– Пенни дадите, сэр? – Чумазый мальчонка заискивающе улыбнулся.

– Еще чего! – воскликнул старший инспектор Джэпп. – И послушай, мальчик… – Последовала короткая проповедь. Перепуганный сорванец поспешно ретировался, бросив на ходу своим юным дружкам:

– Что б мне провалиться! Это же переодетый фараон!

Ватага пустилась наутек, распевая песенку о Пороховом заговоре:

Спутник старшего инспектора, маленький пожилой человечек с яйцеобразной головой и пышными, как у военного, усами, улыбнулся каким-то своим мыслям.

– Очень хорошо, Джэпп, – заметил он. – Вы прекрасный проповедник, поздравляю вас!

– Откровенный предлог для попрошайничества, вот что такое день Гая Фокса! – посетовал Джэпп.

– Любопытная традиция – размышлял Эркюль Пуаро. – Фейерверк летит вверх – бах! бах! А человек, ради которого он устраивается, и его деяния давно позабыты.

– Не думаю, что многие из этих ребятишек действительно знают, кто такой был Гай Фокс, – согласился сотрудник Скотленд-Ярда.

– А вскоре, безусловно, последует путаница в мыслях. Этот фейерверк пятого ноября – зачем он устраивается? В честь или в поношение? Взорвать английский парламент – это было бы грехом или благородным деянием?

Джэпп усмехнулся.

– Кое-кто, несомненно, предпочел бы последнее. Свернув с широкой улицы, двое мужчин оказались в относительной тишине каретного ряда. Они вместе обедали и теперь кратчайшим путем шли к квартире Пуаро. То и дело слышались взрывы петард, временами небо расцвечивал золотой дождь.

– Отличный вечерок для убийства, – профессионально заметил Джэпп. – Например, выстрела никто не услышит.

– Мне всегда казалось странным, что многие преступники не пользуются преимуществами подобного рода, – сказал Пуаро.

– Знаете, Пуаро, порой мне прямо хочется, чтобы вы совершили убийство.

– Mon cher!2

– Да, мне хочется знать, как бы вы его обстряпали.

– Дорогой мой Джэпп, если бы я совершил убийство, у вас не было бы ни малейшей возможности увидеть, как я его… обстряпал. Весьма вероятно, вы даже не осознали бы, что произошло убийство.

Джэпп рассмеялся добродушно и даже с нежностью.

– Самоуверенный чертенок, вот вы кто! – снисходительно заметил он.

В половине одиннадцатого утра у Эркюля Пуаро зазвонил телефон.

– Алло! Это вы, Пуаро? Говорит Джэпп. Помните, возвращаясь вчера домой через парк Бардсли Гарденс, мы говорили о том, как легко застрелить человека, когда взрываются все эти штуковины – шутихи, петарды и прочее?

– Разумеется.

– Ну вот, там произошло самоубийство. Дом номер четырнадцать. Молодая вдова, миссис Аллен. Я сейчас выезжаю туда. Хотите со мной?

– Простите, но неужто таких видных людей, как вы, мой дорогой друг, посылают расследовать дела о самоубийствах?

– Ну, пройдоха! Нет, не посылают. Собственно говоря, наш доктор, похоже, считает, что там дело нечисто. Вы приедете? По-моему, вас следует подключить к этому делу.

– Разумеется, приеду. Четырнадцатый дом, говорите?

– Совершенно верно.

Пуаро прибыл к дому № 14 по Бардсли Гарденс Мьюз почти одновременно с Джэппом и еще тремя сотрудниками. Было заметно, что дом привлекает к себе внимание. Множество людей – возницы, их жены, рассыльные, бездельники, прилично одетые прохожие и бесчисленные дети – все глазели на дом № 14 с разинутыми ртами и с восхищением во взоре. На ступеньках стоял констебль в кителе и как мог оттеснял любопытных. Проворные молодые люди с фотоаппаратами были заняты своим делом. Когда Джэпп вылез из машины, они тотчас бросились к нему.

– Пока для вас ничего нет, – сказал Джэпп, отводя их жестом руки. Он кивнул Пуаро. – Итак, вы здесь. Войдем в дом.

Они быстро прошли внутрь, дверь за ними закрылась, и Джэпп с Пуаро оказались притиснутыми друг к другу в тесной прихожей, у основания лестничного пролета. Наверху появился какой-то мужчина, узнал Джэппа и позвал:

– Поднимайтесь сюда, сэр.

Джэпп и Пуаро взобрались по лестнице. Человек на верхней площадке открыл дверь слева, и они очутились в маленькой спальне.

– Вероятно, вы хотите, чтобы я ввел вас в курс дела, сэр?

– Вот именно, Джеймсон, – сказал Джэпп. – Мы слушаем.

Инспектор полицейского участка Джеймсон начал свой доклад:

– Покойная – некая миссис Аллен, сэр. Жила здесь с подругой, мисс Плендерлит. Та гостила в деревне и вернулась ныне утром. Она открыла дверь собственным ключом и удивилась, никого не застав. В девять часов к ним обычно приходит женщина, чтобы убраться. Мисс Плендерлит поднялась наверх, сначала в свою комнату – вот в эту, затем прошла через лестничную площадку к комнате подруги. Дверь оказалась запертой изнутри. Она подергала ручку, постучала и позвала, но не получила ответа. В конце концов, встревожившись, позвонила в полицию. Это было в десять сорок пять. Мы прибыли, немедленно и взломали дверь. Миссис Аллен лежала на полу с простреленной головой. В руке она держала автоматический пистолет двадцать пятого калибра. Создавалось впечатление, что дело ясное: самоубийство.

– Где мисс Плендерлит теперь?

– Она внизу, в гостиной. Весьма хладнокровная, деловая молодая леди. Я бы сказал, девушка с головой на плечах.

– Я потом с ней побеседую. Сейчас я хотел бы видеть Бретта.

Сопровождаемый Пуаро, он пересек лестничную площадку и вошел в противоположную комнату. Высокий пожилой человек кивнул им:

– Привет, Джэпп, рад, что вы приехали. Странное это дело.

Джэпп подошел к нему. Эркюль Пуаро окинул комнату быстрым оценивающим взглядом. Она была гораздо больше той, из которой они только что вышли, и имела глубокую оконную нишу, в то время как другая комната была лишь обыкновенной спальней. А эта явно служила и спальней, и гостиной одновременно. Стены были серебристые, потолок – изумрудно-зеленый, а занавески – какой-то модернистской серебристо-зеленой расцветки. Тут стоял диван, покрытый изумрудно-зеленым стеганым шелковым одеялом, на нем лежало несколько золотистых и серебристых диванных подушек. Стояли здесь и высокое старинное бюро орехового дерева, большие старые часы в ореховом же корпусе и несколько современных стульев, поблескивавших хромом. На низком стеклянном столике – огромная пепельница, полная сигаретных окурков.

Эркюль Пуаро осторожно принюхался, затем подошел к Джэппу.

Тот стоял, разглядывая тело. Оно лежало на том месте, где упало, – возле одного из хромированных стульев. Покойной было лет 27. Светловолосая, с тонкими чертами лица, почти лишенного косметики. Это было симпатичное, задумчивое, возможно чуть простоватое, лицо. На полу, под головой, с левой стороны – кровь, много крови. Пальцы правой руки сжимали маленький пистолет. Женщина была одета в простое темно-зеленое платье, прикрывавшее шею.

– Ну, Бретт, так в чем дело? – спросил Джэпп, взглянув на сидевшего на корточках врача.

– Положение тела правильное, – отвечал тот. – Именно так она и должна была соскользнуть со стула, если застрелилась. Дверь была заперта и окно закрыто изнутри.

– Как вы говорите, тут все в порядке. Что же тогда не так?

– Посмотрите на пистолет. Я его не трогал, жду специалистов по отпечаткам пальцев. Но вам понятно, что я имею в виду.

Пуаро и Джэпп опустились на колени и внимательно осмотрели пистолет.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Джэпп, вставая. – Он в изгибе ее кисти. Создается впечатление, что она держит его, хотя на самом деле она его не держит. Что еще?