— Осторожнее, — бормочет мой бывший, уже нашедший утешение супруг.

— Так и шею недолго сломать, — говорит Джимми.

Выпрямляюсь и одергиваю блузку, жалея, что не надела что-нибудь более открытое и сексуальное. Но кто мог предположить, что меня ждет подобный сюрприз?

К нам подходит официантка. Джимми жестом показывает ей, что все в порядке, а Терри поправляет на столике скатерть. Девушка кивает и удаляется.

— Наше счастье, что столик оказался свободный, — смеясь говорит Терри.

— Мое счастье, — сквозь зубы поправляю его я.

— Приветствую! — восклицает Терри, протягивая Джимми руку.

— Здорово!

Они обмениваются рукопожатиями. Терри смотрит на меня и как ни в чем не бывало подмигивает.

— Забавная получилась встреча, а?

Он вполоборота поворачивается к своей спутнице, которая сидит на удалении двух столиков, закинув ногу за ногу. Они у нее длиннющие, тоненькие, изящные. Бросаю на них взгляд и впервые в жизни огорчаюсь, что роста я среднего и отнюдь не худышка.

— Познакомьтесь, это Мишель, — торжественным голосом объявляет Терри.

Шоколадка удостаивает нас царственного кивка.

— Джессика, Джимми, — произносит Терри, представляя ей нас. — Вы что, уже уходите? — спрашивает он. — Может, задержитесь? Посидим вчетвером, поболтаем?

У меня, наверное, жуткий вид. Такое чувство, что лицо перекошено, щеки пылают, грудь высоко вздымается, потому что тяжело дышать, и это, разумеется, всем заметно, в том числе и Мишель, и уж тем более Терри. Он знает меня как облупленную. Говорить я не могу — если только попробую раскрыть рот, изнутри вырвется уже не стон, а какой-нибудь дикий вопль, или скрип, или скрежет.

— Нет-нет, — отвечает Джимми, прикасаясь рукой к моей спине и легонько направляя меня в сторону двери. — В другой раз. Мы… спешим. — Он смотрит на меня. — И потом… Джессике нездоровится.

Терри нахмуривает брови.

— В чем дело? Что-нибудь серьезное?

Мне не отделаться от чувства, что он надо мной издевается. Даже приехал сюда с этой роскошной штучкой исключительно, чтобы пощекотать мне нервы.

— Нет, ничего серьезного, — торопливо отвечает Джимми, уже ведя меня к выходу. — Приятно познакомиться! — говорит он, поворачиваясь к Мишель. — Пока! — добавляет, обращаясь к Терри.

— Пока! — громко произносит тот. — Джесси, скорее поправляйся!

Будь у меня побольше сил, я схватила бы с ближайшего столика что попало под руку и швырнула ему в физиономию. Или подскочила бы к неотразимой Мишель и щелкнула ее по высоко задранному носу. Слава богу, у меня от внезапно навалившейся слабости подкашиваются ноги, поэтому я и не выкидываю никакого номера.

— Да-да! — отвечает за меня Джимми, уже не оглядываясь.

Выходим на улицу, и я совсем обмякаю.

— Ну-ну, — ласково уговаривает меня Джимми. — Надо дойти до машины.

— Не могу, — шепчу я, опираясь на его руку и едва держась на ногах.

— Тогда поступим вот как. — Джимми ловко подхватывает меня на руки и несет до самой автостоянки. Я, хоть и думать ни о чем почти не могу, где-то на окраине сознания гадаю, увидел ли нас Терри. Скорее всего нет, ведь окно, у которого они сели, слишком далеко. Жаль!

Джимми усаживает меня в машину и садится за руль.

— Отвезти тебя домой?

Какое-то время молчу, потом заставляю свой мозг ожить и представляю себе, как расстроится папа, если увидит меня такой. Конечно, он захочет узнать, что стряслось, и мне придется обо всем рассказывать. Тогда я точно разрыдаюсь, и он поймет, что меня до сих пор изводят сомнения.

— Не надо домой. — Я качаю головой.

— Тогда куда? — спрашивает Джимми.

— Не знаю, — беспомощно шепчу я. Тут мне на ум приходит неплохая мысль. — Давай напьемся, а?

Джимми пошлепывает по рулю.

— Мне нельзя.

Взмахиваю рукой.

— Тогда поехали к тебе, поставишь машину в гараж? А я потом вызову такси? Надеюсь, у тебя дома не водится чернокожих кошечек?

Когда мы поднимаемся в лифте на этаж Джимми, я задаюсь безумной целью: сегодня же, теперь же изменю этому гаду!

Это не будет называться изменой, подсказывает мне голос разума. Терри больше не нужно, чтобы ты была ему верна. На душе делается еще гаже, и вступать в связь с Джимми отпадает всякая охота. Терри об этом в любом случае не узнает. Тогда какой смысл?

Вздыхая, скрещиваю руки на груди, будто прячась от возможности натворить глупости. Напиться! — стучит в висках. Напиться и обо всем забыть.

Никогда прежде я у Джимми не бывала. Он не раз звал меня к себе, но я все отказывалась. Как выясняется, квартира у него большая и не заставлена лишними вещами. Будь у нас с Терри такая же, я, наверное, давно родила бы ребенка.

Прохаживаюсь до окон в гостиной и возвращаюсь назад, к дивану. Сажусь на него, все еще держа руки сложенными на груди, и ловлю себя на том, что мне тут, несмотря на простор, не очень-то уютно.

— Есть у тебя что-нибудь? — спрашиваю, придвигая стул и кладя на него ногу.

Джимми проходит к кухонной стойке и достает из холодильника бутылку со светлым вином.

— Пойдет?

Перед моими глазами вдруг снова возникает темнокожая чаровница. Кривлюсь.

— Не-а. Хотелось бы чего-нибудь покрепче.

Джимми закрывает холодильник, опирается рукой на дверцу и смотрит на меня серьезным испытующим взглядом.

— Ты уверена, что тебе это нужно?

Киваю.

— Уверена.

— Может, лучше приляжешь? Постараешься уснуть? Сон лечит.

Смеюсь ненатуральным смехом.

— Прилечь и уснуть прямо здесь? На что это ты намекаешь?

— Можешь и прямо здесь, — с тем же выражением лица отвечает Джимми. — Я ни на что не намекаю. Ты для меня гораздо больше, чем привлекательная женщина, которую хочется затянуть в постель на ночку-другую.

От этих слов, хоть они и звучат как комплимент, меня передергивает. Внезапно представляю себе, что Терри, поужинав с этой своей черной жемчужиной, ведет ее к себе, то есть в нашу квартиру, и мне становится не мил весь свет. Сжимаю кулаки и вдавливаюсь в диван, чувствуя себя отвергнутой, ничтожной и беспомощной.

Это не Терри тебя отверг, а ты его, пытаюсь напомнить себе, но сердце ничего не желает слышать. В нем будто пылает огонь крошечного ада, и потушить его, кажется, не удастся никогда.

— Я не хочу спать, Джимми! — восклицаю я, ударяя себя кулаком по колену. — Хочу напиться, мне это нужно, понимаешь?

Джимми неохотно проходит к бару и достает оттуда заполненную на две трети бутылку скотча.

— Вот это уже лучше! — Чувствуя нездоровое оживление, я убираю со стула ногу и радостно потираю ладони. — Ты настоящий друг!

Джимми ставит бутылку на столик возле кресла и, не убирая с горлышка руку, садится.

— Эй! — восклицаю я. — Чего ты тянешь? — Вскакиваю. — Где у тебя стаканы?

— Подожди, — просит Джимми. — Может, мы просто поговорим, а? Поплачь, в конце концов! Покричи, потопай ногами. Хочешь… — он суетно смотрит по сторонам, хватает со столика пульт дистанционного управления и протягивает его мне, — запусти в меня этой штуковиной!

— Где стаканы?! — восклицаю я. Мой голос, из-за того что к невыносимому страданию примешивается жалость к Джимми, а вместе с ней и злость, неприятно дребезжит.

Он со вздохом поднимается сам и приносит из кухонного буфета два бокала.

— Ладно, только давай не будем перегибать палку.

Я беру у него из рук бокалы, сама их наполняю и делаю из своего два больших глотка. Какая гадость! Признаться, крепких напитков я вообще почти не пью. Но сейчас готова влить в себя хоть отраву — лишь бы отключился мозг и перед глазами не маячило жутких картинок.

Глубоко вздыхаю, допиваю до дна, с шумом ставлю пустой бокал на столик и сажусь, вытягивая вперед ноги, прямо на пол. Джимми к своему бокалу даже не притрагивается.

— А скоро наступает опьянение? Долго придется ждать? — спрашиваю я, глядя в пространство перед собой.

— Тут не угадаешь, — говорит он, снова опускаясь в кресло.