Он повернулся к ней и улыбнулся. Затем расстегнул смокинг, снял его и, тряхнув несколько раз, заметил:

– Видите, у меня нет с собой диктофона или подслушивающего устройства. Я не намерен использовать ваши слова в каком бы то ни было интервью. Я только поражаюсь, насколько похожи наши истории – после смерти родителей, а мне тогда было пятнадцать, все ждали от меня одного – проявления безграничного мужества. Еще бы, молодой человек не имеет права рыдать или жаловаться на судьбу!

– Это была техническая неполадка? – спросила Ксения. – Я имею в виду – почему... почему лайнер, на борту которого находились ваши родители, потерпел крушение?

– Это был террористический акт, – ответил Разумовский. – Двадцать лет назад еще не было террористической паутины, которая бы оплетала весь мир, теракты совершали безумцы-одиночки или представители крошечных группировок. Так было и в том случае – моим родителям не повезло, что они летели на самолете американской авиакомпании. Некие леворадикальные отщепенцы с Востока решили, что должны покарать Америку за то, что люди в этой стране живут богаче и лучше, чем на их родине. Один из них поднялся на борт лайнера вместе с небольшим, но чрезвычайно мощным взрывным устройством. Он привел его в действие, когда самолет находился над океаном. Разумеется, погибли все. Тел моих родителей так и не нашли.

Ксения, подчинившись внезапному порыву, положила руку на плечо русскому журналисту. Ее поразило, что его голос был совершенно спокоен, и только в глазах сверкало что-то похожее на гнев.

– Гибель моих родителей предопределила выбор моей профессии, – сказал Феликс.

– Завтра состоятся похороны моего отца и мамы, – произнесла Ксения. – Вы же наверняка слышали, что... что самолет с их останками был найден в джунглях. В этом отношении мне повезло больше вашего – если в подобном случае вообще уместно говорить о везении. Я... я приняла решение, что ни один журналист не будет присутствовать на этой церемонии. Но я буду... буду вам благодарна, если вы согласитесь присутствовать на ней. Я думаю, что так должно быть!

На балкон вышло несколько громко беседующих пар, Ксения поспешно отдернула руку. Видели ли они что-нибудь? Если да, то по Эльпараисо поползут слухи – молодая наследница изумрудной империи любезничает с неизвестным молодчиком, в то время как ее жених находится всего в паре шагов.

– Я обязательно приду, – уверил ее русский, и Ксении показалось, что он хочет добавить что-то еще.

В этот момент на балкон вышел сияющий Андреас. Заметив Ксению в обществе Феликса, он нахмурился.

– Дорогая, президент и сеньора Изабелла ищут тебя, – сказал он, подойдя к Ксении. Его рука легла ей на талию. – А ты, я смотрю, проводишь время в обществе... Мы не имели чести быть представленными друг другу!

Феликс, отвесив легкий поклон, который, как заметила Ксения, был не знаком приветствия, а в большей степени скрытым жестом оскорбления, ответил:

– Сеньор Христополус, скажем так, мы все же знакомы, но только односторонне – я вас знаю, а вы меня нет. О том, что вы вскоре станете мужем самой богатой женщины республики, известно всем и каждому.

– Неужели? – Андреас смерил журналиста холодным взглядом. – Сеньор... как?

– Разумовский, – подсказал Феликс. В его руках мелькнула золотая самописка и крошечный блокнот. Он что-то быстро нацарапал. – Вот, прошу, специально для вас я записал свою фамилию прописными буквами, так, чтобы даже вы могли прочитать и понять ее.

Андреас с преувеличенной брезгливостью отшатнулся от протянутого листка и процедил:

– Вы из Восточной Европы? Герцословак?

– Спешу вас успокоить, я русский, – сказал Феликс с улыбкой.

Ксения с беспокойством наблюдала за внешне вроде бы любезной беседой, которая в действительности походила больше на схватку соперников. Ей еще не доводилось видеть Андреаса в таком плохом расположении духа. Неужели он испытывает чувство ревности по отношению к этому журналисту?

– Правда же, русский! – протянул, словно что-то вспомнив, Андреас. – И чем вы владеете, сеньор... ммм... Рокоссовский?

– Разумовский, – поправил его Феликс. – Эр, а, зе, у, эм, о, вэ, эс, ка, и, и краткое. Или вам еще раз повторить по буквам?

Ксения увидела, как жилы вздулись на шее Андреаса.

– Так вот, сеньор Рассуповский, чем вы, говорите, занимаетесь? Продаете на Запад нефть, гоните природный газ, спекулируете алмазами, толкаете легированную сталь или распродаете по дешевке алюминий? Или чем еще торгуют в вашей заснеженной России? Ах, или, постойте, вы – водочный олигарх! Прибыли в Коста-Бьянку, чтобы прикупить футбольный клуб? Или вы коллекционируете теннисистов? Или чемпионов по гольфу?

– Кертинг, – ответил Феликс, который, казалось, не воспринимал уколов Андреаса и сохранял абсолютное спокойствие. – Моя страсть – это кертинг.

Андреас замолчал, и Ксения поняла, что ее жених попросту не знает, что это за вид спорта. Ей даже стало на мгновение жаль Андреаса. И чего ради он связался с журналистом, которого почему-то принял за русского нувориша!

– Что вы говорите! – произнес с издевкой Андреас. – Так какого рода бизнесом вы занимаетесь, сеньор Рассуповский?

Ксения хотела было вмешаться, но журналист опередил ее. С легкой улыбкой он проговорил:

– Моя сфера – печатные средства массовой информации.

Андреас скривился и произнес:

– Вы владеете газетами и журналами?

– Что-то наподобие этого, – ответил Разумовский.

Ксения вздохнула. Ей не хотелось, чтобы на приеме по случаю дня рождения Изабеллы Коваччо ее жених Андреас сцепился с русским журналистом. Но, кажется, все обошлось.

– А вы, сеньор Христополус? – сказал Феликс. – Каковы ваши бизнес-интересы?

– Вы не слышали о концерне Христополусов, который строит самые надежные в мире танкеры? – снисходительно усмехнулся Андреас.

Вся его поза так и говорила: «Если ты этого не знаешь, то с тобой не о чем говорить!»

– Ну как же, я даже знаком с вашим отцом, – спокойно ответил Феликс. Ксения заметила, что Андреас побледнел. Но почему он так реагирует на эти слова?

– С моим отцом у меня напряженные отношения, – заметил Андреас. Он взял Ксению под руку и сказал: – Было приятно пообщаться с вами, сеньор Разумовский. Но нас ждет президентская чета, так что не обессудьте...

– Ну конечно же, – любезно проговорил Феликс. – Всего хорошего, сеньор Христополус. А с вами, сеньора Сан-Донато, я думаю, мы еще встретимся!

– Не думаю, – вставил Андреас.

Он буквально утащил Ксению с балкона. Когда они оказались в зале, он довольно громко заметил:

– Какой навязчивый тип! И что ему нужно от тебя? Наверняка этот нувориш пытается завязать знакомства в эльпараисской элите, чтобы создать канал для отмывания своих грязных денег. Не удивлюсь, если в действительности он занимается продажей наркотиков или оружия, а скорее всего и того и другого! Отвратительный субъект!

Ксении не понравились слова Андреаса. Неужели он до такой степени ревнует ее к этому журналисту, что готов на все, в том числе и на клевету?

– Пообещай мне, дорогая, что, если он снова попытается заговорить с тобой, ты сразу же дашь ему понять, что не желаешь с ним общаться, – заявил Андреас. Это больше похоже на приказ, чем на просьбу, подумала Ксения.

Она ничего не ответила, а только поцеловала Андреаса. Тот перевел дух и заметил более спокойным тоном:

– Может быть, этот русский – неплохой парень, но он мне не нравится. Слащавая внешность, которая скрывает душу преступника! Уверен, что он связан с русской мафией!

Президент Коваччо и его супруга Изабелла подошли к Ксении и Андреасу. Молодой грек мгновенно забыл о Феликсе Разумовском и возобновил светскую беседу. Ксения, которая стояла рядом, никак не могла выбросить из головы журналиста. Она украдкой обернулась, чувствуя чей-то пристальный взгляд.

Так и есть, русский наблюдал за ней. Подчиняясь внезапному порыву, она извинилась: Андреас с беспокойством взглянул на нее.