– Послушайте, миссис Макдональд, я очень сочувствую вам в вашем положении, поверьте.

– Как чудесно, что ваша мать порекомендовала мне вас, – прервала ее миссис Макдональд, – вы – настоящая спасительница. Она сказала, что вы всегда заступались за слабых, всегда, еще в школе, – ее взгляд смягчился. – Знаете, она очень гордится вами.

Тесс почувствовала, как улетучивается вся ее логика. Она и не подозревала, что ее мать гордится ею. Все, что она ощущала когда-либо, – это постоянное неодобрение того, что она делала. Образ матери, вечно занятой, суетящейся в своем небогатом муниципальном доме, поглощенной проблемами с внуками и беспутными мужьями дочерей, внезапно вызвал у Тесс неясность и сожаление. Они так давно не виделись.

Будет она партнером «Кингсмилла» или нет, неизвестно, но она не может предать свою мать.

– Хорошо, миссис Макдональд, я буду представлять ваши интересы на суде.

Миссис Макдональд встала со своего места:

– Я сразу поняла, что вы возьметесь за это, – она крепко пожала руку Тесс, прядь седых волос выбилась из-под шляпы. – Я прекрасно разбираюсь в людях – сразу увидела: вы – боец. Мы покажем этим мерзавцам! Правда! Они не могут так обращаться с нами только потому, что мы женщины. – Теперь она выглядела совершенно по-другому, она перестала быть тем подавленным существом, которое вошло в ее кабинет пятнадцать минут назад. – Кстати, можете звать меня просто – Эйлин, – добавила она.

Тесс тоже встала и понимающе рассмеялась. Она поняла, почему ее мать так тепло отнеслась к Эйлин Макдональд. Может, она еще получит удовольствие от этого дела...

Тесс едва успела войти в дом, как на нее набросился Стивен, забрал портфель и потащил в гостиную, где Элли, Люк и Инга послушно сидели рядком перед мольбертом. На мольберте стояла картина, закрытая посудными полотенцами с рекламой радостей Евро-Диснея, – Стивен делал когда-то для них рекламу.

Стивен картинно взмахнул рукой, сдернул полотенце и открыл пейзаж:

– Итак, что вы думаете?

– О, папа, просто фантастика! – закричала Элли. – Какая потрясающая глубина цвета, как тебе удалось этого достичь?

– Я просто строил его постепенно.

Тесс посмотрела на свою дочь. Живопись была для самой Тесс чужим миром, о котором она знала очень мало, и, конечно, намного меньше, чем Элли. Дома, в Ливерпуле, у них преподавали рисование в школе, но обычно все старались поскорее отделаться от него и заняться чем-то более разумным. Рисование, определенно, не было полезным для жизни занятием.

– Здорово, пап, может быть, тебе даже удастся ее продать! – признал Люк. – И тогда я получу наконец новый компьютер.

– Это чудесно, Стивен, – Инга смотрела на картину с таким уважением, словно Стивен только что обнаружил еще одну грань своей многогранной натуры.

– Тесс? – осторожно спросил он, – а ты что думаешь?

– Это потрясающе, дорогой, – ответила Тесс, понимая, что у нее нет ни чувств, ни слов, чтобы выражаться, как Элли. – Мои поздравления! – Она поцеловала его, смутно чувствуя, что он ожидал от нее большего. И что она словно подвела его.

Теперь, когда все изнемогали от августовской жары, Тесс с облегчением думала, что в конце недели они окажутся в Корке, даже если ей придется некоторое время потратить на подготовку к докладу. Целых три недели вдали от супружеских разрывов и измен. Никаких клиентов, оплакивающих у нее на плече вероломство мужей или распутство жен. Какое счастье! Только уходя в отпуск, Тесс понимала, насколько изнуряющей эмоционально была ее работа. Единственное, что ее огорчало, – так это то, что Стивен присоединится к ним только через две недели. Ну что ж, по крайней мере, сейчас он, кажется, с удовольствием ходит на занятия. И явно делает успехи. Главное – не проговориться Джулиусу.

– Вы взяли все, что нужно? Бикини? Свитера? Крем от загара? Галоши?

Тесс забавляло, как Стивен беспокоится о всяких вещах, необходимых для отпуска на Ирландском побережье. Может быть, у них получилось так много багажа, потому что надо быть готовыми к любой погоде?

– Неплохо бы что-нибудь почитать, – сказала Тесс. – Надо же чем-то заняться в эти одинокие ночи. – Они прогулялись до книжного магазина, и Стивен выбрал журнал «Альманах любовников», дополненный многообещающей наклейкой: «Откровенно сексуальное содержание». – Нет уж, спасибо. – Тесс твердо поставила его назад на полку, к большому разочарованию Люка, и взяла другой журнал. Волна отвратительного запаха синтетических духов пошла от ароматизированного объявления «Потри и нюхай», все просто помешались на них в последнее время.

– А нет ли у вас неароматизированных экземпляров? – спросила она юношу, разбиравшего стопку «Пентхауса» на верхней полке.

– Нет, они все теперь воняют, как кошачья моча. Может навсегда вас отвратить от духов, правда.

За его левым плечом Тесс заметила книгу в глянцевой обложке, озаглавленную «Понимать искусство». Вот то, что надо. Но она постеснялась покупать ее прямо на глазах у Стивена и Элли. К счастью, Люк объявил, что хочет кока-колу, и все решили пойти с ним.

Тесс сняла книгу с полки. Почти двадцать фунтов. Она быстро выписала чек и заметила, что Элли заглядывает ей через плечо.

– Слушай, мам, почему бы тебе не купить «Путеводитель», и все?

Совершенно бесполезно объяснять ей, что она чувствует себя неуверенно в том, что касается искусства. Тинейджеры обычно любят делиться своими проблемами, не представляя, что они могут быть и у тебя. Она сунула книгу в сумку как раз в ту минуту, когда в магазин вошли Люк и Стивен.

– Ты не забыла взять тот дорогой фотоаппарат, который купил тебе папа? – спросил Стивен Элли, передавая ей четыре цветные пленки. Элли кивнула. – Хорошо, ты назначаешься официальным фотографом, я жду от тебя отчет о том, как вы там развлекаетесь. И сними маму, хорошо? – Он подмигнул Тесс. – Как она лежит в ракушках на Каури Бич.

– Пошли, пошли, – сказала Тесс, не обращая внимания на то, что рука Стивена ласкает ее самым некорректным образом. – Объявили наш рейс.

Когда они поднялись над уровнем облаков, тяжесть спала – перед ними под ясным синим небом лежала Ирландия. Элли предсказывала, что к тому времени, когда они приземлятся, небо затянется тучами, но этого не произошло.

Стелла ненавидела водить машину, поэтому поджидала их в аэропорту Корка в такси, и уже к концу дня Люк с рыбацкой сетью в руках мчался по пляжу, чтобы впервые за каникулы искупаться.

Элли сделала единственную уступку сельской местности – вытащила шнурки из своих «Доктор Мартене» и следовала теперь за Люком в темных очках и черном купальном костюме из лайкры, расстроенная тем, что ее единственными зрителями были лишь собственная мать да пара чаек.

Для Тесс это место было самым близким к небесам. Так она представляла себе рай. Она разложила полотенце на узкой полоске песка, в окружении скал и дюн, и вздохнула от счастья. Хорошая погода простояла две недели. Раннее купание, обильный завтрак, солнечные ванны или, в случае Люка, лазанье по скалам, бокал очень хорошего шампанского перед ланчем, которое неизменно открывал Джулиус, к великому раздражению Стеллы, отдых, купанье, снова лежание на пляже, выпивка, обед. Даже Элли была убаюкана этим ритмом, а в тот самый момент, когда Тесс заметила, как сгущаются тучи подростковой скуки, из замка Слейн прислали приглашение на концерт. Элли была в восторге.

Превосходный хозяин, Джулиус, хоть и продолжал свои занятия, но всегда приветливо встречал их, ненадолго отвлекаясь от работы.

Стелла была, как всегда, более далека, но после восемнадцати лет жизни с ее сыном Тесс принимала это как данность. По-настоящему Стелла оттаивала, только когда общалась с Элли.

Десять дней пролетели незаметно. Тесс лежала на своем любимом месте, в дюнах, спрятавшись от досужих взглядов, прислушиваясь к жаворонку, взмывавшему вверх над пшеничными полями и устремлявшемуся прямо к морю. Она подумала, что в Ирландии солнце светит в августе по-особому, как нигде на земле. В отличие от Греции или Испании, здесь оно сохраняет мягкость. Привыкшие к дождю, люди раскрываются, как цветы, когда светит солнце. Тесс чувствовала, что с ней самой происходит то же самое.