -молодой человек не вникал в смысл, думая о другом: как ни пытается он жить, смотря в будущее, от прошлого не избавиться никогда. На какой-то миг он даже позволил себе упрекнуть своего благодетеля: пусть подобие свободы - оно пока тоже не принесло ему ничего, кроме боли. К тому же, вот именно, что подобие: еще неизвестно, сможет ли он стать свободным по-настоящему, зато раб из него уже никудышный. Ни то, ни се…
- Айсен, а ты родился рабом?
- Не знаю. Не помню…
Алан опять сконфузился, чувствуя себя после этого безразличного ответа еще хуже, хотя казалось бы хуже некуда. Айсен взглянул на него, и юноша с облегчением снова увидел в синих глазах мягкую улыбку с толикой грустинки.
- Алан, вот уж это имеет самое последнее значение! Представь даже, что ты узнал, будто в этих жилах течет самая чистая и благородная кровь, - он вытянул руку, демонстрируя запястье с белесыми черточками шрамов, - я же все равно останусь собой. Вряд ли это изменит будущее, а уж прошлое тем более!
Алан кивнул, давая знак, что понял. В самом деле, кем бы ни родился Айсен, хоть заморским принцем, - сейчас он раб. Ни от ошейника, ни от помоста, ни от тех мужчин, которые пользовались им по своему желанию, - никакая кровь его не избавила, не в ней дело…
Сердце юноши вдруг вспыхнуло яростной гневной горечью: раб… И что, из-за какого-то куска металла его можно унижать, истязать, насиловать?! Вот уж верно: без вины виноватый… Алан был не настолько наивен либо неискушен, чтобы не знать, что существует великое множество способов добиться от человека покорности и подчинения. Окажись он сам в таких же условиях, один, не имея возможности опереться даже на память о близких, - как долго смог бы не сломаться?
