Сидевшая рядом Агнес взяла его за руку. Какое-то время все молчали, тронутые словами Свена. Наконец Мадде встала, подошла к отцу и, опустившись на корточки, погладила его по плечу. Он накрыл ее руку своей, задержал на несколько секунд, потом поднял глаза:

– Пожалуйста, угощайтесь. Надеюсь, пирог вкусный.

Кто-то тихонько откашлялся. Постепенно комнату заполнил ровный гул голосов. Сначала они звучали неуверенно, затем все громче и громче. Зазвенели ложки. Агнес принесла термос и стала наполнять чашки тем, кто хотел еще кофе. Речей больше не говорили, как будто люди понимали: читая по своей бумажке, Свен уже все сказал.

Примерно через час гости начали расходиться, на прощание пожимали руки Свену и остальным членам семьи, обнимали их, говоря добрые слова о Мод. Потом, группа за группой, одетые в черное люди шли к машинам, стоящим за каменной церковной оградой. Агнес поехала домой на Сниккарвэген в отцовской машине. Следом за ними ехали на своем «форде» Мадде с Юнасом и тетей Гуллан.

Дома Агнес предложила отцу посидеть в гостиной, а сама пошла за виски, стоявшим в шкафчике над холодильником. Бутылки со спиртным переселились сюда, когда Свен разобрал барную стойку в подвале. Агнес поставила бутылку, стаканы и плошку со льдом на поднос. В ответ на вопрос, не хочет ли он выпить, отец утвердительно кивнул. Тетя и Юнас присоединились. Только Мадде отказалась. Агнес налила и себе и, взяв стакан, села в кресло. Они немного поговорили о похоронах – больше всех говорила тетя Гуллан, – о том, как пастор провел церемонию и кто из присутствовавших кем кому приходится. О Мод не было сказано ни слова.

Мадде почти все время молчала. Беспокойно ерзала, теребила край блузки. Юнас сидел рядом с ней на диване, обняв ее за плечи. Наконец Мадде собралась с духом. Она заговорила, причем слишком громко, как будто это придавало ей храбрости.

– И все-таки в каком-то смысле мамина жизнь продолжится, – ни на кого не глядя, сказала она. Тетя Гуллан умолкла. Свен и Агнес посмотрели на Мадде. Юнас по-прежнему обнимал ее за плечи. – Потому что я жду ребенка.

В воскресенье Агнес снова приступила к работе. Печальная. Безутешная. Но спокойная. Она похоронила маму: ничего страшнее еще долго не случится. И в этом понимании было своего рода утешение. Новость, которую сообщила Маделен, тоже помогла. Радостная весть среди общей скорби как солнечный луч, пробившийся сквозь темные тучи. Они все заплакали, даже Юнас, отвернувшись, смахнул слезу. Мадде сделала тест на беременность утром в день похорон. Невольно начинаешь думать о Судьбе, о том, что «вослед за родом новый род идет». И даже о бессмертии души, хоть Агнес в такие вещи не очень верила. Но, так или иначе, вечер этого печального дня закончился счастливо. Или по крайней мере обнадеживающе. Агнес была благодарна сестре.

Перед тем как переодеться для работы, Агнес заглянула на кухню и увидела Паоло, сидящего на табуретке. Он был бледен.

– Как дела?

– Так себе, – ответил он и скорчил гримасу. – А если честно, у меня живот разболелся.

– Живот? Это плохо.

– Да, началось еще ночью, но я думал, пройдет, когда я стану двигаться.

– Не прошло?

– Нет. – Паоло сморщился, схватившись за живот. – Ой! Ну вот, опять… – Он вскочил и выбежал из кухни.

Вскоре появился Калле. Услышав, в чем дело, он сразу принял решение:

– В таком состоянии ты работать не сможешь. Я отвезу тебя домой.

– Не надо. Я и на метро могу дое… – Не договорив, он снова убежал.

Калле сходил за курткой.

– Я вернусь через полчаса. Видимо, нам придется открыться попозже. Но, надеюсь, не больше чем на десять минут.

– А ты один на кухне справишься?

– Справлюсь. К тому же сегодня воскресенье.

В зале появился Паоло. Он был бледный и шел, наклонившись вперед. Про метро он больше не говорил.

Когда они ушли, Агнес занялась своими обязанностями. Накрыла столы, свернула салфетки, наполнила перечницы и солонки. Нарезала лимоны и проверила, есть ли в морозильнике лед. Калле вернулся в четверть седьмого. Посетителей пока не было, и он поспешил на кухню, закончить то, что не доделал Паоло.

Калле оказался прав. День выдался спокойный, и они легко справлялись вдвоем.

– Я позвоню Филипу, чтобы он завтра подменил Паоло, – сказал Калле, наводя порядок на кухне и раскладывая по местам неиспользованные продукты. – А тебе понадобится помощь? Или управишься одна, как сегодня?

– Не волнуйся. На самом деле я нормально себя чувствую, – ответила Агнес.

– Тогда ладно. Кстати, как прошли похороны?

Агнес на мгновение задумалась:

– Хорошо. Это, конечно, не веселый праздник, но все было торжественно и красиво.

Калле похлопал ее по плечу:

– Черт! Ужасно, когда приходится хоронить родителей! Надеюсь, мне это еще не скоро предстоит.

– Я тоже так думала. – Она снова ощутила тяжесть на сердце, но теперь уже не такую нестерпимую, как раньше. По крайней мере, на этот раз Агнес не расплакалась. Калле внимательно смотрел на нее, словно стараясь понять, что творится у нее в душе. Потом отвел взгляд и повесил на кран тряпку, которой вытирал столы.

– Слушай, – слегка улыбаясь, сказал он, – почему бы нам не отправиться по домам и хорошенько отдохнуть?

Наутро Калле позвонил Агнес. Голос у него был несчастный.

– У меня плохие новости. Я тоже заболел. Все как у Паоло. Наверное, какая-то кишечная инфекция. Надо сказать, приятного мало.

– Бедняжка. Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо. София за мной ухаживает. – Он коротко рассмеялся. – Похоже, она и вправду меня любит. Я сейчас, признаться, не в самой лучшей форме.

– Могу себе представить, я видела вчера Паоло. Ты звонил Филипу?

– Да. В этом как раз и заключается проблема. Его нет дома. Вернется только завтра. Он меня предупреждал, но я забыл.

– И что же нам делать? Повесить табличку «Закрыто»?

– Не хотелось бы. Вряд ли мы можем себе это позволить. К тому же на сегодня заказано два столика, и вообще по понедельникам бывает довольно много народу. Ой, извини, я перезвоню попозже. – В трубке раздался щелчок.

Он перезвонил через пять минут. Голос у него стал еще более жалким.

– Извини, что пришлось прерваться, – сказал он еле слышно.

Понимая, как ему плохо, Агнес постаралась говорить только о деле.

– Но если мы не закроем ресторан, кто же будет готовить, если ни ты, ни Паоло, ни Филип не можете выйти на работу?

– Как раз с этим ты можешь помочь. На столе в кабинете должна лежать бумажка, на которой написано «Рольф».

– И что?

– Этот человек как-то звонил, спрашивал, не нужен ли нам повар. На всякий случай я записал его номер. Я с ним не встречался, но рекомендации у него хорошие. Позвони ему и спроси, может, он нас выручит сегодня вечером? А завтра вернется Филип.

– Ты не боишься пускать на кухню чужого человека?

– Тут уж все от тебя зависит… Его надо будет проинструктировать. Сможешь?

– Ну… – Агнес колебалась. Она, конечно, знает и рецепты, и технологию приготовления блюд, но брать на себя такую ответственность… – Ладно, как-нибудь справимся, – наконец произнесла она. – Ты фамилию этого Рольфа не помнишь? Я бы нашла его телефон в справочнике и прямо сейчас позвонила.

– К сожалению, нет. – Калле опять застонал. – Слушай, я больше не могу говорить. Надеюсь, ты потом мне позвонишь и обо всем расскажешь.

Не дожидаясь ответа, он положил трубку. Агнес оделась и уже через час была в ресторане.

Она зажгла свет в кухне и прошла в маленькую каморку, которую они называли кабинетом. Листок с телефоном Рольфа обнаружился под документом, подтверждающим получение заказа на поставку мяса. Агнес набрала номер. Ответа долго не было, и она уже стала терять надежду, но в конце концов услышала в трубке удивленный голос: «Алло?» Агнес представилась и сказала, что ей надо поговорить с Рольфом. Это был он. Ей не сразу удалось растолковать ему суть дела. Он не знал, кто такой Калле Ройтерсверд, и название их ресторана ему тоже было незнакомо.