— Не пойму, про что ты тут толкуешь, Керенса, — сказал он, и лицо его стало медленно краснеть.

— Я же теперь ношу фамилию Сент-Ларнстон, Джо. Ты понимаешь, что это значит?

Джо поставил бутылочку, которую держал в руке, и захромал к одной из полок, взял там склянку с какой-то жидкостью и начал ее рассеянно взбалтывать. Я расчувствовалась, глядя на него, и вспомнила ту ночь, когда мы с Кимом вытащили его из капкана, и ощутила острое желание увидеть Кима.

— Не вижу, какая мне-то разница от этого, — сказал он. — Я-то собираюсь остаться тут с мистером Поллентом. Тут и есть мое место.

— Ветеринаром? Ты же мог бы стать врачом!

— Мое место тут, — повторил он.

— Но ты выучишься, Джо. Ты можешь стать настоящим врачом.

— Не могу. Я ветеринар, и тут мое…

— Твое место, — нетерпеливо закончила я. — Ах, Джо, неужели тебе не хочется двигаться дальше?

Он посмотрел на меня, и глаза у него были холодными, как никогда.

— Я хочу, чтобы меня оставили в покое, вот что, — сказал он.

— Но, Джо…

Он захромал ко мне и, приблизившись вплотную, сказал:

— С тобой, Керенса, беда в том, что ты хочешь быть словно Бог. Ты хочешь, чтоб мы все плясали под твою дудку. Ну так вот: я этого делать не буду, понимаешь? Я останусь тут с мистером Поллентом. Мое место тут.

— Ты глупец, Джо Карли, — сказала я ему.

— Ну, это твое мнение, но если я глупец, что ж, значит, я хочу быть глупцом.

Я разозлилась. Вот оно, мое первое настоящее препятствие. Я так хорошо знала, чего хочу. Миссис Сент-Ларнстон из аббатства; ее сын, наследник титула; ее брат, местный врач; ее бабушка, что проживает в… ну, скажем, Дауэр Хауз. Я хотела, чтобы сбылась каждая деталь моей мечты. А Джо, который всегда был таким покорным, противостоит мне.

Я сердито повернулась и, резко распахнув дверь, почти упала на одну из девочек Поллентов, которая совершенно очевидно подслушивала у замочной скважины. Я сделала вид, что ее не вижу, и она вбежала в комнату.

Я услышала, как она спросила:

— Ах, Джо, ты ведь не уедешь, ведь нет, Джо?

Я подождала, когда Джо ответил:

— Нет, Эсси. Ты же знаешь, что я никуда не уеду. Мое место тут, с тобой и с работой.

Тогда я с отвращением заспешила прочь.

Прошло два месяца моего замужества, и я уже точно знала, что жду ребенка.

Впервые заподозрив это, я никому не сказала, кроме бабушки; только убедившись окончательно, я поделилась новостью с другими.

Триумф превзошел все мои ожидания.

Первой, кому следовало сообщить об этом в аббатстве, была моя свекровь. Я прошла к ее комнате и постучала в дверь. Она была одна и не слишком обрадовалась, что ее потревожили.

— Я сейчас занята и не могу вас принять, — сказала она.

До сих пор она ни разу не обратилась ко мне по имени.

— Я хотела, чтобы вы первой услышали эту новость, — ответила я сдержанно. — Если вы этого не желаете, то для меня неважно, если вы останетесь в неведении.

— Что за новость? — спросила она.

— Могу я присесть? — спросила я.

Она кивнула, не слишком любезно.

— У меня будет ребенок, — сказала я.

Она опустила взгляд, но я успела заметить в нем волнение.

— Это, несомненно, и послужило причиной брака.

Я встала.

— Если вы намереваетесь оскорбить меня, я предпочитаю уйти после того, как скажу вам, что ваше предположение неверно. Рождение моего сына послужит тому доказательством, а я полагаю, что вы хотите доказательств, прежде чем поверить мне. Сожалею, что сочла правильным уведомить вас первой. Это было глупо с моей стороны.

Я надменно пошла прочь из комнаты, и, когда закрывала дверь, мне показалось, что я услышала ее шепот: «Керенса». Я пошла в покои, которые занимали мы с Джонни. Пойду повидаю бабушку и успокою в ее обществе свое уязвленное самолюбие. Но когда я надевала накидку, раздался стук в дверь.

В дверях стояла миссис Роулт.

— Ее светлость говорят, что они были бы рады, если бы вы к ним пришли… мэм.

— Я собиралась уходить, — ответила я. — Поколебавшись, я пожала плечами: — Ну, хорошо. Я загляну, когда буду спускаться. Благодарю вас, миссис Роулт.

Хорошо зная миссис Роулт, я видела, что у нее с губ готовы сорваться слова: «Ну и вид! Словно такой родилась!».

Я снова открыла дверь в гостиную леди Сент-Ларнстон и стала там, ожидая.

— Керенса, — сказала она, и голос ее был теплым, — войдите.

Я подошла к ней и остановилась в ожидании.

— Садитесь, прошу вас.

Я села на краешек кресла, показывая ей своим поведением, что ее одобрение для меня мало что значит.

— Я рада этой новости, — сказала она.

Я не смогла скрыть охватившего меня удовлетворения.

— Я хочу этого… больше всего на свете, — ответила я — Я хочу сына.

В этот момент наши отношения изменились. Ее огорчало что сын женился на мне, но я была молодой и сильной, меня можно было даже представлять в свете, и только соседи (низшие слои) будут помнить, откуда я. После двух месяцев замужества я уже зачала ребенка — ее внука. А от Джудит все это время ничего. Старая леди Сент-Ларнстон была женщиной, имевшей в жизни почта все, что хотела Она должно быть, быстро примирилась с невоздержанностью мужа Возможно, она считала, что таковы потребности джентльмена, и пока ее власть в доме оставалась абсолютной ее это устраивало. Я не могла представить себе какова была ее замужняя жизнь, но я знала, что в ней было это качество, какая-то любовь к власти, желание, управлять жизнью, как своей, так и окружающих, которые, чувствовала и в себе; и поскольку мы распознали это друг в друге, мы стали фактически союзниками.

— Я этому рада — повторила она, — Вы должны беречь себя.

— Я собираюсь сделать всё, чтобы родился здоровый мальчик.

Она рассмеялась.

— Не будьте слишком уверены, что родится мальчик. Если это девочка, мы примем ее с радостью. Вы молоды, мальчики еще появятся.

— Я очень хочу мальчика, — горячо сказала я.

Она кивнула.

— Будем надеяться, что это мальчик. Завтра я сама покажу вам детские комнаты. Давно не было малышей в аббатстве. Но сегодня я немного утомлена, а мне хотелось бы показать вам их самой.

— Значит, завтра, — сказала я.

Наши глаза встретились. Это была победа. Гордая старая женщина, еще недавно считавшая катастрофой женитьбу Джонни, теперь быстро примирилась с невесткой, в которой почувствовала родственную душу.

Сын для Сент-Ларнстона! Вот чего мы обе хотели больше всего на свете, и в моей власти было дать ей это, более того, похоже, что лишь в моей.

Когда женщина в положении, с ней происходит перемена. Часто для нее не существует ничего кроме ребенка, который, как она знает, растет в ней с каждой неделей. Она чувствует, как он меняется, как развивается его маленькое тельце.

Я жила в ожидании того дня, когда родится мой ребенок.

Я стала спокойной, довольной; характер у меня стал мягче; часто доктор Хилльярд заставал меня с Меллиорой в саду среди роз, за шитьем какой-нибудь маленькой вещицы, потому что я просила ее помочь мне с приданым для новорожденного.

Леди Сент-Ларнстон мне ни в чем не препятствовала. Никону нельзя было мне перечить. Если мне нужна была Меллиора, я ее получала. Меня надо было баловать и лелеять. Я была главным лицом в доме.

Иногда ситуация казалась мне такой комичной, что меня разбирал беззвучный смех. Я была счастлива. Я говорила себе, что никогда в жизни не была так счастлива.

Джонни? Он был мне безразличен. Да и он чувствовал себя по-другому, потому что, кажется, впервые в жизни заслужил одобрение семьи. Он зачал ребенка — сделал то, чего не сумел Джастин.

Когда мы с ним оставались одни, он посмеивался над Джастином.

— Он был всегда такой безупречный. Я страдал из-за Джастина всю свою жизнь. Очень раздражает, когда у тебя братец — святой. Но существует одна вещь, которую, очевидно, грешники делают лучше, чем святые!

Он рассмеялся и обнял меня. Я оттолкнула его, сказав, чтоб он был поосторожнее и не забывал о ребенке.