— Ладно. — Хепзиба без малейшего страха потерла нос Фингала. — Только не обижай кошку и птицу, а не то я превращу тебя в коврик.
При этих словах рыжие брови Ангуса поползли вверх, но он промолчал. Фингал принял приглашение и прошмыгнул в дом. Он покосился на ворона, сидящего на жердочке в углу, и на серого кота, лениво разглядывавшего его со стула у очага.
— Кладите девушку на стол, — приказала Хепзиба, — и мы посмотрим, что с ней.
Роб осторожно опустил Элспет на стол. Хепзиба Блэк взяла с полочки над очагом нож и разрезала юбку Элспет, обнажив ее ногу от паха до щиколотки.
— Сейчас не место и не время для скромности, — пожав плечами, пояснила ведьма.
Затем она размотала сорочку Роба, покрытую коричневыми пятнами запекшейся крови и местами присохшую к коже. Элспет не шевелилась, пока Хепзиба отдирала ткань от ее ноги.
— У меня есть соли, в которых это надо будет прополоскать перед стиркой, — произнесла старуха, возвращая сорочку Робу и снова оборачиваясь к Элспет.
Ведьма пощелкала пальцами перед лицом девушки, но не дождалась от нее никакой реакции.
— Она без чувств, — сообщила Хепзиба мужчинам. — Это к лучшему, но мы не можем рассчитывать на то, что она не придет в себя.
Хепзиба наклонилась, чтобы осмотреть стрелу, понюхала рану.
— Признаков разложения пока что нет. Это очень хорошо. Ведьма взялась за стрелу и слегка потянула.
Глаза Элспет распахнулись, а ее рот широко открылся в безмолвном крике.
Хепзиба выпустила стрелу и положила ладонь на лоб Элспет.
— Тихо, тихо, моя хорошая, — ласково прошептала она. — Все будет хорошо. Вот увидишь. Я сделаю тебе чай, и ты сразу почувствуешь себя лучше.
— Да ты совсем не ведьма! — хлопнув себя по бедру, воскликнул Ангус.
— Конечно, я не ведьма. — Хепзиба метнула в него гневный взгляд. — Но как ты додумался до такого потрясающего открытия?
— Ты не ссохлась, дотронувшись до железа, — пояснил он. — Все знают, что ведьмы не выносят прикосновения железа к их коже. Оно жжет их, как огонь.
— Сроду не слыхала ничего глупее! Господь наделил женщину глазами и мозгами, а всякие придурки тут же называют ее ведьмой! — Хепзиба забормотала что-то, очень похожее на заклятие или даже на проклятие, а потом ткнула пальцем в Ангуса. — Побудь с девушкой, пока Безумный Роб будет мне помогать.
Ангус взял Элспет за руку и начал разговаривать с ней. Роб последовал за Хепзибой в комнату, которую старуха назвала кладовой.
— Опусти сорочку в это ведро, — скомандовала она. Роб уронил сорочку в какую-то дурнопахнущую жидкость, которая тут же окрасилась в кроваво-красный цвет.
— Пару ягод белладонны, — бормотала старуха, выбирая травы из висящих у нее над головой пучков. — Немного мака. Щепотку болиголова.
— Ты ее отравишь! — испугался Роб.
— Нет. Ну, может и отравлю. Но если мне повезет, я сумею отправить ее душу куда-нибудь в другое место, пока мы будем делать то, что должны сделать, — говорила Хепзиба, разминая травы в каменной ступке. — Ты слабонервный?
— Что? Нет.
— Я должна была спросить об этом. Некоторые мужчины падают в обморок, когда видят раны своих женщин.
— Мне приходилось обрабатывать боевые раны, — произнес Роб.
— Да, но это не были раны любимой женщины.
— С чего ты взяла, что Элспет моя любимая женщина?
— По тревоге в твоих глазах, — пояснила Хепзиба. — Ты когда-нибудь смотришься в воду? Твое лицо выдает тебя с головой.
Она засеменила в главную комнату и вернулась с чайником. Хепзиба залила растолченные травы кипятком и отставила кружку в сторону — настаиваться.
— Твое варево ее убьет, — сказал Роб.
— Или ее убьет боль. — Хепзиба поджала губы. — Видишь ли, проблема заключается в том, что стрела, выпущенная из арбалета, в полете поворачивается. Вонзаясь в тело, она продолжает поворачиваться. Если попытаться ее выдернуть, зубцы разорвут плоть еще сильнее и рана станет во много раз тяжелее. Мы не сможем вытащить стрелу.
— Тогда как…
— Нужно протолкнуть ее насквозь, быстро и аккуратно, желательно мимо кости. При этом мы должны избежать сильного кровотечения.
— Элспет и так уже потеряла много крови.
— Да, но если мы начнем вытаскивать стрелу, девушка, скорее всего, останется калекой. Если же мы протолкнем стрелу вперед, рана может быстро затянуться и зарубцеваться. Если Элспет выживет, она выздоровеет быстрее. — Хепзиба пристально посмотрела на Роба. — Это трудная задача — протолкнуть стрелу сквозь человеческое тело. У тебя хватит духу мне помочь?
— Боже милостивый! — прошептал Роб, не будучи уверенным в том, что это молитва.
Он заскрежетал зубами и кивнул.
Глава восемнадцатая
— Выпей это, милая, — произнесла Хепзиба Блэк.
— Это снимет боль? — сквозь стиснутые зубы спросила Элспет.
Она не хотела плакать, но внутри у нее все кричало. Ее нога горела огнем. Элспет поднесла дурно пахнущее варево к губам и заставила себя сделать глоток. Старуха добавила в напиток большую ложку меда, но темная жидкость все равно была такой горькой, что Элспет с трудом подавила отвращение.
— Боль утихнет, но не пройдет совсем, — предупредила Хепзиба. — У тебя будет кружиться голова, и тебя будет клонить в сон, но это хорошо. Не сопротивляйся этим ощущениям.
— Но я все равно буду все чувствовать?
Хепзиба подробно объяснила Элспет, что она собирается делать, хотя Ангус пытался ей помешать, считая, что девушке незачем знать то, что может ее испугать. Знахарка с ним не согласилась. Она полагала, что правда исходит от Господа и, чтобы достичь успеха, им понадобится помощь всех планов духовного бытия.
Роб не произнес ни слова. Он молча стоял рядом с Элспет, поддерживая ее за плечи и помогая сидеть прямо. Она не противилась желанию опереться на него.
— Да, милая, ты будешь все чувствовать, но я не могу сказать, что это будет очень больно, — кивнула Хепзиба и снова наклонила чашку, приглашая Элспет допить ее содержимое. — Самое важное — этот напиток поможет тебе забыть о боли, а это почти то же самое, что не ощутить ее вовсе.
Элспет хотела возразить ей, что не ощущать боль несравнимо лучше, чем ощущать, но потом забыть об этом. Но с каждым глотком мерзкого снадобья ее мысли путались все сильнее, а язык в конце концов как будто увеличился в два раза.
Ее руки и ноги отяжелели, а шея отказывалась удерживать голову.
— Еще чуть-чуть, — попросила Хепзиба, снова поднося чашку ко рту Элспет и поглаживая ее горло, чтобы помочь проглотить напиток. — Вот молодец! А теперь надо немного подождать.
Комната покачнулась, и Элспет ухватилась за край стола.
— Ой! — Она медленно и осторожно поднесла руку к голове. — У меня кружится голова. Мне надо лечь.
Роб помог ей опуститься на стол.
Соломенная крыша над головой Элспет кишела ярко-зелеными извивающимися существами. Девушка моргнула и отвела взгляд. Когда она снова подняла глаза, то увидела только серую сухую траву.
Ангус что-то медленно говорил. Элспет знала это, потому что видела, как шевелятся его губы. Она смотрела, как слова вылетают у него изо рта и неуклюжими желтоватыми пузырями плавают по комнате, но не слышала их.
— Я за тебя переживаю, — сообщил ей Фингал с коврика, на котором ему позволила прилечь Хепзиба.
Его голос странным образом напоминал голос Роба. Потом пес поднялся на задние лапы и, как человек, оперся на каминную полку, скрестив лодыжки.
Красная шаль на плечах ведьмы напевала какой-то бессвязный мотив. Ворон в углу проснулся и уставился одним глазом на Элспет. Птица не произнесла ни слова, но девушка и без того понимала, что совершенно ей не нравится. Она была уверена, что птица заговорила бы, если бы считала, что гостья того достойна.
Роб сжал руку Элспет, и по ее телу разлилось благодатное тепло. Она уже совершенно не чувствовала ног. Губы Мак-Ларена шевелились, но синие нити в его пледе так громко взвыли, что полностью заглушили его слова. Он начал привязывать Элспет к столу. Это должно было ее встревожить, но она как завороженная наблюдала за яркими цветными вспышками, тянущимися за его руками, и до всего остального ей просто не было дела.