На мгновение Стивен смутился, будет ли это честно по отношению к Тесс. Но пусть сами решают.

– Да, если хочешь.

– Я подумаю. – Джозефина не была уверена, готова ли принять на себя роль мачехи. Она подняла на Стивена глаза, оторвавшись от чашки с кофе. После разговора о поездке в Италию он зажегся счастьем и энергией. Она едва заметно улыбнулась, вспомнив, как они занимались любовью прошлой ночью. Но она кое-что узнала о Стивене за последние несколько недель. Для него секс был не так важен, как для прежних ее любовников. Семья – вот ключ к нему. Так что, возможно, ей лучше поехать с ними в Италию. И, конечно же, искусство. Она еще не извлекла всего из этой его страсти, до конца не использовала ключ к нему, при помощи которого можно было бы еще сильней привязать его к себе. Пора договориться с Тадом Зора о дате выставки, тогда Стивен, наконец, поймет, насколько полезной она может оказаться для его карьеры.

Тесс сидела в самом углу зала. Пальто лежало рядом на сиденье, предназначавшемся для Стивена. Стивена все еще не было видно, а концерт должен начаться через пять минут. Взволнованное лицо Люка мелькнуло из-за занавеса. Он расстроено посмотрел на пустое место рядом с Тесс. Он должен был выступить первым, и если Стивен опоздает, то пропустит его выступление.

За минуту до начала концерта в конце зала появился Стивен, осторожно пробрался к месту рядом с Тесс.

Потушили свет. Занавес поднялся, и в свете единственного прожектора Люк вдохновенно запел «Иерусалим» на слова Уильяма Блейка. Когда его голос вознесся в крещендо: «Покуда мы не возведем Иерусалим в отчизне милой», Тесс почувствовала, как слезы текут у нее по щекам. Не глядя на нее, Стивен взял ее за руку. Она уже собралась повернуться к нему и посмотреть в лицо, но внезапно поняла, что это – просто жест солидарности и удивление, что они произвели на свет ребенка, способного издавать звуки неземной красоты.

Как только концерт закончился, Люк метнулся прямо со сцены в объятия отца. За ним появилась Элли, смущенно держась в стороне, пока Стивен не заметил ее и не обнял. Потом она потащила его на школьную выставку, чтобы показать свои картины. К ним сразу же подошла ее учительница по рисованию.

– Я слышала от Элеонор, что вы художник, мистер Джилфилан. Элли явно унаследовала ваш талант.

Стивен смотрел на картины в восхищении.

– Это потрясающе, Элли! Какие у меня талантливые дети!

Учительница глядела им вслед с легкой завистью, когда они отошли в обнимку с дочерью. Какой привлекательный человек, полный жизни и энергии.

Тесс и Люк ждали их у школьных ворот. Вчетвером они двинулись, занимая весь тротуар, по направлению к кафе-мороженому на углу Оукли-стрит, где Люк объявил, что хочет «Славу Нью-Йорка», а Элли, желая поразить Стивена своей изощренностью, заказала капуччино. Он увидел ее огорченное лицо, когда Люку принесли кренящуюся башню из фруктов и мороженого. Неожиданно официант пошел за второй порцией.

– Я подумал, что ты тоже захочешь, – объяснил Стивен.

Элли засияла от радости – он так хорошо понимает ее.

Доев мороженое, Элли и Люк пошли выбирать музыку в музыкальном автомате.

Ни Тесс, ни Стивен не произнесли ни слова, но молчание за столиком было дружелюбным – эхо былой близости. Тесс подумала, что, может быть, они ошибались, когда пытались залатать их брак. Нельзя насильно вызвать чувство близости. Часто оно приходит, когда не ждешь. Интересно, понял ли это Стивен? Словно прочитав ее мысли, он заговорил:

– Тесс, послушай, мне нужно кое-что обсудить с тобой.

Люк, выбрав музыку, направился назад к своему месту, но Элли удержала его:

– Постой, оставь их одних. Кажется, он собрался ей что-то сказать.

Тесс вспомнила, как его рука легла на ее руку во время концерта. Но потом приказала себе не быть столь глупой.

– Я слушаю.

Не глядя на нее, Стивен вертел разноцветную салфетку.

– Я понимаю, что очень поздно прошу об этом, времени осталось мало, но мне бы хотелось забрать Люка и Элли на Капри на пасхальные каникулы.

Тесс почувствовала разочарование. Хотя, что она ожидала услышать?

Стивен быстро заговорил дальше:

– Мы с Элли можем порисовать. Люку, уверен, понравятся Помпеи. В это время там уже цветы и почти нет туристов. Всего четыре или пять дней, так что половину каникул ты сможешь провести с ними. Ну, что ты думаешь?

Тесс постаралась подавить разочарование. К тому же, если Элли и Люк уедут, она сможет закончить конспект. Италия весной прекрасна. Оставался только один вопрос, но она решила, что было бы нечестно его задавать: поедет ли с ними Джозефина? Конечно, поедет. Почему бы и нет? Ведь между нею и Стивеном все кончено.

– На самом деле все зависит от них самих. Если они захотят поехать, я с удовольствием отпущу их с тобой.

– Элли, Люк, – позвал Стивен, – подойдите сюда. Я только что предложил маме, чтобы вы поехали на Капри на Пасху. Там сейчас просто чудесно.

Элли переводила взгляд с одного на другого, охваченная внезапной радостью.

– Как, все мы? И мама тоже?

Стивен посмотрел в заблестевшие глаза Элли:

– Да, конечно...

– Я буду очень занята на Пасху и не могу себе позволить ехать прохлаждаться в Италии. Мне надо закончить конспект книги, – вмешалась Тесс. – Так что ты сделаешь мне огромное одолжение, если возьмешь с собой Элли и Люка.

Когда они собрались уходить, Стивен вручил Тесс конверт.

– Что это?

– Чек за крышу. Я получил премию, у нас неплохие заказы на новые духи.

Тесс подавила неуместные сейчас эмоции. Хватит с нее независимости и гордости. Больше она не может себе этого позволить. Она положила чек в сумочку и поблагодарила его, стараясь не думать о ярком солнце и синем Средиземном море.

– Хорошо, договорились, – Джозефина встала и пожала руку Таду Зора. – Итак, две недели в конце июня. У него еще останется много времени поработать над незаконченными картинами. Я плачу за организацию и вечеринку, ты организуешь рекламу. Только, вот что, Тад, лучше, если Стивен не узнает, что это совместное предприятие.

– Джозефина, я все понимаю. Гордость молодого человека...

Джозефина удовлетворенно оглядела галерею. Грубая темно-серая штукатурка была прекрасным современным фоном. В клиентуру Тада входили как классические коллекционеры, так и влиятельные промышленники и два-три владельца частных коллекций, которые привносили свой особый дух, так нужный начинающему художнику. Прекрасное место для первой выставки.

– Как ты восхитительно старомоден, Тадеус. И, слава богу.

На следующей неделе в спешке были раздобыты краски и холст, купальники, паспорта и деньги. Стивен приехал за ними в страстной четверг. Люк помчался к машине, полный восторга. Элли сделала милость и напустила на себя слегка виноватый вид.

– Ты уверена, что с тобой все будет нормально? – спросила она Тесс.

– Все отлично. Я буду гулять ночи напролет. Я уже и не помню, когда в последний раз оставалась одна. Отдохните там хорошенько. Ну, о'кей, я не буду спускаться вниз.

Элли умчалась. Тесс выглянула из окна. Машина была благоразумно запаркована в пятидесяти ярдах от дома, недалеко от того места, где она впервые увидела, как Стивен целует Джозефину.

В страстную пятницу утром Тесс уселась за свой письменный стол в непривычной тишине – даже Инга уехала домой в Швецию на несколько дней – и начала работать. Без телефонных звонков и детей ей удалось достичь небывалого уровня концентрации, и к концу дня она с удивлением обнаружила, как много успела сделать.

Было уже шесть вечера, когда она позволила себе отдохнуть и немного выпить. Впереди – целых три дня, ничем не заполненных, на которые у нее не было никаких планов.

И тут ей на ум пришел Лайал. Тесс сама себе поразилась: она ведь часто повторяла Жаки, что их отношения – чисто профессиональные. Может быть, просто позвонить ему и сказать, как удачно она поработала сегодня? В этом же нет ничего предосудительного. Она набрала его номер. Опять чертов автоответчик. Но на этот раз она не решилась оставлять сообщение. Она налила себе стакан вина и плюхнулась на диван. Да, судя по всему, придется провести весь вечер перед телевизором.