Зима лютовала так, словно разозлилась на Всемирный конгресс по глобальному потеплению и вознамерилась доказать свою силу. Новости о глобальном потеплении казались вымученными и недостоверными, но ученые старательно объясняли с экранов телевизоров, что холодно потому, что тепло. Большинство жителей страны им не верило, куталось в шубы и шарфы. Но находились и те, кто безрассудно доверял научным светилам. Среди последних оказались две подруги Анжела Смирнова и Юля Богданова, легкомысленно понадеявшиеся на милость природы.

– В новогоднюю ночь обещали плюс два, – зябко кутаясь в воротник осеннего пальто и стуча ногами в демисезонных сапожках, бормотала Анжела.

– Тебя, Анжелка, хоть рыжая грива греет, – дрожа, говорила хрупкая Юля, откидывая со лба непослушную блондинистую челку. Челка намокла от падавшего снега и лезла в накрашенные глаза. – Жуть как холодно. Даже курить не тянет! Здесь все минус десять! И это в часе езды от города!

– Мегаполисы отапливают сами себя, – предположила подруга.

– Мы, Анжел, не мегаполисы, мы себя никак не отопим. Думай, по какой тропинке нам идти, пока я не превратилась в сосульку.

Девушки стояли на перекрестке дачного поселка, где их высадил частник. То, что водитель уже начал отмечать праздник, подруги заметили довольно поздно.

Дело было так.

– Новоселки! – лихо заявил водила, останавливаясь у обочины.

– Нам же в Белозерки!

– Белозерки! – лихо поправил себя шофер, подождал, пока девушки расплатятся и выйдут, нажал на газ и умчался.

– За такие деньги мог бы к дому подвезти! – запоздало крикнула ему вслед Анжела.

Теперь подруги рассуждали, в какую сторону двигаться, чтобы прийти к даче номер шестьдесят. Спросить было не у кого, поздним вечером 31 декабря улица была пуста. В окнах светились новогодние гирлянды, двери коттеджей были на западный манер украшены еловыми ветками, но ломиться к кому-то и спрашивать, где эта улица, где этот шестидесятый дом, отчего-то не хотелось.

– Свистунов в случае чего обещал нас ждать на развилке, – виновато произнесла Анжела, утопая в снегу на нечищеной тропинке.

– На развилке его нет. Куда же усвистел твой Свистунов?

Юля прошла вперед вдоль забора и обнаружила калитку.

– Здесь что-то написано. Темно, ничего не вижу.

– Сейчас посвечу тебе телефоном. – Анжела достала мобильник из сумочки и посветила на калитку.

– Новоселки, дом тринадцать, – прочитала Юля и обомлела. – Какие Новоселки?

– Свистунов приглашал нас в Белозерки, – испуганно прошептала Анжела, которой от волнения внезапно стало нестерпимо жарко.

– Что будем делать? Рыдать или сначала позвоним твоему Свистунову?

– Юлечка, он не мой, не мой. Нет, конечно, он мой коллега, мы делаем одно дело, но не более того. И могу тебя заверить, как коллега он очень ответственный товарищ. Сейчас я позвоню, он за нами приедет и заберет в свои Белозерки. Знаешь, идея встречать Новый год на даче отчего-то больше не кажется мне привлекательной… Юлечка, нам придется рыдать! Здесь нет связи!

– Подожди, я посмотрю на своем телефоне… Анжела! Что делать?!

Мобильная связь в дачном поселке, со всех сторон окруженном дремучим лесом, действительно отсутствовала. Это означало, что подругам остается одно: километра три топать пешком к трассе и ловить в двенадцатом часу ночи очередного частника или тихо замерзнуть в ближайшем сугробе, пополнив статистику новогодних происшествий. Других вариантов не было.

Мороз крепчал. Намокшая челка Юли успела замерзнуть и стояла дыбом, как у фэнтезийного единорога, но Анжеле было не смешно. Анжеле хотелось плакать. Если бы она знала, что, приняв предложение влюбленного в нее Свистунова, окажется в таком затруднительном положении, то ни за что не стала бы отмечать Новый год вообще. Спала бы в теплой постели! Мысль о тепле придала девушке решительности.

– Мерзнуть не будем, – решительно заявила она. – Постучим в первый попавшийся дом, должен же у них быть стационарный телефон, и позвоним Свистунову.

– А если телефона нет? – предположила Юля.

– Тогда останемся у них до утра, погреемся и встретим Новый год.

– Останемся? А кто нас оставит? Это семейный праздник, тем более на даче, где собираются родственники.

– Отчего же? Иногда под Новый год на дачах собираются и друзья, – вздохнула Анжела.

– Ага, – мстительно хмыкнула Юля, – друзья Свистунова собираются невесть где, только не на его даче.

– Мы сами виноваты, не нужно было садиться в машину, пропахшую шампанским.

– Не нужно было соглашаться…

– Юля, давай не будем спорить. Я не отрицаю своей вины, минимальной, следует заметить. И собираюсь исправить положение.

– Это как? Ввалиться к чужим людям?

– Почему к чужим? А вдруг они мои отдаленные родственники?

– Очень смешно. «Здравствуйте, я ваша тетя!»

– А что? – прищурилась Анжела. – Хороший вариант.

– Тебе совсем мозги отморозило?

– А ты предлагаешь, чтобы нам отморозило все остальное? Так, – Анжела поглядела поверх калитки, – добротный дом, двухэтажный, места много. Интересно, кто в нем живет?

Хозяин дачи Константин Бенедиктович Пародонтов, шестидесятилетний пенсионер Министерства обороны, крепкий и подтянутый офицер бронетанковых войск в отставке, уныло тряс стопку газет, надеясь, что на третий раз оттуда наконец-то выпадет приглашение на рождественский ужин в мэрию. Почта в поселке работала из рук вон плохо! После того как Пародонтов перебрался жить на дачу, оставив большую трехкомнатную квартиру в центре города сыну и внуку, почта стала работать еще хуже. Это мешало деятельному пенсионеру, еще полному сил и энергии, участвовать в общественной жизни сельского поселения, где его вскоре оценили как заслуженного специалиста. Константин Бенедиктович бросил стопку газет обратно на полку и тяжело вздохнул. Ко всем крупным неприятностям – приехала докучливая сестра, раскапризничался старик-отец, объявил забастовку внук, затосковал сын, обнаглел племянник-студент – сегодня должна была добавиться еще одна. В гости к Пародонтовым спешила дальняя родственница, на склоне лет выскочившая замуж за какого-то миллионера. Когда стрелки часов приблизились к половине двенадцатого ночи, Константин Бенедиктович было понадеялся, что родственница передумала и осталась встречать Новый год в столице, но ровно в двадцать три тридцать пять раздался требовательный стук в дверь.

– Здрсте, я ваш-ш-тя, – заявила дрожащим голосом возникшая на пороге рыжеволосая девица, державшая под руку какой-то замороженный силуэт с рогом.

– Нам бы позвонить, – пропищал силуэт, пытаясь оторваться от рыжей девицы.

– Телефона нет, – отрезал пенсионер, – мобильная связь в данный момент также недоступна по причине ремонта передающей станции.

Он собрался захлопнуть дверь, но рыжая бестия успела поставить ногу в пролет.

– Здравствуйте, – повторила она медленно и отчетливо, – я ваша тетя.

– Аделаида? – оторопел Пародонтов. – Какими судьбами?!

– Так, проходила мимо, – справилась с ознобом рыжая девица, обходя Пародонтова.

– Шутишь, – ответил хозяин, – а мы уже не надеялись. Клементина! Клементина! Аделаида приехала!

– Что ты говоришь?!

С лестницы второго этажа шумно скатилась грузная отчаянно молодящаяся дама, ровесница хозяина дачи. Судя по всему, она успела одеться к семейному ужину и выглядела довольно презентабельно.

– Адочка! – закричала Клементина Бенедиктовна и бросилась на шею Анжеле Смирновой.

– Ох! – испугалась Юлька. – Вы нас не так поняли…