– Возможно, улика и жидковата, – не выдержал Френч, – тем не менее я считаю, что она все расставила по своим местам. Позвольте напомнить, что рассказал на дознании мистер Бун. Из «ловушки» он направился к задней стороне дома – со стороны сада – и увидел, как из парадной двери вышел Роско и направился к реке. Далее Бун сказал, что остановился, чтобы посмотреть, не пойдет ли тот в «ловушку». Роско туда вошел, и тогда сам Бун вернулся назад и наткнулся на Роско, уже выходившего из «ловушки». Как вы думаете, сэр, сколько времени понадобилось Буну, чтобы перехватить Роско у выхода из «ловушки»?

– А-а, – понимающе протянул Летбридж, – кажется, до меня наконец дошло.

Клементc еле слышно выругался.

– Он добежал до него секунд за тридцать, верно, Клементc?

Клементc неспешно развернул свой могучий атлетический торс.

– Мистер Френч на этот раз положил нас на обе лопатки, сэр, – твердо произнес он. – Он прав, вне всяких сомнений. Не мог Роско устроить весь этот балаган за то время, пока Бун возвращался к входу в «ловушку». Боюсь, все мы тут дали маху.

– Ладно, это не так уж важно, – заметил Летридж, – главное, что не дошло до беды. Роско нужно будет отпустить, а Бума арестовать.

Далее разговор перешел на организационные моменты, в том числе долго обсуждалось, каким образом добыть дополнительные улики. В результате интенсивного расследования их в конце концов удалось обнаружить.

Дважды Буна видели на дороге, ведущей к карьеру, – в те вечера, когда там раздавались загадочные выстрелы. Видели не у самого карьера, а где-то на середине между ним и поместьем. Один раз он шел в сторону карьера до того, как звучали выстрелы, а второй – со стороны карьера, когда выстрелы уже прекратились.

Никаких сведений о том, где он купил гипсовый порошок и стальную заготовку, найти не удалось, зато вышли на магазин на Виктория-стрит, там большой выбор красок. Бун настолько был уверен в своем успехе, что в какой-то момент утратил бдительность. Взял да и спросил у продавца, нет ли у них красящего порошка, который можно смешать с гипсом, чтобы получился цвет, неотличимый от цвета земли. Продавца настолько поразила эта просьба, что он тут же вспомнил покупателя и безошибочно ткнул в его фотографию среди дюжины прочих.

Выяснили, что до работы в психиатрической клинике он проработал пару лет помощником механика на заводе. Теперь было очевидно, что он способен был сделать и глушитель, и бомбы – с помощью превосходных инструментов в мастерской сэра Роланда. Было установлено, что за два месяца до трагедии он наведался в психиатрическую клинику и попросил позвать своего бывшего сотрудника. Пока дежурный искал этого человека, он был в приемной один и вполне мог зайти в комнату, где хранятся лекарства, и взять некоторое количество сильных психотропных лекарств. Доказать, что он стащил эти лекарства, не удалось, но вывод напрашивался сам собой.

Наконец, определили и мотив преступления, хотя и тут никаких доказательств, его подтверждающих, обнаружить не удалось. Однако полиция узнала о том, что Бун собрался выкупить трактир. Такому умельцу, как он, ничего не стоило проникнуть в сейф и забрать пистолет. Естественно, полиция даже не сомневалась в том, что у него есть второй комплект ключей. Вот это в конце концов доказать удалось: узнали, что он покупал заготовки для ключей – соответствующих размеров. Среди фальшивых ключей имелся ключ и от сейфа. А там, между прочим, хранилось завещание сэра Роланда. Разумеется, Бун с ним ознакомился и узнал, что хозяин распорядился выплатить ему по пятьдесят фунтов за каждый год службы. Таким образом, за девять лет службы ему причиталось четыреста пятьдесят фунтов, а с деньгами, которые получила бы Мэгги Грин (по двадцать пять фунтов за четыре года), набралась бы сумма, достаточная для выкупа. Нам осталось лишь добавить, что все эти улики присяжные, приглашенные на судебное разбирательство, сочли более, чем достаточными, чтобы на судебном разбирательстве Бун понес заслуженное наказание за свое чудовищное преступление.

А что же случилось с Фрэнком и Далси?

Фрэнк пробыл под арестом совсем недолго, но и этого времени ему хватило, чтобы основательно все обдумать. Только теперь, когда он понял, какая расплата, возможно, его ожидает, он сумел трезво оценить свою жизнь. Он дал себе слово: если он выберется из этого кошмара, то будет жить как все честные люди, он очень постарается. Теперь, когда он был так несчастен и так одинок, чары Джулиет Чаттертон развеялись. Фрэнк понял, что ему нужна только Далси, которую, возможно, он никогда больше не увидит. Только теперь он понял, как сильно ее любит.

Когда его освободили, он помчался в Лондон, полный раскаяния, он ел себя поедом, так же как и сама Далси. Увидев ее, он сразу кинулся просить прощения за свое предательство и сказал, что она его единственная, что больше ему никто не нужен. Узнав, что она призналась в их общем обмане, Фрэнк страшно обрадовался. И тут же заявил, что они немедленно отправятся к Берту. Доктор должен знать, что это он сбил ее с толку, он – главный обманщик.

Их вновь обретенное счастье омрачало лишь то, что они совершенно не представляли, к каким последствиям приведет их признание. Успокаивало хотя бы то, что из украденных денег было истрачено не так уж много. Только то, что пошло на покупку вещей, в которых Фрэнк отправился на переговоры с сэром Роландом. Но эти деньги, а также первые украденные Фрэнком двести фунтов, им удалось компенсировать из законных своих зарплат и той суммы, которую получил Фрэнк по завещанию сэра Роланда. Короче говоря, они вернули Берту весь свой «долг», до последнего пенни. Доктор вернул недостачу своим пациентам. Он успокоил их, сказал, что теперь не станет затевать судебного разбирательства, но еще неизвестно, как отреагируют на обман пациенты. С пациентами тоже все обошлось. Все они были рады неожиданно получить по двадцать-тридцать гиней, и все как один заявили, что раз недоразумение утрясено, то не о чем больше и говорить. Итак, Берт избавил их от судебного преследования, но на этом его великодушие иссякло. Он отказал Далси от места. Теперь у них с Фрэнком не было ни денег, ни работы. Но зато хоть тут им повезло: довольно быстро оба устроились на службу и наконец смогли пожениться. Теперь у них был свой долгожданный домашний очаг, правда это была лишь крошечная квартирка. Но они были счастливы, как никогда раньше, хотя их планы на будущее стали намного скромнее и, разумеется, были рассчитаны лишь па честные доходы.

Дорасследование шло своим чередом, и Френч мог теперь со спокойной совестью время от времени разбирать старые папки, выкидывая все ненужное.