— Какого Коваль­ского?

— Ты что, с печки сва­лился?— разозлился Вик­тор. — Ковальский — милиционер из Лентова. За­глянет сюда как-нибудь с утра пораньше или вече­ром, и готово дело.

— Охота ему была!

— А почему бы и нет? И вообще, они свое дело знают, можешь не беспо­коиться! Дадут знать по всем окрестным участкам, мол, шатается тут подо­зрительный тип, и засту­кают голубчика. Вот уви­дишь.

Владек снова зевнул.

— Пошли домой, боль­но жарко, спать хочет­ся... А этот Ковальский будет сегодня в волостном управ­лении.

— У нас в Ольшинах? — заинтересовался Виктор.

— Был такой разговор.

— Вот повезло-то!— И Виктор громко рассмеялся.

Они повернули назад. Юлек видел две пары удаляющихся ног. Стиснув кулаки, он сдерживал себя, чтобы не выскочить из кустов и не броситься на мерзкого парня. Избить его, бро­сить ему прямо в лицо все свое возмущение, всю свою нена­висть... Но нужно было подумать, как спасти Зенека от опас­ности. Многого из того, что говорил Виктор, Юлек не понял, ясно было одно: Зенека могут арестовать, и очень скоро, мо­жет быть, даже сегодня вечером. Когда Виктор с Владеком, по его расчетам, были уже за рекой, мальчик выскочил из кустов и побежал к мостику. О починке шалаша нечего было и думать, теперь были дела поважнее. Несколько минут он еще прятался среди веток тополя, нетерпеливо поджидая, пока те отойдут подальше — они тоже шли в Ольшины, и на пригорке под дубом, а потом в открытом поле могли его уви­деть,— затем, стараясь не обнаружить себя, начал красться вдоль зарослей. Неприятель пересек наискосок жнивье и на­правился к дороге. Когда парни скрылись за рощей, Юлек пустился бегом.

Он вызвал Мариана из огорода и, с трудом переводя ды­хание, рассказал, что произошло.

— Ему нельзя ночевать на острове, понимаешь? Мы долж­ны его предупредить, чтобы он туда больше не ходил! — кон­чил Юлек свой рассказ, возбужденно блестя глазами.

Мариан молчал, и лицо у него было такое, что Юлек ис­пугался. Узнав, что Зенеку грозит опасность, он прибежал сюда в полной уверенности, что вместе с Марианом они не­пременно что-нибудь придумают и сумеют помочь. Но лицо брата не сулило ничего хорошего.

— Мариан, — неуверенно позвал Юлек. — Мариан!

— Мы не можем его предупредить, потому что не знаем, у кого он работает. И кроме того...

— Тогда пойдем вечером к тополю и будем его там ждать!

— Ну и что? Милиционер тоже может туда прийти и ждать вместе с нами. Кто ему запретит?

Такая мысль не приходила Юлеку в голову. Конечно, ми­лиционер тоже может туда прийти! Мальчик лихорадочно ло­мал голову в поисках выхода.

— А если пойти на шоссе? Он ведь пойдет со стороны шоссе, правда?

— Вовсе не обязательно.

— Что ж делать? — в отчаянии спросил Юлек.

Ответа он не получил, и тогда, словно маленький ребенок, который плачет и кричит в надежде, что от этого все пере­менится к лучшему, Юлек со слезами в голосе выкрикнул:

— Я не хочу! Не хочу, чтоб его арестовали! Слышишь?

— Замолчи! — резко оборвал его Мариан. — Сейчас не время нюни распускать!

Юлек мужественно подавил обиду и сказал басом: — Я просто хотел спросить, что мы теперь будем делать. Мариан тоже не знал, что теперь делать. Никогда еще он так остро не чувствовал, что вся эта история с Зенеком тре­бовала участия взрослого и опытного человека. О том, чтобы оставить парня на произвол судьбы, не могло быть и речи, но как ему помочь? Надо действовать быстро, а посовето­ваться с самим Зенеком нельзя, значит, вся ответственность ложится на них, вернее на него, на Мариана, потому что он самый старший из всей четверки...

— Ну, что же ты молчишь? — снова заволновался Юлек.— Скажи что-нибудь!

Но Мариан не обратил на него внимания. Он задумался, напряженно сморщив лоб. Наконец он произнес:

— Беги за Вишенкой и Улей, пусть приходят под грушу.

— Ладно,— согласился Юлек, довольный, что наконец-то можно действовать. — А зачем они тебе?

— Не приставай! Я иду в огород. Когда соберетесь, по­зовите меня.

* * *

Юлек выполнил поручение Мариана лишь наполовину: Вишенка поехала с матерью в Лентов к зубному врачу и должна была вернуться только через час, поэтому под грушу пришла одна Уля. Она присела на землю в том самом месте, куда однажды утром Зенек свистом вызвал Юлека, чтобы тот купил ему хлеба и показал дорогу на Стрыков. Перед ней была тропинка, по которой в сопровождении Юлека и Ма­риана пошел тогда таинственный гость, надеясь, что она при­ведет его к цели. А вон и стог, под которым он сидел, под­жидая, пока подсохнет кровь на больной ноге. Уля вспомни­ла, как они с Вишенкой увидели его тогда, и перед ней про­шли все события последних недель: постройка шалаша и кух­ни, приручение Дуная, драка с Виктором, происшествие на шоссе, прощание с Зенеком и его уход, все страхи и радости, которые она испытала за это время, вплоть до сегодняшнего утра, когда над Зенеком нависла такая опасность, о которой она даже думать боялась.

— Ну, говори! — нетерпеливо потребовал Юлек, как толь­ко они с Марианом подошли к груше.

— Сейчас... — Мариан колебался. То, что он хотел пред­ложить, непременно вызовет возмущение и протест. Однако он решил настоять на своем и, собравшись с духом, выпалил:— Нам самим тут не справиться. Надо рассказать про Зенека кому-нибудь из взрослых.

— С ума сошел? — крикнул Юлек.

— Мы же обещали никому не говорить! — испуганно про­говорила Уля.

— Да, — согласился Мариан. — И очень глупо сделали.

— Почему глупо? Так велел Зенек, значит все! — кричал Юлек, покраснев от негодования. Для него воля Зенека была законом, раз Зенек велел, значит, никаких разговоров.

— Если бы мы не обещали, все было бы иначе, — стоял на своем Мариан. — Нам бы помогли... нам и ему.

— Да, — прошептала Уля. Не стоило спорить из-за того, что могло бы быть, важнее подумать о том, что будет. — Но теперь мы не имеем права говорить без его разрешения.

— Я сам знаю, что лучше бы его спросить, — с раздраже­нием бросил Мариан, — но, прежде чем он успеет согласить­ся, его могут забрать. Из двух зол надо выбирать меньшее.

— А ты считаешь, что взрослые нам помогут? — презри­тельно спросил Юлек, все еще надеясь, что они сами как-нибудь выручат товарища из опасности. — Жди!

— А почему бы и нет? — Среди людей, которых знал Ма­риан, многим вполне можно было довериться, а история с Зенеком давно перестала быть для него увлекательным приклю­чением, которому таинственность придает очарование. — Если попросить...

Юлека осенила новая мысль:

— Слушай! — предложил он. — Давай расскажем этому милиционеру, что Зенек спас мальчика!

— Если Виктор сказал ему, что Зенек ворует, а мы ему помогаем, то милиционер и разговаривать с нами не станет. И вообще, одно к другому отношения не имеет.

Юлек обескураженно умолк.

Уля сидела с опущенными глазами и молчала. Она тоже видела, что на этот раз они сами не справятся. Но, во-первых, они обещали молчать, а во-вторых, к кому же обратиться за помощью? Ах, если б жива была мама! .. Мама бы все по­няла, и судьбу Зенека можно было бы не колеблясь отдать в ее руки. Она без слов почувствовала бы, как дорог Уле этот человек, она разглядела бы, какой он есть на самом деле!.. Мама! Мама!.. Уля представила себе, как Зенека, словно преступника, ведет по деревне милиционер, как закры­ваются за ним двери тюрьмы и он остается один, или, еще хуже, в обществе настоящих воров. ..

— Я считаю, что лучше всего попросить пани Убыш, — го­ворит Мариан и выжидательно смотрит на Улю.

Юлек тоже ждет, что она скажет: окончательное решение зависит от нее.

— Хорошо... — с трудом шепчет Уля. — Я попрошу Ви­шенку, чтоб она с ней поговорила.

Теперь остается обсудить детали. Значит, все будет так: пани Убыш пойдет в правление, повидается с милиционером и все ему объяснит. А если она не застанет его в правлении, делать нечего, придется ей пойти на остров и ждать его там. А мальчики и Уля побегут туда пораньше, чтобы быть на­готове.