Ганев читал дальше.

…Приехавший описывать имущество в имении чиновник с удовольствием выполнял свою работу, попивая французское вино из коллекции Браамкампа. Конечно же произвести опись за один день не удалось, поэтому он остался ночевать в спальне покойного вице-адмирала, не постеснявшись воспользоваться шелковым постельным бельем. Поздней ночью его разбудил звон корабельных склянок. Чиновник, недовольный шалостями и наглостью каких-то посторонних лиц, поднялся с кровати и прошелся по комнатам с целью найти звонивших озорников. Однако в доме никого не оказалось.

На дворе стояла тихая лунная ночь, и, несмотря на то что было довольно холодно, чиновник, закутавшись в халат, решил выйти на несколько минут, чтобы подышать свежим воздухом. Он отворил входную дверь и шагнул на террасу. Неожиданно его взгляд приковался к пруду напротив усадьбы, из которого поднялся большой черный корабль. На носу корабля стояла двухметровая фигура вице-адмирала в парадном мундире при всех орденах и регалиях. Он заметил чиновника и указал на него рукой в перчатке с белой манжетой. Корабль тут же развернулся и поплыл по воздуху в направлении усадьбы.

Через секунду оцепенения чиновник рванулся обратно в дом и закрыл за собой дверь. Но оказался не в помещении, а снаружи! Все комнаты в доме куда-то исчезли вместе с полом, потолком, имуществом и мебелью, а единственная дверь, та, которую он захлопнул за собой, была в стене, будто в театральной декорации. Перед ним расстилалось заснеженное поле, где-то вдали граничившее с березовой рощей.

Сильный удар судна о стену заставил чиновника отскочить. Стена-декорация разломилась на части, как кусок фанеры, и огромный корабль устремился на чиновника, повергнув его в бегство. Он бежал по заснеженному полю, шарахаясь из стороны в сторону, как заяц, удирающий от своры гончих, а корабль все время поворачивал за ним, меняя курс.

Гонка с преследованием продолжалась целую версту, пока наконец чиновник не рухнул ничком, совершенно лишившись сил и способности бороться за жизнь. В это же мгновение корабль растворился в воздухе… (Показания чиновника Е. Канецкого из дома для умалишенных датированы 13 декабря 1771 года.)

Ринат перелистывал документы.

Следующие источники относились ко времени Отечественной войны 1812 года.

Военный обоз из армии Наполеона с комплектом боеприпасов, видимо, сбился с пути, зачем-то свернув со Смоленской дороги на север, и, сделав невероятный крюк на местности, добрался к усадьбе Браамкампа.

Настроение в армии было приподнятым – русские войска недавно оставили город Смоленск. Французы не чувствовали никакого сопротивления. Они бесцеремонно разместились в комнатах усадьбы, рылись в ящиках столов и в шкафах, вытащили наружу всю оставшуюся утварь и пыльные вещи бывших владельцев.

По дому разносились смех, колкости в сторону российских военных и армейские шутки, пока наконец, выпив изрядное количество вина, все не угомонились. Солдаты устроились на ночлег на полу, прямо в прихожей, в помещении библиотеки и в кабинете, а офицеры заняли гостиную и спальни.

Ровно в полночь в столовой пробили напольные часы, которые уже более полувека стояли в неисправности. Многие отчетливо услышали их бой и оттого проснулись. После этого началась качка, будто при шторме на корабле. Комнаты затряслись и стали наклоняться то в одну, то в другую сторону, по полу покатились кружки, ружья и другие предметы. Хрустальные люстры раскачивались и со звоном бились о потолок.

Очнувшиеся французы старались ухватиться за что угодно, чтобы не упасть. Вскоре снаружи раздался свист штормового ветра и захлопали паруса. А еще через мгновение в дом хлынула вода. Она полилась из всех щелей внутрь помещений, из-под пола к потолку вырвались фонтаны воды, словно из огромных пробоин в трюме тонущего корабля. Вода текла по стенам и струями била из окон. Все комнаты очень быстро затопило, мебель всплыла вместе с распахнутыми переплетами старинных книг.

Снаружи усадьбы французы выставили караул, но часовой там заснул и проснулся только в тот момент, когда катастрофа в доме уже практически закончилась. Вода, заполнив все внутреннее пространство в усадьбе до самого потолка, продержалась там с десяток минут и неожиданно схлынула в никуда, обнажив хаос в помещениях дома и трупы утопленников.

Когда караульный ворвался в особняк, он был настолько сильно поражен увиденным, что стрелял по углам зала, пока до него не дошло, что никаких неприятелей вокруг нет. Изо рта его умерщвленных соратников ручьями текла морская вода. Трибунал, предприняв следствие по этому делу, констатировал смерть военных от утопления… (Документальное подтверждение событий, имевших место 8 июля 1812 года.)

Еще бумаги времен Отечественной войны.

…Громя французские полки, отступавшие по Смоленской дороге, казачьи отряды под командованием атамана Давыдова не оставляли французам ни шанса переломить ход войны в свою пользу. Александр I принял решение о том, чтобы преследовать войска Наполеона до самого Парижа и только там подписать капитуляцию противника.

В первой половине ноября, в преддверии бегства Бонапарта из России и конца французской армии, небольшой отряд гусар, заходя по большой дуге в тыл преследуемому неприятелю, непонятным образом очутился ближе к ночи в усадьбе Браамкампа. Гусары устроили там лихую попойку. Не в меру употребляя шампанское из обоза, брошенного французами, смешивая его с немецким шнапсом и русской брагой, гусары упились до потери пульса. Пьянка сопровождалась стрельбой в потолок, песнями и кромсанием мебели саблями. Они будто соревновались в кураже между собой, пока не повалились навзничь и не заснули в хмельном угаре.

Ночью снова появился таинственный корабль. Теперь он приблизился к усадьбе и развернулся к ней бортом. На борту открылись амбразуры, и оттуда выдвинулись дула пушек.

Прогремел первый залп корабельных орудий. Стены усадьбы рухнули, запахло горелым порохом и паленым мясом. Гусары, проснувшись от ударов артиллерии, выскакивали наружу в одних подштанниках и разбегались в разные стороны, протирая глаза кулаками, не понимая, что происходит.

Второй залп был несколько иным. Большинство орудий команда призрачного корабля зарядила картечью и палила по выбегавшим гусарам прямой наводкой. Крупные свинцовые пули рассыпа́лись веером. Расстояние между стрелявшим кораблем и живыми мишенями было совсем небольшим, и поэтому с каждым ударом картечи в воздух взлетали части тел вместе с разорванной одеждой и брызгами крови.

Оставшимся в живых, но раненым очевидцам никто не поверил, что стрельба велась из корабельных орудий. Однако и не признать тот факт, что неприятеля в тех краях нигде поблизости не должно было быть, следователи тоже не могли. Так и остался этот случай на бумаге как один из непонятных эпизодов Отечественной войны… (Показания очевидцев при допросе в военном трибунале 18 ноября 1812 года.)

Ринат Ганев с волнением выпил стакан воды и продолжил чтение.

…За пять лет до исторического восстания декабристов отставной подпоручик, общественный деятель, поэт и будущий активный член тайного Северного общества Кондратий Федорович Рылеев после женитьбы на дочери воронежского помещика Наталье Михайловне Тевяшевой перебрался на постоянное место жительства в Петербург.

Приобрести усадьбу под Петербургом Рылеев решил по настоянию жены. Имея связи с влиятельными людьми и среди петербургского дворянства еще со времени своего пребывания заседателем Уголовной палаты, Кондратий Федорович получил совет от своего приятеля присмотреться к усадьбе XVIII века, что когда-то принадлежала голландскому вице-адмиралу Рене Браамкампу, да так и осталась разрушенной и полусгоревшей.

Конечно, после визита в усадьбу Рылеев понял, что дом восстановлению не подлежит и что строить там придется все заново, но будучи страстным критиком крепостного права, он как раз не собирался покупать действующее поместье, а искал имение заброшенное, без крепостных крестьян, за свободу которых сам был готов бороться с самодержавием.