Мои силы были на исходе. Весь день дико болела голова. Ни телефонный разговор с сестрой, ни освежающий душ — ничто не смогло улучшить мое скверное настроение.

Он вдруг спросил:

— Слушай, что-то случилось?

Я догадалась, что на моем лице ясно читается недовольство.

— Нет-нет, все в порядке. — Голос прозвучал бодро, но улыбку мне так и не удалось изобразить.

Я обесточена. Я засыхаю.

И все же мы решили выпить пива, закусывая его кимчи, и этим завершить еще один день нашей совместной жизни. По телевизору показывали какую-то чушь, разговор не клеился. Бесцветная жизнь, бесцветные речи. Он сказал, что в последнее время я выгляжу нездоровой, а я сказала, что он ошибается. Потом добавила, что, вероятно, мы оба немного устали. И именно в этот момент…

Именно в этот момент произошла метаморфоза. Почувствовав ее всем телом, я машинально посмотрела на часы. Четверть одиннадцатого.

В одно мгновение все вокруг прояснилось, стало четким. Туман, в котором я просуществовала с момента нашей свадьбы, рассеялся. Я не понимала до конца, что происходит. В голове пронеслось: «Да-а… когда-то давно мир был для меня именно таким».

Давно?

Ну конечно. В то время, когда я познакомилась с ним. Тогда меня не покидало чувство, что я распробовала наконец-то вкус жизни.

Я помню прекрасное, печальное утро. Ясное небо. Мы договариваемся о следующей встрече. Я даже помню запах ветра, который обвевал нас в тот день. Как быстро летело наше время. Каким оно было коротким. Мы спешили — улица будто плыла нам навстречу. Стекло, асфальт, почтовые ящики, уличные заграждения, мои собственные ногти. Блестящие витрины. Солнечный свет, отразившийся в окнах домов. Неведомая сила заставляла меня запоминать все до мелочей. Я была уверена в победе.

Вот оно, Течение: чтобы не забыть, чтобы выйти победителем, нужно любить каждую секунду своей жизни, нужно превращать время в информацию и хранить ее в своем теле.

Любовь одухотворила меня, мои глаза прозрели.

В этот момент все стало таким прекрасным. Ясным, четким. Вещи делали эту красоту еще более заметной — она ощущалась почти как аромат. Внутри у меня все сжалось от волнения. Я прикрыла глаза и тут же внутренним взором увидела Течение — вихревой поток энергии, похожий на следы, которые оставляют чернила, капнувшие в воду.

«Что же все-таки произошло?» — подумалось мне. Почему вдруг во мне возродилось давнее чувство?

В это время зазвонил телефон. Он взял трубку, начал что-то говорить. Я с просветлевшим взором пошла на кухню выбросить пустые пивные банки. Мне вдруг стало весело. «Надо еще немного выпить», — решила я и достала из холодильника следующую порцию пива. На меня нахлынуло ощущение счастья от того, что мне так повезло. Я почувствовала, что в завтрашнем дне нет ничего страшного, что в нашем доме, который мы так долго выбирали, прежде чем купить, приятно и светло. Сегодня ночью ляжем спать, а утром — наступит завтра. Что же мешало мне увидеть это с самого начала?

Он сидел в гостиной и поддакивал в трубку. «Да-да, да-да». Интересно, кто ему звонит? Случись это вчера, я бы уже была в глубокой депрессии, но сегодня все по-другому. «Почему бы мне не спросить напрямую, с кем это он болтает?» — подумала я. Ревность в большинстве случаев указывает не на проблемы во взаимоотношениях, а на душевную слабость того, кто ревнует.

Он взял у меня из рук банку пива и, пробормотав «ну, пока», повесил трубку. Я задала вопрос:

— Кто звонил?

Он произнес имя своей бывшей жены, которая ни разу еще не звонила нам домой. Поэтому я удивленно спросила:

— Что-то случилось?

— Да нет, ничего особенного. Она целый год твердила о том, что старость не за горами, что никто на нее даже не смотрит, и так далее и тому подобное. А теперь вот вышла замуж за молодого. Сегодня они расписались и уже нашли новую квартиру. Она вообще-то не собиралась мне говорить, но неожиданно для себя проболталась.

«Понятно, — подумала я. — Это не просто совпадение. Так случается, когда все взаимосвязано, и в этом нет ничего удивительного». Я приняла случившееся как должное. Меня простили. Освобождение от накопившейся за долгое время боли неожиданно ворвалось в ночь, и злоба моя исчезла вместе с болью. Пришло время забыть ту меня, которая достойна всяческого осуждения.

— Тебе одиноко? — Я пытливо вгляделась в него.

— Ничуть. Наконец-то я чувствую, что здесь у меня началась новая жизнь, — ответил он. — Не то чтобы раньше я чувствовал себя совсем по-другому, но мне все время казалось, что я совершил ужасный поступок.

— Я тебя понимаю.

Оказалось, что лихорадочное возбуждение, в котором я пребывала последние несколько часов, было вызвано не только тем, что закончились наши страдания, но и тем, что у меня поднялась температура. Я сделала себе ледяной компресс и легла спать.

Он лег рядом. Через некоторое время он спросил:

— Слушай, тебе не кажется, что в комнате чем-то пахнет?

— Кажется, кажется. Похоже на запах кимчи.

— Ты думаешь, это от нас?

Мы принялись обнюхивать друг друга в поисках источника запаха. Наконец он удовлетворенно произнес:

— Я знаю. Это от твоего компресса пахнет.

Я понюхала и признала его правоту:

— Точно. Это оттого, что вся морозилка теперь пропахла этой корейской капустой.

Полотенце, положенное поверх компресса не помогло — запах сочился из-под него. В конце концов я решила, что — по сравнению с головной болью — это пустяки. Можно и потерпеть. Все равно ведь засну.

По темной комнате плыл острый запах кимчи. Задремав, я увидела сон. Это было короткое, но очень отчетливое видение.

Мы идем по корейскому рынку. Моя рука — секунду назад, кажется, она была свободна — зажата в чьей-то руке. Поднимаю глаза и вижу, что это он держит меня за руку. Яркое горячее солнце. Ослепительный солнечный свет падает на разложенные на прилавках товары. Шумно. Пахнет чесноком. Всюду корейские женщины с тщательно подведенными бровями. От ярких красок у меня кружится голова.

А вот мы выбираем кимчи. Кимчи в банках, кимчи в бочках — все свежее, красное.

Он говорит:

— Я хочу «ои-кимчи» с маринованными огурцами. Это дальше — вон в ту сторону. Пойдем купим.

На этом месте я проснулась от вторжения телесной реальности — видимо, я выпила слишком много пива и мне хотелось в туалет.

Температура оставалась высокой — это стало ясно, когда я поднялась с кровати. Вернувшись обратно в комнату, я почувствовала, что он не спит, а лежит в темноте с открытыми глазами.

— Что, никак не заснуть?

Он ответил на мой вопрос заспанным голосом:

— Я видел сон про кимчи. Как мы с тобой шли в шашлычную.

— Ух ты! Я то же самое видела.

— Это потому что запах такой сильный. Он прямо в мозг попадает.

— Ага.

— Ну ладно, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Я перевернулась на живот, и горячий лоб удобно опустился на приятную холодную подушку, пропитавшуюся острым запахом капусты.

Сквозь сон я подумала: «Идентичная информация, полученная из одной и той же еды, одного и того же запаха, одной и той же комнаты, в которой мы находимся, привела к одному и тому же сну. И хотя мы представляем собой два разных тела, мы можем сосуществовать. Это наша жизнь. Это смысл нашей жизни».

Сколько боли мне пришлось вытерпеть, пока я пришла к этому моменту.

Мне вдруг стало ясно, что я терпела очень долго. С детства. С самого рождения. Осознание этого пришло ко мне мгновенно, и я почувствовала, что это знание теперь останется со мной навсегда Пусть даже мне неприятно — оно будет со мной до самой смерти. И даже после смерти.

А сейчас надо передохнуть. Такой длинный день. Я устала и хочу спать. Сегодня закончилось. Завтра будет ослепительно сиять солнце, и я, обновленная, начну новую жизнь. Буду вдыхать новый воздух только что родившегося нового дня. Когда я была ребенком, похожее чувство я испытывала вечером после трудного экзамена или после школьного праздника. Как будто свежий ветер проникал внутрь меня, и я верила, что до утра исчезнет все вчерашнее и я стану чище. Открою назавтра глаза и увижу себя, сияющую, как жемчужина, которая изначально заключена в каждом из нас. Это чувство — моя молитва. И теперь, как когда-то давно, с той же искренностью и наивностью, я смогла поверить в завтрашний день.