– То-то, – вздохнул Верблюд. – В этой жизни приходится крутиться и стремиться к незанятым нишам на рынке труда. Я тоже сейчас забыл, что я ведущий специалист отдела трудовой занятости населения. Нашел вам и себе такую нишу! А вы?! Все испохабили, деньги похерили, в девицу чуть не влюбились…

– Мы все исправим, шеф, – хором ответили бандиты.

– Ладно, черти, – смилостивился Верблюд, – говори, Слон, какой там у девчонки номер на машине.

– Так, значит, у девчонки, – Слон поднял глаза на потолок и принялся вспоминать, – машина белая «шестерка», старая, битая, ржавая…

– Совсем как наша! – обрадовался Бегемот.

– Потому я и перепутал, – объяснил Слон. – Девчонка симпатичная…

– Это мы уже слышали, – поморщился шеф.

– Номер автомобиля 77 и еще одна циферка, – тяжело вспоминал Слон. – 7 и 7 я запомнил, это мой год рождения, а третья циферка ни к чему не лепилась…

– Найду, прилеплю тебе ее на лоб! – разозлился Верблюд. – Придется снова ехать к Муське, у нее есть база данных ГИБДД. Если девица – москвичка, то мы ее быстро найдем. Вряд ли она успела обнаружить забытый пакет с деньгами. Все эти девицы такие рассеянные. – И шеф зло посмотрел на Слона.

– А что я? – проревел тот басом. – Пришлось войти в женскую роль.

– Если не найдем деньги, следующая твоя роль, Дездемона, станет последней!

Яркое солнце жизнерадостно брызнуло в окно и попало прямо на Лялькино лицо. Она поморщилась и открыла глаза.

Пирогова почему-то решила, что проспала, газеты все раскупили, фальшивомонетчики ее сдали, и с минуты на минуту к ней в квартирку нагрянет ОМОН для того, чтобы засадить бедную девушку за решетку. Вскочила с постели, наскоро оделась и бросилась бежать к газетному киоску. Ей повезло, читать свежую прессу любили не все, особенно с утра.

Оля скупила кипу газет и отправилась домой, озираясь по сторонам. Во дворе было тихо и спокойно. Возле ее подъезда дежурил Паша Птицын, уныло переминаясь с ноги на ногу. Его помятый вид свидетельствовал о бессонной ночи.

– Привет! – обрадовался Птицын появлению Ольги. – Как дела?

– Отлично, – натянуто улыбнулась Оля, не зная, о чем с ним говорить. Болтать о Капитолине не хотелось, о найденном миллионе рассказывать первому встречному было глупо. Но Пашка не был первым встречным. Рассказать или не рассказать?

– А у меня отвратительно, – признался Птицын. – Капа больше не хочет иметь со мной ничего общего.

– Не может быть, – постаралась утешить приятеля Оля, но вышло довольно глупо.

– Может, – кивнул белобрысой головой Птицын, – она нашла другого.

Оля удивилась. Она прекрасно знала о сердечных делах подруги и про нового бойфренда не слышала. Капитолина не могла скрыть от нее этот примечательный во всех отношениях факт. Если бы подруга кого-то действительно встретила, то Оля знала бы об этом через пять минут. У Капитолины Семеновой не было подушки, в которую она могла плакаться, – для этого она использовала подругу Олю, поверяя ей все свои секреты. Неужели, подумала Оля, пока она бегала за свежей прессой, Капитолина успела обзавестись новым кавалером? И где она его нашла? Еще так рано.

– Я позвонил ей сегодня, – признался Птицын, – и она сказала, что мое место в ее сердце уже занято каким-то Лимоном. Ты не знаешь, что это за фрукт? Я бы с ним разобрался.

– Понятно, – процедила Ольга. – Не переживай, Паша, я сама с ним разберусь.

– Так я могу надеяться? – обрадовался Паша.

– Надейся, – пообещала Пирогова и отправилась домой к телефону, вправлять мозги сбрендившей подруге.

О том, что существует такая болезнь, как белая горячка, Оля знала не понаслышке. Ее сосед по лестничной площадке регулярно страдал от ее приступов. Оля поначалу помогала ему ловить вредных зеленых человечков, бегавших по соседской жилплощади, но вскоре ей это надоело, и она стала вызывать специалистов. Сосед обижался и подолгу с ней не разговаривал, но после очередного лечения благодарил. Хватало его ненадолго, вскоре человечки вновь носились по его квартире, а он звал соседей на помощь. Неприятная болезнь – белая горячка.

Но у Капитолины ее другая разновидность – золотая лихорадка. О ней Оля читала в произведениях классиков, но сталкиваться с ней в жизни еще не приходилось. Судя по поведению подруги, теперь придется. Вряд ли они станут искать зеленых человечков, это еще более запущенный случай. Лихорадочный блеск в глазах, горячее дыхание и во время приступов – пачки долларов, которые мерещатся по всем углам. Ах нет, Капитолине мерещатся евро. Да и не мерещатся, а спокойно лежат в брачной корзине. Лежат ли?

Ольга набрала номер подруги.

– Привет, – ответила Капитолина. – А почему ты не спрашиваешь, как дела у нашего «лимончика»?

– Потому что о нем меня уже спрашивал Паша Птицын, которому ты наговорила какую-то ерунду.

– Глупости, – сказала Капа. – Птица – уже отрезанный ломоть. Я теперь не бесприданница! С такими деньжищами я таких Паш найду не меньше десятка. Да я с таким «лимоном»…

– «Лимон» может быть фальшивым, – оборвала ее Оля.

– Обалдеть! – Слышно было, как подруга плюхнулась на корзину. – Не может быть! Я об этом не подумала!

– Вот теперь думай. Но я советую позвонить Паше и извиниться за свое непозволительное поведение. Нельзя обижать такого хорошего парня, он к тебе так трепетно относится.

– А я трепетно отношусь к «лимону», – шепотом сообщила Капа и закричала в сторону: – Бабуля! Посиди на корзине, я к Пироговой сбегаю! Сейчас прибегу! – быстро сказала она Ольге и бросила трубку.

Пока Семенова бежала, Ольга разложила газеты и начала их изучать. Среди объявлений не попадалось ни одного о пропавшем миллионе. Были, конечно, сообщения об обанкротившихся фирмачах и финансистах, но, как справедливо предположила Оля, к ее находке эти сообщения не относились. Уголовная хроника тоже не сообщала о поисках фальшивомонетчиц. И что самое неприятное, ничего не говорилось об очередной победе отдела организованной преступности, о поимке бравыми сотрудниками каких-нибудь фальшивомонетчиков. Но, возможно, и то, и другое было скрыто от глаз простого обывателя и направлено конкретно на того, кто нашел деньги? На нее, на Ольгу Пирогову. Она пригляделась еще раз ко всем прочитанным объявлениям и информационным сообщениям. Ничего похожего на то, что она ожидала, ничегошеньки.

Значит, деньги все-таки фальшивые, и ей их подбросили уголовные элементы.

– Ничего подобного! – с порога заявила Капитолина, пробежала к столу, заваленному газетами, и плюхнула на него пачку сотенных купюр. – «Лимончик» чистый и настоящий!

– Что это? – Оля посмотрела на пачку сотен.

– Это деньги, которые мне дали в обменном пункте за сто евро, – воодушевленно поделилась Капа.

– Зачем ты взяла чужие деньги? – всплеснула руками Ольга. – Как ты могла?! Нужно сейчас же бежать обратно в пункт и менять деньги на евро, а евро положить в корзину!

– Сейчас, – хмыкнула Капа, – разбежалась! Если куда и бежать, так только за барахлом. Конечно, на эту сумму не особо и разбежишься, но хоть что-то купить тебе придется. Или ты хочешь, чтобы тебя и дальше принимали за нищенку и давали милостыню?

– Не хочу! – испугалась Оля.

– Тогда собирайся, пойдем по магазинам. Тут в одном маркете распродажа! Я пробегала мимо, глазела на их витрины, а там такие цены…

Капитолина сгребла сотни к себе в кошелек и тут только обратила внимание на разложенную прессу.

– Ты что, читаешь по воскресным утрам газеты? И в таком количестве? Пирогова, у тебя, случайно, нет температуры?

Реакция Капы была вполне предсказуемой. Газет Семенова никогда не читала, книг тоже. Последний том, под названием «Преступление и наказание», Капитолина держала в руках в школьные годы, но прочитала только о преступлении. До наказания Капа сознательно не дошла, Раскольников ей был чрезвычайно симпатичен. На этом ее путешествие в мир книг завершилось. Зато она начала другое, более занимательное. Капа с фанатичным интересом разглядывала картинки в гламурных журналах и интересовалась современными веяниями в мире моды.