— Джуди? — жестко уцепился за это имя Грегори, будто голодный дикий кот, настигший мышонка.— Значит, это ваша подружка так лестно отзывалась обо мне, навешивая ярлыки и делая обобщения по поводу моей репутации?

Патриция уже спохватилась и хотела лишь одного: чтобы вернулось то ускользнувшее мгновение, когда злосчастное имя еще не сорвалось у нее с языка.

— А это случайно не Джудит Каллаген? — напрягая память, уточнил мужчина.

— Ага! — торжествующе воскликнула Патриция.— Значит, вы даже поименно помните своих жертв.

— Ну как же бы я мог ее забыть! — с нарочитым пафосом заговорил Адамc.— Такие женщины навсегда остаются в воспоминаниях мужчин.

— Значит, все, что Джуди мне рассказывала, правда? — излишне эмоционально, с плохо скрытой обидой спросила Патриция. Даже теперь в ее сердце гнездилось робкое предположение, что все, о чем рассказала ей Джуди, было несправедливым преувеличением. И тот факт, что Грегори так легко расписался в собственном цинизме и лицемерии, оскорблял ее.— Ага, значит, вы не забыли, с каким наглым бесстыдством выпроводили ее? Как можно быть таким черствым по отношению к чувствам другого!

Грегори равнодушно пожал плечами:

— Она получила то, чего заслуживала.

— А я, интересно, тоже? — вырвалось у Патриции до того, как она успела подумать.

— А что вы? — задал Адамc встречный вопрос.

— Я, — неистово продолжала девушка, — чем-нибудь отличаюсь от Джуди и многих других женщин, которые ложились с вами в постель?

— А это зависит от вас, — спокойно ответил Грегори. — От того, хотите ли вы отличаться...

— Не нужно играть со мной словами, — зло обрезала она его. — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

— Разве? — так же спокойно спросил он и в ту же секунду резко свернул на боковую дорогу, ведущую к автостоянке.

Машину нещадно подбрасывало на ухабах, но скорости он не сбавлял, пока наконец не притормозил на пустынной автомобильной стоянке. Эмоции, которые Адамc сдерживал на оживленной автостраде, теперь вырвались наружу. Резким движением руки он отстегнул ремень безопасности и наклонился к девушке. Его глаза гневно сверкали.

— Да, я прекрасно знаю, что вы имеете в виду. Вам интересно, как я буду чувствовать себя в качестве трофейного мужа! Вы, похоже, уже прикидываете, как в моем лице раз и навсегда завоюете одобрение своего папочки. Если это так, вы встали на опасный путь, леди.

— С чего вы взяли?! — попыталась защититься Патриция.

— Хотите сказать, что эта мысль никогда не приходила вам в голову? Никогда?

— Я... Я даже представить себе такого не могла,— пролепетала девушка, правда не слишком уверенно.

— Позволю себе вам не поверить! Учтите, я не имею никакого желания положить свою голову на алтарь вашей семьи.

— Вас об этом никто и не просил, — завелась Патриция. — Кроме того, надо быть полной дурой, чтобы претендовать на человека с такой репутацией, как ваша.

— Ах, моя репутация! Снова-здорово. Мы вернулись к нашим баранам. И все это по милости вашей подружки.— Грегори вальяжно откинулся в кресле.— Скажите, Патриция, если я такой пожиратель женских сердец, донжуан, ветреник и ваше мнение обо мне так превратно, то почему я нахожусь рядом с вами в этой машине? Почему вы выбрали мою кандидатуру?

— Да, действительно, почему?! — в сердцах воскликнула девушка.— А потому что с таким прожженным циником, как вы, не может сложиться личных отношений, а для дела меня это как раз и устраивало. Я использовала вас, — явно преувеличивала Патриция, но держалась при этом очень уверенно.— Так же, как вы используете других!

— Вот оно что?! — Грегори Адамc иронично приподнял брови.— Вы вообразили себя ангелом мщения в женском обличье и решили сполна воздать грешнику за его якобы вам известные глумления над дочерьми Евы.

— Ну хватит! — взорвалась Патриция. — Вы уже несете откровенную чушь. Идея об ангеле мщения очень красива, но, боюсь, мои мотивы были менее идеалистичны. Мне всего лишь нужно было свободно располагать вашим временем в течение суток.

— Прекрасно,— заключил Грегори.— Вы приобрели меня на двадцать четыре часа. И я по высшему разряду отработал ваши деньги. Но не забывайте, моя радость, что вы заплатили за один день и больше не имеете на меня никаких прав.

— Разумеется,— собрав все свое мужество, ответила она, хотя действительная ценность всего, что случилось за эти дни, жила любовью в ее теле, текла любовью в ее венах.— Вы по высшему разряду отработали мои деньги!

Что-то похожее на судорогу перекосило на мгновение красивое мужественное лицо Адамса. Эта устрашающая гримаса гнева напугала Патрицию, и она инстинктивно пододвинулась ближе к дверце.

— Знаете,— начал он тихим, но грозным голосом, от которого кровь стыла в ее жилах. — До этого момента я все не мог понять, чем вы заслужили прозвище Железная леди. Но теперь я все вижу и вижу даже слишком хорошо.

Сердце девушки предательски ёкнуло, а в душу закралось подозрение. Она-то и забыла, что Грегори Адамсу известно ее прозвище. А что, если он специально хотел подтвердить или опровергнуть его на практике?

Ей стоило бы промолчать, но она не сдержалась:

— Значит, мое прозвище сыграло с вами роль красной тряпки для быка, стало вызовом вашему мужскому эго? Вы хотели доказать самому себе, что можете...

Адамc не дал ей закончить.

— Расплавить Железную леди раз и навсегда? Вы это хотели сказать? Если «да», то прошлая ночь, безусловно, подтвердила последнее. Вы больше не Железная леди, дорогая Пат. В моих руках вы вся были огонь и страсть. О такой женщине, уж поверьте моему порочному опыту, мечтают абсолютно все мужчины, правда, везет далеко не всем. Вы были так же безудержны и страстны, как и та ночная гроза. Может быть, будете отрицать?

Прежде всего ей нужно было прорваться сквозь его обличительный монолог, а потом уже подтверждать или отрицать что-либо. Но что она действительно пыталась оградить от его проницательных глаз и логичных мыслей, так это истинную причину своего чувственного взлета в эту нереальную грозовую ночь. Если у их отношений нет будущего, то надо попытаться скрыть от него свою новорожденную любовь.

— Скажите, Адамc! — Грустинка все-таки прокралась в ее наигранно-безразличную интонацию.— А эта самая ночь входит в комплекс оказываемых вами услуг? Она включена в счет или нужно будет доплатить?

— О нет, дорогая! — Он и бровью не повел. — Это было сверх обычного сервиса. Знаете, как в крупных супермаркетах: приз каждому сотому покупателю. Конечно, бесплатный, но обязательно качественный. А почему вы спросили? — Злая ухмылка заиграла на его губах.— Надеетесь, что я предложу вам что-нибудь в этом роде снова?

Он надвинулся на нее и положил одну руку на колено ближе к бедру, а другой коснулся ее нежной щеки. Темно-серые глаза вбирали ее всю, каждый выбившийся волосок, каждую родинку, каждую черточку лица.

— Вы хотите снова заняться со мной любовью? — прошептал он, почти касаясь ее рта губами. — Признайтесь, что хотите.

— Нет. Не хочу! — нарочито громко, в контрасте его шепота, крикнула Патриция и порывистым движением освободилась из его рук.— Я не хочу иметь с вами дела, чего бы оно ни касалось. И уж тем более не буду вашей подстилкой и развлечением.

Грегори поморщился, словно его со всей силы ударили по щеке. Кожа побледнела, глаза стали почти черными.

— Вы не то говорите, Патриция. Вас никто бы не просил становиться...

— Даже если бы осмелились, ответ был бы отрицательный.

— Так же как и прошлой ночью? — зло усмехнулся Адамc.

— Прошлая ночь была ошибкой. Моей непростительной ошибкой! Я себя уважать после этой ночи перестала...

— Для меня это тоже была ошибка, — бросил ей в ответ разгневанный мужчина. — Только вот я себя уважать не перестану, а, наоборот, запишу Железную леди в реестр своих побед.

— Я вас ненавижу! — выкрикнула Патриция ему в лицо. — Видеть вас больше не хочу.

— Ничем не могу помочь вам, дорогая, нам как минимум еще сто миль придется проехать вместе. Это около двух часов.