С этими словами он прыгнул и вонзил клыки в королевского белого коня, который от этого помчал быстрее, чем десять тысяч чертей, которых столь часто поминал король. Остальные кони пустились за ним следом; некоторым из них уже довелось раньше повстречаться с драконом, и они сохранили об этой встрече не лучшие воспоминания. Рыцари последовали их примеру, устремившись во все стороны, кроме той, где была река.

Белый конь отделался легкой царапиной, и король легко изловил его. В конце концов, он был хозяин своему коню, и никто не мог сказать, чтобы он боялся кого угодно из живущих на земле людей и драконов. Когда он вернулся к мосту, туман рассеялся, но вместе с туманом рассеялась и вся королевская рать. Вести переговоры одному со здоровяком-фермером, вооруженным Хвосторезом (не говоря уже о драконе), было совсем другим делом.

К тому же переговоры сразу зашли в тупик. Фермер Джайлс был упрям.

Он сохранял спокойствие и стоял на своём, хотя король и предложил ему биться один на один.

— Ну уж нет, милорд! — ответствовал он со смехом. — Шли бы вы лучше домой и успокоились. Я вам вреда не желаю, но вы идите подобру-поздорову, не то я не отвечаю за дракона. Бывайте!

Этим и закончилась битва на Хэмском мосту. Король не получил от Джайлса ни на пенни сокровищ, и даже извиняться перед ним не стал возгордившийся фермер. И хуже того, с этого дня кончилась королевская власть над Хэмом и округой, потому что люди не признавали над собой другого господина, кроме Джайлса.

Ни один король, несмотря на всю свою знатность, не осмеливался выступить против мятежного Джайлса, потому что тот был Народным Любимцем и в тысячах песен прославлялись его подвиги, а разве заставишь замолчать песни? Самая известная из песен состояла из сотни ироикомических куплетов, воспевавших битву на Хэмском мосту.

Хризофилакс ещё долгое время оставался в Хэме, к вящему удовольствию Джайлса, потому что хозяин ручного дракона всегда пользуется большим уважением. Дракон жил в амбаре для сбора десятины при церкви, с позволения священника, а стерегли его двенадцать Джайлсовых молодцев. Так у Джайлса появился первый титул — Dominus de Domito Serpente, сиречь Господин Ручного Змея на языке простонародья. Хотя Джайлса почитали как суверена, он продолжал платить обычную дань королю — шесть бычьих хвостов и пинту горького пива, — которую он высылал ко двору на Матвеев день, в годовщину стояния на мосту. Со временем Господин Ручного Змея превратился в Графа Того Змея, а ещё позже в Принца — по какой причине Джайлс совсем перестал платить дань. К этому времени, благодаря своему богатству, Джайлс сумел отстроить себе роскошный дворец и набрать немалую конницу. Конница была великолепна, потому что облачили ее в самые роскошные доспехи, какие только можно было купить. Каждый из двенадцати молодцев стал капитаном конницы, а Гарм получил золотой ошейник и полную вольную, что сделало его псом гордым и счастливым, один вид которого приводил в бешенство остальных собак, поскольку Гарм требовал, чтобы все собаки оказывали ему такие же знаки почтения, какие люди оказывали его хозяину. Серая кобыла закончила свои дни достойно, но так и не сумела ни с кем поделиться своими мудрыми мыслями.

В конце концов Джайлс стал королем своего королевства, Маленького Королевства со столицей в Хэме, где он и был коронован и возведён на трон под именем Эгидиуса Драконариуса; но чаще люди звали его Старым Джайлсом Змеингом, потому что при его дворе все говорили на языке простонародья, а латынь совсем вышла из употребления. Жена его стала королевой, величественной и суровой, и вела королевское хозяйство с должной тщательностью. Мало кто мог обвести Королеву Агату вокруг пальца — она же сама кого хочешь могла обвести.

Так Джайлс и состарился, всеми почитаемый. К старости он обзавёлся длинной седой бородой до колен и прекрасным королевским двором, при котором доблесть всегда вознаграждалась по заслугам. Он ввёл совершенно новый рыцарский орден Змееносцев, эмблемой которого стал дракон. Магистрами этого ордена стали двенадцать капитанов конницы.

Не следует забывать, что возвышением своим Джайлс был обязан прежде всего удаче, хотя ему и самому пришлось немного пошевелить мозгами, что-бы воспользоваться её плодами. И мозги, и удача оставались при нём до самых преклонных лет, к пользе всех его подданных и соседей. Он щедро вознаградил священника, но и мельник, и кузнец не остались обделёнными. Джайлс мог позволить себе быть щедрым. Правда, став королем, он издал указ, строжайше запрещающий зловредные пророчества и объявил мельницу королевской монополией. Кузнец тогда бросил кузницу и подался в гробовщики, но мельник остался на своем посту преданным слугой короны. Священник был произведён в епископы и учредил свою епархию в Хэме, расширив и украсив в связи с этим местную церковь.

Те, кто ныне живёт в пределах Маленького Королевства, узнают из этой истории, откуда произошли современные названия городов и деревень, поскольку учёные люди сообщают нам, что Хэм, став стольным городом, всё чаще назывался по имени короля Темзмеем, а впоследствии — Тэймом. В память о драконе, с которого пошла вся их слава и богатство, Рыцари-Драконарии построили себе большой замок в четырех милях к северо-западу от Тэйма, на месте, где впервые встретились Хризофилакс и Джайлс. Замок этот был известен под именем Aula Draconaria, сиречь Уормингхолл или Град Змиев на языке простонародья.

С той поры много раз переменилось лицо земли, возникали и гибли царства, вырубались леса, реки меняли русла, и только горы остались на своих местах, хотя дожди и ветры источили их гордые вершины. Но кроме гор остались ещё и имена, хотя звучное имя Уормингхолл стало заурядным Уоннол — ведь утрачена теперь былая доблесть… А в те времена, о которых говорит мой рассказ, стояли неколебимо стены Уормингхолла, храня покой Королевского Трона, и вился высоко в небе стяг с вышитым на нём драконом. Счастливые, весёлые были деньки, и Хвосторез тогда ещё не был закопан в землю…

Хризофилакс часто просил отпустить его, да и кормить его было недёшево — ведь драконы растут до самой старости, как деревья. И когда положение Джайлса достаточно упрочилось, он отпустил бедного змея домой. Они расстались, заверив друг друга во взаимном уважении, и поклялись никогда не нападать друг на друга. В глубине своего недоброго сердца дракон испытывал к Джайлсу самое тёплое чувство, на которое только способны драконы. В конце концов, владея Хвосторезом, Джайлсу ничего бы не стоило лишить дракона и жизни, и богатства, чего он не сделал.

Дракон улетел обратно в родные горы, неторопливо помахивая крыльями, потому что отвык от полёта за время заточения; к тому же Хризофилакс сильно вырос, и броня его стала намного толще. По прибытии домой он для начала выгнал из пещеры молодого дракона, который имел наглость поселиться в ней за время отсутствия хозяина. Говорят, что шум битвы слышали даже в Северном Пределе. Затем он с большим удовольствием сожрал побеждённого противника, почувствовал себя значительно лучше и заснул глубоким сном, чтобы забыть о всех унижениях, выпавших на его долю, но внезапно снова проснулся, словно вспомнив о чём-то важном, вылетел из пещеры и отправился на поиски того самого глупого великана, который был причиной всех бед. Хризофилакс открыл великану, как на самом деле обстояло дело, чем тот был немало опечален.

— Так это была бомбарда? — сказал глупый великан, почесав затылок. — А я-то думал — кусачие мухи!