– Если вопросов больше нет, прошу, господа, в десантный модуль, – мягко улыбнулся Шрам, отчего выражение его лица стало еще более зловещим. Никого эта мягкость не обманула – все ломанулись вперед так, что чуть не снесли шлюзовые двери. – И да пребудет с нами удача!

Десантный бот внутри больше всего напоминал цинковый гроб с жесткими нетрансформируемыми сиденьями, в которых можно было сидеть только выпрямившись и наклонившись вперед – то есть в той позе, которая предписана при жесткой посадке. Разделяла два борта грузовая сеть, доверху забитая ящиками с боеприпасами и роботами, которые стояли, закрепив себя в предусмотренных для них отсеках. Внутри бота было тесно и мрачно, в воздухе витали запахи дезинфекции и горелой облицовочной керамики.

По обзорному стеклу шлемов побежала бегущая строка, которая начала рассказывать то, что им разрешено знать о задании, о планете и о месте высадки. Звучало все дерьмово. Планета оказалась одной из тех, на которых людям вообще не стоило появляться. Высокая температура и влажность, так что без скафандра находиться очень несладко. Враждебная живность, которая еще и постоянно мутировала, плюс плотоядная растительность, пожирающая любую органику и неорганику.

И вот в этом аду жили люди, и в немалом количестве – около миллиона. Правда, людьми их было трудно назвать, потому что они были только мутантами, сознательно изменившими свой генотип, – оборотнями. И для допроса их отделению требовалось выловить одного, а то и двух волков, так как планета принадлежала их клану. Лис уже раз встречался в своей жизни с волком-оборотнем и понимал, что вряд ли им предстоит легкая прогулка: даже боевой скафандр не сможет спасти от нападения оборотней – уж слишком быстры и сильны были измененные люди, да и умели многое. Недаром еще ни одну из планет оборотней не удалось заставить платить налоги в имперскую казну, хоть попыток делалось немало.

Как только Макс подумал об этом, по обзорному стеклу побежала строка о сражениях на этой планете. Имперские десантники уже не раз на нее высаживались. В первый раз пятьдесят лет назад был выброшен целый полк – пятьсот человек, вернулось только восемь десантников, остальные погибли, причем в большинстве своем от живности и растительности. Во второй раз – тридцать лет назад: планету сначала подвергли бомбардировке, растительность выжгли, вниз отправилась дивизия больше трех тысяч человек с тяжелым вооружением – боевые роботы разных разновидностей, воздушная поддержка в виде летающих крепостей и туча беспилотников с управляемыми ракетами. Не вернулся никто. Ни один человек. Ни один робот. Ни одна машина. Ни один самолет.

Причем неизвестно, что с ними произошло: связь прервалась сразу после высадки из-за мощных грозовых разрядов, визуальное наблюдение было невозможно из-за плотных туч. К тому же какой-то умник при планировании операции не учел, что здесь бывают ураганы, – естественно, в его центр и попала вся дивизия. В общем, погибли все.

Но имперское начальство не унималось и спустя полгода предприняло еще одну попытку покорить клан Волка: на этот раз высадилась полная армия миротворцев, способная превратить в пепел и пыль всю планету. Вернулся только один взвод, и те, уже на звездолете, неожиданно превратились в хищных зверей и набросились на своих товарищей. Позже выяснилось, что десантники были пленены сразу после высадки, после этого им насильно влили в кровь генный коктейль, который изменил их настолько, что людьми они тут же перестали быть.

Лис вывел на обзорное стекло лица ребят из отделения и понял, что они читают то же самое: от улыбок не осталось и следа, парни переглядывались и нервно подмигивали, говорить даже по внутренней, закрытой от прослушки, связи никто не решался.

Люки десантных ботов закрылись, началась откачка воздуха, десантники помрачнели, когда забрала стали захлопываться один за другим.

На обзорном стекле появился Шрам, который включился в сеть как командир, – теперь его видели и слышали все.

– Посадка предстоит жесткая, – сказал он. – Внизу, по данным разведки, имеются все виды противоздушной защиты, потому челноки будут спускаться и садиться с противозенитным маневром.

– И это точно помогает? – спросил неугомонный Заика. – В смысле сбивают много?

– Сам скоро узнаешь, – буркнул сержант. – Мы идем в первом эшелоне, он же последний. Операция разведывательная, а не наступательная, поэтому поддержка ограниченная. Никто давить наземные средства ПВО ради нас не будет. С ботами пойдет звено перехватчиков, их задача – дать нам долететь до земли, прикрыть от авиации, если она имеется, и от ракет, которые наверняка будут по нам выпущены. Но не советую на это очень надеяться: в случае серьезных неприятностей они нас просто бросят. Понятно?

– Понятно, – пробормотал Заика. – Десант есть десант: главное – всегда иметь наготове чистые подгузники…

– Вот именно! – Шрам криво усмехнулся. – Радуйтесь, что скафандры автономны, внизу в воздухе такой коктейль патогенных вирусов, что даже аптечка не поможет.

Парни призадумались, потому что сержант сказал одну очень простую вещь: если их подобьют или за ними погонятся ракеты и шансов увернуться не будет, то пилот просто нажмет красную кнопку, пол под ними разойдется, и они посыплются горохом вниз, вместе со своими креслицами. Скафандры оборудованы системой посадки, они смогут затормозить и опуститься на землю, но их всех разнесет на десяток километров, и каждый окажется брошенным на произвол судьбы. Скафандр способен автономно существовать примерно сутки, потом ему требуется зарядка.

Если помощь не придет, то через двадцать часов этот продукт неизвестного инженерного гения превратится в неподвижный бокс, из которого надо будет спешно выбираться, так как воздух перестанет регенерироваться. А без скафандра среди агрессивной живности вряд ли удастся прожить больше часа. Схрумкают, еще и мало покажется. А если не сожрут, то заработаешь такой букет болезней, что в лучшем случае пробудешь всю оставшуюся жизнь в изоляторе, где на тебе военные медики будут проводить медицинские эксперименты, пытаясь найти средство излечения. Найти не найдут, но стопроцентно угробят.

Лис вздохнул, еще раз осознав, какую он сделал глупость, когда зашел в пункт вербовки.

К счастью, тяжкие его думы прервал пилот, который что-то неразборчиво гаркнул по корабельной трансляции, и после его слов двигатель под ногами болезненно кашлянул, затем последовало несколько сильных толчков. На мгновение Максу показалось, что пол и потолок поменялись местами, – это кораблик вышел из поля искусственной гравитации линкора. Потом бот задрожал, взревел и устремился к планете. Экран затопило багровое пламя. Рев за бортом, едва приглушенный звукоизоляцией, стал настолько плотным, что казалось, его можно коснуться рукой. Пол и стены вибрировали так, что ныли зубы.

То и дело накатывала невесомость, и тогда желудок недвусмысленно сообщал, что желал бы избавиться от излишне плотного завтрака, но уже в следующее мгновение тело придавливала свинцовая плита, и глаза заволакивала красная пелена. Лис невесомости не любил, но блевать внутрь своего скафандра было смерти подобно, а удерживать внутри содержимое уже не оставалось сил. Макс вытащил на стекло знак автоматической аптечки и запустил ее в работу, – сразу ему в плечо воткнулось несколько игл, и минуты через две он смог дышать, даже в глазах прояснилось.

Бот падал, и вряд ли это можно было назвать пилотажем – просто иногда двигатель взрывался ревом, и челнок заваливался набок. В какой-то момент, когда Лис прикусил губу от напряжения, аптечка вновь решила, что ей пора вмешаться, и в плечо воткнулось несколько игл, накачивая его психотропными препаратами. После этого он минут двадцать испытывал блаженство: бойцы взвода стали добрыми и ласковыми ребятами, падение превратилось в парение, и даже сержант Шрам показался милым, веселым существом.

Потом последовал резкий удар, двигатель в очередной раз взревел, тормозя, колени рванулись к лицу, и если бы не ремни, Макс точно расквасил бы нос об обзорное стекло.