— Очень вкусно, правда... я и забыл, как ты здорово готовишь!
Ильгет улыбнулась.
— Чего улыбаешься?
— А это второй раз в моей жизни, когда я слышу, что хорошо готовлю.
— Странно, — сказал Арнис, — но на самом деле очень вкусно!
Он перестал есть и посмотрел на Ильгет. Глаза Арниса странно блестели.
— Я тебя вспоминал, — сказал он тихо, — все время вспоминал.
— Я тебя тоже.
Пауза повисла в воздухе. Арнис опустил глаза и принялся за еду.
— У тебя уже все зажило? Ну конечно, уже год прошел...
— Зажило за неделю. Это все ерунда, Иль.
Ей казалось, что в воздухе звенит неслышная музыка, очень светлая, прекрасная музыка, и оба они — Ильгет и Арнис захвачены этой музыкой, как потоком, и поток этот несет и вертит их как хочет, словно сухие листья на ветру, и нет ничего прекраснее этого ощущения.
— Арнис... — наконец опомнилась она, — как ты оказался здесь? Почему ты... охранник?
Квиринец перестал есть, положил вилку и внимательно посмотрел на Ильгет.
— Иль, я выполняю задание. Я нахожусь здесь нелегально. На этот раз. И это связано с тем, что у вас происходит. Я решил рискнуть и сказать тебе это.
Ильгет хмыкнула.
— Ты думаешь, я сейчас побегу доносить в СБ?
— Ну... такой вариант никогда нельзя исключить стопроцентно, особенно учитывая ваши нынешние обстоятельства.
Да, хотелось сказать Ильгет, обстоятельства... и поговорить, подробно рассказать обо всем, что произошло за этот год и в стране, и в ней самой. Но сейчас не это было главным.
— Нет, Арнис, я доносить не пойду, — сказала она тихо, — никогда и ни за что. Понимаешь?
Он кивнул.
— Что у вас происходит?
И вот тогда Ильгет прорвало. Она рассказала все о своей тревоге, о страшном ощущении надвигающейся беды... и о всеобщем маразме торговли и процветания, о бешеном, болезненном энтузиазме, охватившем страну. О трудовом рвении Питы и строительных потугах свекрови. О том, что ни одного человека, так или иначе не изменившегося, вокруг, похоже, не осталось. О том, что произошло в церкви. О своих тщетных попытках устроиться на работу, наконец — о проклятой фабрике. О постоянном, непрекращающемся ощущении наползающей на страну коричневатой душной мути.
Арнис слушал очень внимательно, временами задавая вопросы. Потом он задумался.
— Что происходит, Арнис? — спросила Ильгет тихо, — ты видишь, я чувствую что-то, но это все ощущения, сны, эмоции, я не могу ничего объяснить. Вроде бы все нормально и правильно. Может быть ты понимаешь, что происходит?
Арнис встал, подошел к ней. Сел рядом на табуретку. Внимательно поглядел в глаза.
— Ильгет, я могу тебе ничего не говорить, и это будет... лучше, проще для тебя.
— Нет, не лучше! — она почти вскрикнула, — пойми, хуже уже некуда! Я не могу больше так жить... я ничего не понимаю, что происходит!
— Есть куда хуже, — усмехнулся Арнис, — и намного хуже. Так вот, я не хочу, чтобы тебе стало хуже. Знаешь сказочку про перо жар-птицы?
Но для счастья своего
Не бери себе его.
Много, много непокою
Принесет оно с собою...
— Все равно, — сказала Ильгет упрямо, — лучше непокой.
— Это очень опасно, понимаешь? Даже само это знание — того, что происходит, опасно. Смертельно.
Ильгет помотала головой, золотистые волосы метнулись по плечам.
— Арнис, я... пожалуйста! Если ты против этого, того, что происходит... если ты хочешь, чтобы все было ну хотя бы как раньше, в моем детстве — я с тобой! Я хочу помочь тебе, если это возможно.
Арнис посмотрел на Ильгет. Покачал головой.
— Тогда зачем ты пришел ко мне? — воскликнула она, — подразнить меня? Просто подразнить и сказать — я не хочу, чтобы ты рисковала... это потому, что я женщина, да?
Арнис покачал головой.
— Нет, Иль. Я пришел тебя вербовать. Честно. Но сейчас испугался. Я дурак, наверное.
Он встал, подошел к окну.
— Ладно, Иль, ты права. Проехали. Слушай. Ваша планета заражена. Вами управляют сагоны.
Ильгет вздрогнула.
— О сагонах ты должна кое-что знать...
— Да, я слышала, конечно. Не то, чтобы много, но я знаю, кто это такие...
— Ну вот, теперь у них новая тактика. Они захватили Лонгин... ваше правительство — марионетки в руках сагонов. Может быть, сагон только один, никто не знает. Все это началось вместе с пресловутыми Реформами. Их цель — завоевание Лонгином всего остального мира и... ну сама понимаешь, власть, управление, уничтожение неудобных людей и использование удобных для своих целей. Это то, что доказано неопровержимо. С этим, к сожалению, уже не поспоришь. Да взять хотя бы нашу фабрику... вы производите дэггеров. Эти комочки, которые ты выращиваешь — внутренние органы сагонских биороботов.
Ильгет молчала, опустив глаза. И какая-то злость зрела внутри. Сагоны, значит...
Да, это объясняет абсолютно все. Оружие сагонов — психотронное, информационное. Это объясняет и странное изменение психологии... и даже то, что Ильгет на работу не брали. И все эти завоевательные кличи. Ильгет подняла глаза на Арниса.
— Ты здесь для того, чтобы... ты против сагонов?
— Квирин — основной противник сагонской империи в Галактике, — объяснил Арнис, — в том числе, мы действуем и на таких планетах, как ваша. Согласись, что когда сагон уничтожит половину населения и всю цивилизацию, будет поздно... Сколько стран уже превращены в руины вашими бомбардировками?
— Я тебе верю, — спокойно сказала Ильгет. Она верила и в самом деле. Не логически, может быть, что-то было и не так во всем этом. А просто потому что если Арнису не верить — кому же тогда можно верить в этом мире?
— Я хочу быть с тобой.
Арнис посмотрел ей в глаза.
— Это серьезно, Иль. Это очень опасно, понимаешь?
— Какая разница? Тебе ведь нужна помощь?
— Нужна, — Арнис замолчал.
— Если ты... то и я, — сказала Ильгет, — понимаешь? Я не боюсь ничего. Я так же, как и ты...
Она не договаривала фраз, но это было и не нужно.
— Иль, с большой вероятностью это закончится смертью. Твоей, — с трудом сказал Арнис.
— А если сагоны у нас развернутся — это будет не смерть? Лучше уж так. Лучше бороться.
— А если тебе придется убивать других? Лонгинцев, Иль, твоих же братьев. Подумай.
Ильгет подумала.
— Да, — сказала она , — что же делать, ведь это война.
— Иль, — сказал Арнис, — еще одно. Они... я имею в виду структуры, созданные сагонами. Нашего противника. Если они возьмут тебя в плен, живой, то... они применяют пытки.
Ильгет опустила голову.
— Арнис, я не то, что... но я вообще-то человек слабый, боли ужасно боюсь, так что выдержать не смогу.
— Поставим психоблокировку. Ты все забудешь. Я о другом — ты просто должна понимать, что это возможно. Такой исход.
— Я понимаю, — спокойно сказала Ильгет. Пальцы ее медленно теребили серебряный крест на цепочке.
— Но даже это еще не худшее. Еще есть сагон. Их немного, а может, он здесь один. Но в случае твоего попадания в плен, есть вероятность, что он обратит на тебя внимание... ты будешь ценным пленным. Встреча с сагоном чаще всего кончается безумием. Или человек превращается в марионетку, эммендара, полностью управляемого сагоном.
— Я все равно хочу быть с тобой, — тихо сказала Ильгет.
— Ты действительно хочешь этого?
— Я хочу, чтобы у нас все хорошо кончилось. Я хочу бороться... я не могу больше так жить, Арнис, моя жизнь бессмысленна, я не знаю, зачем я живу, работаю, все становится хуже и хуже.
Арнис опустил голову и долго молчал. Молчала и Ильгет, глядя поверх склоненной головы Арниса в окно, на голые покачивающиеся верхушки деревьев.
Квиринец посмотрел на Ильгет. Взял в свои ладони ее руку и слегка сжал.
— Ладно, Иль, все. Давай работать... Только ты меня еще крендельками обещала угостить, кажется?
— Конечно, Арнис... давай сначала чаю попьем.
