— Нет, что ты! Он любил жареное мясо, пирог с мясной начинкой и все в таком же духе. И Ричард терпеть не мог чеснок. Надеюсь, ты нормально к нему относишься? Этот рецепт я узнала на днях из телепередачи. — Эстер улыбнулась. — Ты — моя подопытная свинка, потому что я еще ни разу не готовила курицу по этому рецепту. Глаза Патрика засветились.

— Я вовсе не возражаю против чеснока. И вообще, можешь ставить на мне эксперименты, когда тебе угодно.

— А ты не боишься, Патрик? В другой раз это может оказаться что-нибудь несъедобное. — Эстер убрала тарелки и нагнулась к печи, чтобы вынуть яблочный пирог.

— Главное, чтобы был этот «другой раз», а риска я не боюсь, — сказал Патрик, глядя ей прямо в глаза, когда она вернулась за стол.

Гораздо более довольная его словами, чем хотела это показать, Эстер принялась раскладывать пирог.

— Он получается вкуснее с яичным кремом, но время не позволяло, — с озабоченным видом пояснила она. Ей было хорошо. В ее нынешней жизни хватает одиноких ужинов, а сейчас ей так приятно, даже больше, чем приятно, ужинать с Патриком Хэзердом.

— Пирог само совершенство, — пробормотал Патрик с полным ртом. — Неважно, что в нем за крем. Только не говори мне, что этот пирог ты готовишь тоже в первый раз.

— Нет. Я его пекла много раз. Это любимый пирог Роберта.

— Роберта?

— Моего свекра.

— Ах да. — Патрик отложил вилку в сторону. В его глазах был вызов. — Но ты ведь не готовишь для других своих воздыхателей?

— Воздыхатели! Какое смешное слово.

— Зато верное. Все, что им остается, — это лишь вздыхать по тебе.

— Может, большего им и не надо?

— А может, они ждут, когда ты перестанешь оплакивать своего покойного мужа?

Эстер смерила его взглядом.

— Решил говорить напрямую, да?

— Правда может причинить боль, но иногда это необходимо.

— А ты всегда говоришь только правду?

Патрик пожал плечами.

— Стараюсь. Ненавижу обман. Заодно могу похвалить Алисию — она с самого начала не скрывала правды о своих чувствах к Джею Бенедикту.

— Я рада за Алисию, — сказала Эстер, втайне чувствуя раздражение. — Еще пирога?

Патрик усмехнулся:

— Да, пожалуйста.

После ужина Патрик хотел помочь Эстер мыть посуду, но она твердо отказала ему.

— Спасибо, не надо. Вымою после того, как ты уйдешь. — Она улыбнулась. — Я не позволяю гостям мыть посуду.

— Я думал, ты никого к себе не приглашаешь.

— Я имею в виду Роберта, Дэвида с Тэлли и моих подружек, которых я приглашаю иногда поболтать и поесть спагетти. — Эстер махнула рукой в сторону гостиной. — Располагайся, а я пока приготовлю кофе; предупреждаю, у меня только лишь растворимый.

Когда кофе был выпит, Патрик повернулся к Эстер:

— Ну что же, не будем дольше откладывать. Давай займемся книжкой. Ты читай, а я буду слушать.

Эстер уютно устроилась, свернувшись, в своем любимом кресле у камина и достала очки с маленького столика рядом, заваленного книгами.

Патрик откинулся на диван.

— Госпожа Правосудие, — пошутил он.

— Точно. Ты готов?

— Да, — нежно произнес он. — Я слушаю.

Эстер строго взглянула на него, но Патрик обезоруживающе улыбнулся, и она начала читать.

Выяснилось, что Лонг-Уайватс был построен в середине шестнадцатого века в стиле, характерном для данной местности, который автор описывал во всех подробностях. Первым владельцем дома был торговец мануфактурой. И в дальнейшем, вплоть до середины правления королевы Виктории, домом владели его потомки. Затем дом купил богатый фабрикант. Его вдовая дочь Грейс Латимер, унаследовавшая все семейное богатство, жила в этом доме до конца своих дней, одна, и умерла в 1980 году. С тех пор дом сменил нескольких владельцев.

Они молча посмотрели друг на друга.

— Почему… — осторожно начала Эстер, — почему дом сменил так много владельцев?

— Твой друг Дэн Реймонд сказал, что большинству обитателей он казался слишком уединенным, — пожал плечами Патрик. — Мне не довелось повстречаться с людьми, продавшими его. Они живут в Лондоне и приобрели Лонг-Уайватс для выездов на выходные дни. Но, едва успев отремонтировать кухню и ванную, они снова передали дом агенту для продажи. По-моему, он пустовал больше года.

— На мой взгляд, это место должнонравиться — такое тихое, удаленное от людской суматохи и всего прочего, — сказала Эстер, снимая очки. Она вопросительно посмотрела на Патрика. — Может, им казалось, что в доме живут привидения? И ты, и я чувствуем здесь что-то такое…

Патрик кивнул.

— Чувствуем, да. Но миссис Латимер не бродит ночами по дому, рыдая о погибшем на войне муже, уж поверь мне. По крайней мере, я не слышал.

— Может, ты пришелся ей больше по вкусу, чем другие жильцы.

Патрик с улыбкой покачал головой:

— Сомневаюсь. Но если это так, то ей, наверное, понравилась и ты.

Эстер поежилась и снова заглянула в книжку.

— Я думала, здесь будет больше подробностей. А твой Уилф знает что-нибудь о миссис Латимер?

— Представляешь, мне даже в голову не пришло спросить! Дэн Реймонд сказал только, что она все эти годы жила одна, со служанкой и человеком, помогавшим ухаживать за садом. Сад был, кажется, единственным интересом в ее жизни. — Патрик смотрел Эстер прямо в глаза. — Может быть, сад был тем лекарством, которое спасало миссис Латимер от одиночества?

Эстер кивнула.

— Она так и не вышла больше замуж. Странно. Она была молода, да и богата, судя по тому, что написано в книге.

— После войны ощущался недостаток в мужчинах, — напомнил ей Патрик. — Лучшие из лучших встретили свою смерть в окопах. В те дни хватало молодых вдов, поэтому, возможно, у нее не было выбора. Не то, что у тебя, — подчеркнул он.

Но Эстер не поддалась на провокацию.

— Спроси Уилфа или, еще лучше, поговори с его женой.

— Ладно. — Патрик наклонился вперед и взял у нее книжку. — Хватит на сегодня занятий историей.

— Вот именно, — уныло согласилась Эстер. — Завтра в историческом обществе моя очередь делать доклад. Битвы местного значения в период гражданской войны — роялисты, пуритане и прочее.

— Твой любимый период в истории?

— Могу только сказать, что я его лучше всего знаю. — Эстер потянулась за своей отпечатанной речью, чтобы показать ее Патрику. Тот дотронулся до ее руки, и она замерла. Потом повернулась к нему и, встретившись с ним взглядом, вся напряглась.

— Эстер, — очень тихо сказал Патрик, — ты не представляешь себе, как страстно я тебя хочу!

— Не представляю, — Эстер полной грудью вдохнула воздух. — И надеюсь, что ты не попытаешься показать мне это. Я никогда… то есть я никогда не хотела…

— …никогда не хотела никого после смерти Ричарда?

Она кивнула.

— Я пыталась, поверь мне. Но ничего не вышло.

— Может, время было неподходящее, да и человек не тот?

— Может, — Эстер прямо взглянула на Патрика. — Но мне кажется, что причина лежит глубже. Ты нравишься мне, Патрик, и мне с тобой хорошо. Почти всегда. Но, видимо, ты неправильно истолковал мое сегодняшнее приглашение.

— Ты хочешь сказать, что сама мысль о близких отношениях со мной для тебя непереносима?

— Как и с любым другим, если так больше приемлемо.

— Не намного. — Патрик улыбнулся и тряхнул головой. — Не беспокойся, Эстер. Нет проблем. Наши отношения так и останутся чисто платоническими, если это все, что ты можешь мне предложить. — Патрик вопросительно поднял бровь. — Полагаю, тебе не привыкать к подобным ситуациям?

— Вообще-то ты не прав, — улыбка у Эстер вышла суровой. — Никто из тех троих, о которых ты подумал, не пытался залучить меня в постель. Фиаско произошло совсем с другим. Моя независимость не давала ему покоя. Он хотел меня покорить.

— Отчаянный малый, — пробормотал Патрик и поднялся. Он протянул Эстер руку и помог ей встать. — Когда я снова тебя увижу?

— Ты все еще хочешь этого?

Он взял ее за локоть и легонько тряхнул.

— Мне приятно твое общество, Эстер, и я по-прежнему хочу любви с тобой. Но я не так глуп, чтобы лишиться твоей дружбы, если это все, что ты можешь мне предложить. А вдруг ты когда-нибудь передумаешь?