– Вы это серьезно, Анатолий Иванович?

В голосе Трепищева звучало не сомнение, а отчаянная надежда и желание поверить моим словам. Что можно было ответить человеку, который сам себя воспринимал только в полнейшем отрыве от окружающей действительности, поскольку именно так ему было проще считать себя тем, кем хотелось стать?

Я быстро свернул за угол дома, предоставив Трепищеву возможность самому решить, насколько серьезно следовало относиться к моей похвале. Но почему-то у меня не возникало ни малейших сомнений в том, что все сказанное мною будет истолковано буквально.

Дальнейший путь до дома, в котором жил Витька Кровиц, я проделал не встретив никаких препятствий.

Я почувствовал тревогу, когда увидел возле Витькиного подъезда милицейский «уазик» и «РАФ» «Скорой помощи». Чуть в стороне толклись вездесущие старушки, без которых не обходится ни одно мало-мальски заметное происшествие.

Когда я подошел к подъезду, меня остановил милиционер с лейтенантскими погонами.

– Вы куда? – окинул он меня подозрительным взглядом из-под глянцевого козырька фуражки.

– Я к знакомому, – ответил я.

– Адрес, – потребовал лейтенант.

– А что, собственно, случилось?

Ответа на свой вопрос я не получил.

– В какую квартиру вы идете?

Терпеть не могу людей, которые на вопрос отвечают вопросом. Для нашей же славной милиции подобная манера ведения диалога весьма типична.

– В сто двадцать третью, – ответил я со сдержанным негодованием. – К проживающему в ней Виктору Алексеевичу Кровицу.

– Так. – Лейтенант не спеша кивнул.

Взгляд его сделался еще более подозрительным.

– Я могу пройти? – поинтересовался я.

– Пройдемте. – Милиционер указал на дверь подъезда, ясно давая понять, что собирается подняться вместе со мной.

Возражать было бы глупо. Я вошел в подъезд и начал подниматься по лестнице, делая вид, что не замечаю шагающего следом за мной милиционера.

Витькина квартира находилась на втором этаже. Почти сразу я услышал приглушенные голоса наверху. Поднявшись на один пролет, я увидел на лестничной площадке второго этажа двух милиционеров с сержантскими погонами и одного человека в темном цивильном костюме, с аккуратно зачесанными назад короткими черными волосами.

– Товарищ капитан, – негромко произнес у меня за спиной лейтенант.

Человек в штатском оглянулся.

– Гражданин шел в сто двадцать третью. – При этих словах следовавший за мной милиционер, должно быть, указал на меня пальцем.

Одетый в штатское посмотрел на меня тусклым, безразличным ко всему взглядом и ничего не сказал. Когда я поднялся, он сделал шаг в сторону, пропуская меня на площадку.

Квартира Витьки располагалась в левом дальнем углу лестничной клетки, за небольшим выступом стены. Чтобы увидеть ее, мне нужно было сделать еще два-три шага по лестничной площадке. Но я и без того уже понимал, что случилась беда.

На месте двери я увидел только обгоревший косяк. То, что от нее осталось, лежало на соседнем пороге.

– Кем вы приходитесь хозяину квартиры? – задал вопрос стоявший позади меня человек в штатском. Я понял, что это следователь.

– Мы с ним вместе учились, – не оборачиваясь, ответил я.

– Вы хорошо его знали?

Я резко обернулся и посмотрел в тусклые глаза следователя.

– Знал?.. Что значит «знал»?.. Вы хотите сказать, что Витька взорвался вместе с дверью?

– Давайте пройдем в квартиру. – Следователь взглядом указал на пустой дверной проем.

Не дожидаясь ответа, он обошел меня и аккуратно переступил обгоревший порог. Он как будто даже и не сомневался в том, что я последую за ним.

Войдя в квартиру, я посмотрел по сторонам. При взгляде на царивший вокруг беспорядок посторонний человек мог бы решить, что квартира разгромлена бандой налетчиков. Однако это было не так. Витька вообще не имел привычки убираться дома, а вещи, не нужные ему в данный момент, кидал где попало. А уж о том, когда в квартире последний раз делался ремонт, Витька скорее всего и сам не помнил.

Кроме нас со следователем, в квартире находилось еще несколько человек. Один, одетый в штатское, с фотоаппаратом в руках расхаживал по большой комнате, как будто выискивал наилучший ракурс для съемки. Чьи-то голоса доносились из кухни. В маленькой комнате, которую Витька солидно именовал кабинетом, проводили осмотр двое в милицейской форме. Один из них внимательно осматривал все предметы, разбросанные по комнате, и перечислял их вслух. Другой, сидя за письменным столом, все это старательно записывал в блокнот.

Как только мы со следователем вошли в кабинет, оба милиционера одновременно повернули головы в нашу сторону. Следователь сделал едва заметное движение бровями, и его коллеги мигом освободили комнату.

– Присаживайтесь. – Следователь указал мне на стул, на спинке которого висел узбекский халат. В нем Витька обычно ходил дома.

Сам он занял место во вращающемся кресле, стоявшем возле стола. Повернувшись к столу спиной, следователь положил руки на подлокотники, скрестил вытянутые ноги и выжидающе уставился на меня. Он как будто предлагал мне первому начать разговор.

– Что здесь произошло? – спросил я.

– Взрыв, – коротко ответил следователь.

– Взрыв? – непонимающе переспросил я.

Следователь молча кивнул.

– А где Витька?

– Вы видели внизу машину «Скорой помощи»?

Теперь пришла моя очередь кивнуть.

– Господин Кровиц находится сейчас в ней.

– С ним все в порядке?

– Да как вам сказать. – Следователь сделал паузу и, наклонив голову к плечу, изучающе посмотрел на меня. – Вообще-то он мертв.

Я судорожно сглотнул. Затем поднял руку и медленно провел ладонью по лицу.

– Вы хорошо знали покойного? – не дав мне прийти в себя, задал вопрос следователь.

– Мы вместе учились. И после школы поддерживали дружеские отношения.

– Часто виделись?

– Два-три раза в неделю… Я живу в двух шагах отсюда.

– Понятно, – кивнул следователь. – Кстати, как ваше имя?

– Это официальный допрос? – спросил я.

– Ну что вы, – протестующе взмахнул рукой следователь. – Просто, поскольку вы уж сами сюда пришли, я хотел бы навести у вас справки о погибшем.

– Анатолий Иванович Зверинин, – представился я, после чего назвал и свой адрес.

Следователь ничего не записывал – то ли полагался на собственную память, то ли считал эту информацию несущественной.

– Мое имя Геннадий Сергеевич Краснов, – представился он. – Я руковожу следственной группой, которой поручено расследование данного происшествия.

– Очень приятно, – ответил я совершенно невпопад.

– Где работал погибший? – задал вопрос Краснов.

– В мастерской по ремонту телеаппаратуры.

– Директор?

– Мастер.

Левая бровь следователя едва заметно приподнялась – его как будто не устраивало то, что Витька был простым мастером.

– И больше ничем другим он не занимался?

– Нет.

Следователь хмыкнул и постучал пальцами по столу.

– Странно… Очень странно…

– Что именно? – решился полюбопытствовать я.

Следователь посмотрел на меня так, словно подозревал в том, что я говорю далеко не все, что знаю.

– Господин Кровиц погиб не в результате несчастного случая, – произнес он после незначительной паузы. – Это было убийство. Причем организованное весьма профессионально. Мощный направленный заряд был установлен по всему периметру двери и сработал в тот момент, когда покойный вставил ключ в дверной замок. Господин Кровиц был убит ударом взрывной волны. Взрыв был направлен так, что жертва покушения не имела ни единого шанса остаться в живых. Наши эксперты не смогли обнаружить никаких следов, по которым можно было бы установить тип взрывного устройства и использованное в нем взрывчатое вещество. Абсолютно никаких следов. Все было уничтожено при взрыве.

– Когда это произошло? – спросил я.

Следователь посмотрел на часы.

– Около двух часов тому назад. У вас имеются какие-нибудь предположения относительно мотивов убийства?