– Как он? Что с ним?
– Примите мои соболезнования, госпожа Браамкамп. Лекарь сказал, что этот удар стал для нашего господина роковым.
– Что?! Дедушка умер?..
– Мы привели тело в порядок, подвязали руки полотенцем, чтобы они заняли правильное положение в гробу… Сейчас рядом с ним Изольда.
– Как это случилось? Когда?
– Сегодня утром. В библиотеке. Мы нашли его на полу.
– Но дедушка выздоравливал… Это не могло случиться само по себе… Должна быть причина, – с трудом произнесла Анна Белль, борясь с подступившими слезами.
– Нет, – покачал головой дворецкий. – Никаких причин я не заметил. Это случилось вскоре после того, как дом покинул тот господин…
– Какой господин?
– Барон… с очень странной фамилией. Мы можем зайти в библиотеку. Там письмо, в котором упомянуто его имя.
– Зачем он приходил?
– Он принес картину, чтобы хозяин ее осмотрел. С письмом от французского коллекционера… этого, как его… месье Клоделя, по-моему.
– От какого Клоделя?! – выпалила Анна Белль. – Месье Серж Клодель умер в прошлом году в Париже. Я скрывала это событие от дедушки, чтобы он не переживал…
Они спешно проследовали в библиотеку. Туда же с картиной де Хоха в руках направился сопровождавший Анну Белль отставной офицер. Столкнувшись с трагедией, он был готов помогать во всем.
– Вам же было известно: графу Браамкампу нельзя волноваться. Зачем вы впустили в дом незнакомого господина? – говорила Анна Белль.
– Сначала он передал письмо, а потом хозяин сам приказал его привести, – оправдывался дворецкий.
Горничная зажгла в библиотеке свечи. В их трепещущем свете Анна Белль увидела портрет на подставке.
– Спасибо вам за участие, – поблагодарила она Рябцева. – Поставьте де Хоха вон там, рядом со столом.
– Может быть, вам нужна помощь, мадемуазель? Я мог бы задержаться…
– Нет. Пока мне ничего больше не надо. Примите мою искреннюю благодарность.
– Тогда вот мой адрес в Амстердаме. – Отставной офицер протянул ей лист бумаги. – В любую минуту, днем или ночью, если потребуется, сразу же посылайте за мной. Я отвечаю за вас перед его сиятельством графом Шуваловым и почту за честь служить внучке героя Гангутского сражения! – торжественно произнес он и откланялся.
– Вот имя человека, который приходил, – сказал после небольшой паузы дворецкий, – его зовут барон Анатас Рефицюль. Хозяин вполне мирно беседовал с ним в течение получаса. Насколько я слышал, они договорились, что господин барон вернется за картиной завтра к вечеру.
Анна Белль неотрывно смотрела на портрет.
– Хорошо. Теперь оставьте меня одну и ложитесь спать. Ужинать я не буду.
Слуги подчинились твердому приказу девушки. Вначале Анна Белль ничего особенного в портрете не заметила. Однако, присмотревшись, неожиданно обратила внимание на правый глаз изображенного человека. Левый был обычным, но сквозь правый как будто кто-то смотрел на Анну Белль из холста. Чем больше девушка концентрировала на этом внимание, тем яснее ощущала присутствие внутри картины того, кто все пристальнее разглядывал ее в ответ.
Анна Белль взяла письмо покойного Сержа Клоделя и убедилась, что рядом с подписью стоит недавняя дата. Конечно, бумажка была фальшивкой! Но сам портрет казался подлинником. Анна Белль знала, что в их коллекции есть еще одна работа Кристофа Амбергера – она, не вывешенная, находилась в стопке картин в гостиной на втором этаже.
Анна Белль внимательно прочитала имя и фамилию барона, приходившего к дедушке Герриту несколько раз. И вдруг поняла, что произошло! С омерзением отбросив письмо, она резко подняла взгляд на портрет мужчины с разными глазами и, набравшись духу, жестко приказала:
– Хватит этого маскарада! Я узнала тебя. Я тебя не боюсь! А ну-ка проявись, трус!
И разноглазый на картине будто нехотя зашевелился… Изображение вначале затряслось мелкой дрожью, задергалось, потом краски стали расползаться, словно грим, смываемый теплой водой с лица, а голова нарисованного человека развернулась в профиль.
На холсте проступило изображение совсем другого существа…
Анна Белль узнала работу великого Сандро Боттичелли – это был бы портрет Данте Алигьери, если бы не одна дополнительная деталь: из головы, выше виска, у существа торчал безобразный черный рог.
Чуть раньше девушка догадалась прочесть имя и фамилию барона из Андорры наоборот:
АНАТАС РЕФИЦЮЛЬ – САТАНА ЛЮЦИФЕР!2 Через секунду оцепенения Анна Белль бросилась к просвету между полками библиотеки и сорвала со стены старинный гобелен. Схватив тяжелую расшитую ткань в охапку, подбежала к портрету, накрыла его вместе с подставкой… Ей показалось, что под гобеленом началась возня. Какая-то сила пыталась скинуть покров на пол, подбрасывала гобелен ударами снизу, но через несколько мгновений попытки сопротивления прекратились.
Теперь Анна Белль поспешила в спальню к дедушке. Изольда – дочь горничной Марты, срочно вызванная на подмогу, – дремала на стуле у постели Геррита. Он лежал на спине с перекрещенными и подвязанными руками, его грудь оставалась неподвижной под одеялом, признаков дыхания не было. Лицо, на котором разгладились морщины, обрело восковую бледность, оно выглядело умиротворенным и торжественным.
Анна Белль рассматривала его, как скульптурный портрет, – она искала один страшный знак. Еще в детстве мама говорила ей, что у человека, который недавно умер, на лбу можно разглядеть крест. Преодолевая тягостное ощущение, девушка наклонилась над Герритом и в рассеянном свете свечей увидела маленький крестик на его челе.
– Ой, как же я заснула! – вскрикнула в этот момент Изольда. – Простите, пожалуйста, госпожа!
– Ничего, Изольда. Главное, ты рядом. – Анна Белль пристально посмотрела на служанку и медленно произнесла: – Ему уже гораздо лучше. Сегодняшней ночью с господином Браамкампом ничего не должно случиться. Но если что-то будет происходить, ради бога, буди меня в ту же минуту! Договорились?
– Конечно, госпожа, даже если я засыпаю, то моментально просыпаюсь от любого шороха… А вы уверены, что он… жив?
– Посмотри сама.
Изольда уставилась на Геррита Браамкампа и увидела, что его грудь вместе с подвязанными руками начала слегка вздыматься и опускаться, синие губы приоткрылись, и прошелестел выдох.
– Не волнуйся, – сказала девушке Анна Белль. – Сегодняшняя ночь пройдет спокойно. Нас всех защитит средневековый гобелен…Она ушла к себе, а последние слова молодой хозяйки никак не укладывались в голове у Изольды и всё звучали в сознании, пока она в очередной раз не задремала.Поднявшись в спальню, Анна Белль первым делом достала коробочку с кольцом из секретера. Она не осмелилась сразу ее открыть, сначала тихонько потрясла около уха. Во всяком случае коробочка не оказалась пустой – внутри что-то стучало.
Анна Белль открыла ее и облегченно вздохнула. Колечко было на месте в полной сохранности.
– Ну, ничего, – задумчиво пробормотала девушка, – завтра я верну тебе твой портрет, барон-комедиант!Она решила хорошенько выспаться, отбросив в сторону все мысли и сомнения. Надев колечко на палец, Анна Белль замяла подушку под щекой и моментально заснула.Утренний туман скользил над каналами Амстердама, когда горничная Марта из дома Геррита Браамкампа постучалась в двери незнакомого особняка. На пороге появился тот самый отставной морской офицер, который сопровождал Анну Белль в Делфте.
– Простите, господин Рябцев, что я так рано. Барышня просила немедленно передать вам эту записку. Вы сами сказали, что готовы во всем ей помогать, – проговорила Марта.
– Конечно. – Он тут же открыл послание, прочитал два раза и удивленно посмотрел на горничную: – Скажите, зачем все это нужно?
– Не знаю, о чем вы спрашиваете. Я записку не читала. Барышня просила вас поторопить.
– Хорошо, я все сделаю, как она просит.
– Барышня сказала, чтобы вы непременно выполнили ее просьбы, даже если они вызовут у вас удивление.
