Трое суток были объявлены Паутовым вовсе не случайно. Это был тот максимум, который он еще надеялся кое-как продержаться. На большее денег уже не было. Он и так приостановил операции в нескольких городах и распорядился срочно перебросить оттуда все деньги в Москву.
Все решалось сейчас именно в Москве! Все ресурсы бросались именно туда. Все резервы! Безжалостно, без раздумий и колебаний. Оголяя при этом целые участки фронта в других местах, на менее важных направлениях. Плевать!! Если в Москве удастся выстоять, то с другими городами разберемся потом в два счета. Денег туда немного подбросить – вот и все. Это все бои местного значения. Стратегическое направление – Москва!
Тон, выбранный Паутовым, тоже был отнюдь не случаен. Фактически он писал исключительно для вкладчиков. Демонстрировал им свою силу и уверенность.
Что же касается властей, то они Паутова совершенно не интересовали. Их реакция. Обидятся они, там, или не обидятся… Да по хую! Пусть обижаются. Их проблемы. Отношения с властями уже полностью определились, и никаких иллюзий по этому поводу Паутов себе не строил. Он был занесен в черный список, и теперь от того, как он будет себя вести дальше, хорошо или плохо, ровным счетом ничего не зависело. Абсолютно! Лицензия на его отстрел была выдана, машина запущена. Все!! Теперь только вперед! «К лесу, волки! Труднее убить на бегу!» Постоянно двигаться и менять направление удара! Только на опережение!! Укол. Отскок. Выпад. Туше!
Не захотят по-хорошему, приостановлю через три дня все операции и начну собирать подписи для референдума. По хую!! Пусть катятся в тартарары со всеми своими обидами и амбициями!.. В небытие!! Доиграются. Уроды.
* * *
На следующий день с Паутовым так никто и не связался.
Черт! – мрачно думал он, быстро шагая из угла в угол по кабинету и кусая в волнении ногти. – Если завтра не объявятся, то пиздец. Лучше бы уж тогда вообще не объявлялись. А то объявятся в самый последний момент: и денег нет, и условия, вроде, выполнены. Блядь! Надо было им два дня давать. На хуй я три дал!? Черт! Черт, черт, черт!
Пошел второй день объявленного Паутовым ультиматума. От властей по-прежнему не было ни слуху, ни духу. В прессе тоже царила гробовая тишина. Мертвый штиль. Затишье перед бурей. Все в страхе замерли и ждали, что же теперь будет дальше.
– Что Вы, что Вы!.. – в ужасе шептали рекламному агенту Паутова во всех без исключения изданиях. – Запретная тема! Нам с самого верха звонили, – при этих словах говорящий обычно еще больше понижал голос и томно закатывал глаза. – «Не нагнетать панику!»
«Не нагнетать панику!» – в бессильной ярости скрежетал зубами Паутов, слушая все эти благоглупости. – Вы хоть видели, что у пунктов делается!? Раньше надо было думать! Раньше!! Идиоты. Вот взять и заплатить сейчас эти несчастные 50 млрд.! А потом закрыть все пункты! Денег нет!.. Государство все ваши денежки опять захапало и всех вас в очередной раз кинуло! Вот с него и спрашивайте.
Что тут тогда начнется?.. Революция? Гражданская война?.. 10 млн. обманутых!
Наконец часа в три второго дня власти все-таки проявились. В кабинете Паутова зазвонил телефон.
– Да! – снял трубку Паутов.
– Здравствуйте, Сергей Кондратьевич! С Вами говорит… – собеседник Паутова представился. Какой-то средней руки чиновник из налоговой полиции. То ли полковник, то ли подполковник, Паутов не разобрал.
– Здравствуйте, – машинально ответил он.
– Так какая Вам нужна отсрочка для выплаты штрафных санкций? Мы понимаем, что сразу такую сумму найти трудно и готовы пойти Вам навстречу. Так сколько Вам времени надо?
– Какая еще «отсрочка»?! – грубо переспросил Паутов. – Мне вовсе не отсрочка нужна, а аннулирование этого вашего, так называемого, «акта»! Отмена! Понимаете? Отмена! Причем официальная, соответствующим образом оформленная! Чтобы я мог ее прессе предъявить. Для опубликования. Успокоить вкладчиков. А платить я по этой вашей филькиной грамоте вообще ничего не собираюсь! Вы что, не поняли?! Приезжайте, если хотите, и проводите нормальную проверку. Сидите, изучайте документы – в общем, как положено. А не так вот – c бухты-барахты!.. Тяпь-ляпь – корабь.
Но сначала мне официальная бумага от вас нужна. Документ! Только после этого можно дальше разговаривать.
– Я не вправе принимать такие решения, – после бесконечно-длинной паузы услышал Паутов в трубке сдавленный голос своего собеседника.
– Так пусть мне тогда позвонит тот, кто вправе их принимать!! – в бешенстве заорал он. – Вы-то мне зачем тогда звоните!? Если Вы ничего не решаете?! И передайте вашему начальству, что я меняю свои условия! Если мы не договоримся, я сегодня же пункты закрою и к сбору подписей приступлю! По референдуму. Не могу я еще целый день ждать! Съездите и посмотрите, что у меня у пунктов делается! Все!! Успехов! Мне работать надо. Жду Вашего звонка до шести часов, после чего закрываю пункты. Всего хорошего! – Паутов с грохотом швырнул трубку и некоторое время неподвижно сидел в кресле, успокаиваясь.
Ладно, впрочем, – решил наконец он, удобно откинувшись на спинку и слегка покачиваясь. – Мне-то чего? Не позвонят – не надо! Я-то чего волнуюсь? Это они пусть волнуются. А у меня отмазка железная. «Защищаю интересы вкладчиков!» Всеми доступными средствами и способами. Так что…
Почитать, что ли, пока? Чтобы успокоиться. Что-нибудь этакое… возвышенное… очищающее душу… Как мыло «Сейвгард» руки. Гель для души. Отмыться после общения с налоговым полковником. «Полковники, блядь, на каждом шагу!» Как микробы в рекламе… Лонга, например… «Дафнис и Хлою». Хорошо у них там, в Древней Греции было! Никаких тебе ОМОНов, никаких паник… Амурчики-купидончики… пасторали… пастушки-пастушки… наивные… невинные… Сплошная лямур в тенистых рощах и прохладных пещерах. Гротах! Идиллия. Буколики-георгики, в общем. Аркадия.
А тут!.. Никаких, тебе гротов и никаких пасторалей. Не говоря уж о пастушках, невинных и наивных. Одни только шлюхи кругом… валютные… прожженные… Никаких буколик, словом, одни георгики. Заебали уже просто! Своим героизмом. Подвиги все эти. Войны бесконечные. Против всех и вся. Тишины хочется! Тишины! Покоя. Рыбку половить… с пастушкой какой-нибудь… на природе… вкладчицей… наивной… даром за амбаром. Тьфу!! Помечтать уже ни о чем не могу! Даже в мечтах вкладчики какие-то мелькают. Всплывают. Мерещатся. Вкладчицы… Тьфу!! Сгинь!
Так позвонят, интересно, все-таки эти мудаки или нет? Время-то уже пятый час. Надо тогда уже распоряжения в пункты давать. Инструкции. Что и как. Что в 6 часов закрываемся. Вообще пиздец, что сейчас начнется!.. Страшно представить! Пиздец!.. – Паутов покачал головой. – Ладно. В общем, жду до пяти, а потом звоню. Или даже лучше до без десяти. До без пятнадцати! А то не успеют еще за час подготовиться, – Паутов встал и пошел пить чай.
Где-то в районе полпятого телефон зазвонил опять.
– Да, – Паутов уже знал, чей голос он сейчас услышит.
– Сергей Кондратьевич? Это Вам опять из налоговой полиции звонят. Полковник такой-то. Я Вам звонил уже сегодня.
– Да-да?
– Я к Вам сейчас подъеду. Вы будете на месте в течение часа?
– Да, буду, – механически подтвердил Паутов и тут же спохватился. – Так у Вас есть на руках официальная бумага об отмене акта проверки? А то мне надо тогда уже распоряжение давать о закрытии пунктов в 6 часов. Времени и так уже почти не осталось. А еще ж подготовиться надо.
– Да, Сергей Кондратьевич, все в порядке! – жизнерадостно подтвердил полковник таким тоном, будто он сам крайне рад происходящему. Вот, мол, все и уладилось! – Я Вам ее сейчас подвезу.
– Хорошо, я Вас жду, – холодно сказал Паутов и повесил трубку.
Чувства он, по правде сказать, испытывал довольно сложные и противоречивые. К радости победы (ага!.. дрогнули!.. то-то же!.. наша взяла!) примешивалась легкая горчинка разочарования. Он как-то уж настроился почти на закрытие. А теперь? Как бы эта победа не оказалась пирровой. Купленной слишком уж дорогой ценой. Удастся ли еще панику-то погасить? С оставшимися деньгами?.. Хуй знает… Дело темное. И тогда что?
