Со стороны дворика окно ванной комнаты выглядело как блестящая, масляная и очень черная лужа.

– Так, декан, сунь-ка в окно свой посох, – велел Чудакулли оставшемуся в ванной декану. – И пошебурши им хорошенько.

Там, откуда полагалось торчать посоху, черная поверхность пошла легкой рябью.

– Ну и ну, – произнес аркканцлер, возвращаясь в ванную. – Признаться честно, слышать о таком слышал, но вижу впервые.

– Слушайте, а кто-нибудь помнит историю, которая приключилась с башмаками аркканцлера Бьюдли? – жуя холодную баранину, спросил главный философ. – В его левом башмаке однажды открылась подобная штуковина. Аркканцлеру тогда пришлось нелегко. Когда твои ноги пребывают в разных измерениях, не больно-то побегаешь.

– Не больно-то… – протянул Чудакулли, рассматривая тропическую картину и задумчиво постукивая себя раковиной по подбородку.

– Во-первых, ты не видишь, куда и во что наступаешь… – продолжал главный философ.

– А еще одна как-то открылась в погребе, – сообщил декан. – Обыкновенная круглая черная дыра. Любой помещенный туда предмет бесследно исчезал. И старый аркканцлер Ветровоск отдал распоряжение устроить над ней отхожее место.

– Весьма разумно, – одобрил Чудакулли. Вид у него по-прежнему был задумчивым.

– Мы тоже так считали, пока не нашли вторую дыру на чердаке. Оказалось, что это другая сторона той же самой дыры. Что творилось к тому времени на чердаке, ты можешь себе представить.

– Слушайте, а почему мне никто об этом не рассказывал? – воскликнул Думминг Тупс. – Возможности, которые перед нами открываются, просто поразительны!

– Это все говорят, впервые столкнувшись с такими вот штуками, – покачал головой главный философ. – Но доживи до моих лет, юноша, и ты поймешь: когда находишь нечто, благодаря чему открываются поразительные возможности с перспективой революционно изменить к лучшему жизнь рода человеческого, – в таких случаях лучше всего закрыть крышку и притвориться, будто ты ничегошеньки не видел.

– Однако если расположить выходную дыру над входной и бросить в нижнюю какой-нибудь камешек, то он, появляясь из выходной дыры, будет тут же снова проваливаться во входную… Таким образом, вскоре он будет двигаться со скоростью метеорита, и количество генерируемой энергии превысит все разумные пределы…

– Кстати о метеоризме. На чердаке это самое количество чуть не превысило, – кивнул декан, принимаясь за холодную куриную ногу. – Но, слава богам, существует такая вещь, как вентиляция.

Высунув руку в окно, Думминг осторожно помахал ею в воздухе. Тыльная сторона ладони быстро нагрелась.

– И что, никто эти дыры не изучал? – осведомился он.

Главный философ пожал плечами.

– А чего их изучать? Обычные дырки. В каком-то месте скапливается большое количество магии, и она начинает протекать, прожигая окружающий мир, как расплавленное железо прожигает топленый свиной жир.

– Нестабильные точки в пространственно-временном континууме… – пробормотал Думминг. – Да есть сотни способов, как использовать подобное…

– Во-во. Теперь понятно, отчего наш географ всегда такой загорелый, – усмехнулся декан. – По-моему, это немножко нечестно. География должна познаваться через трудности. А не так, чтобы высунул голову в окно – и вот она, география. Иначе все были бы географами.

– Осмелюсь не согласиться, – возразил главный философ. – На мой взгляд, он всего лишь расширил свой рабочий кабинет.

– Кстати, вам не кажется, что это и есть тот самый ИксИксИксИкс? – задумчиво вопросил декан. – Вид вполне чужеземный.

– Море действительно присутствует, – согласился главный философ. – Но можно ли утверждать, что им что-то опоясывается?

– В данном случае оно скорее… оплескивает.

– По-моему, море, способное к опоясыванию чего бы то ни было, должно выглядеть более солидно, – высказался профессор современного руносложения. – Ну, вы понимаете, о чем я. Грозные штормовые волны и все прочее. Тем самым море дает понять всяким чужакам: побережье опоясывается мною, и никем иным, так что держитесь-ка подальше, а то и вас перепояшем.

– Может, нам стоит выйти и разведать обстановку? – предложил Думминг.

– Как только мы туда вылезем, непременно случится что-нибудь ужасное, – мрачно предсказал главный философ.

– Но с казначеем-то ничего плохого не произошло, – возразил Чудакулли.

Волшебники сгрудились вокруг окна. На линии прибоя виднелся человечек в поддернутом до колен балахоне. Над головой у него кружились птицы, а немного в стороне призывно покачивались пальмовые ветви.

– И как это он ухитрился ускользнуть? Должно быть, улучил момент, когда мы отвлеклись, – предположил главный философ.

– Казначе-е-ей! – позвал Чудакулли.

Человечек даже не оглянулся.

– Не хотелось бы, знаете ли, поднимать шум, – промолвил заведующий кафедрой беспредметных изысканий, завистливым взглядом окидывая солнечный берег, – но в моей спальне страшный холод. Вчера ночью даже пуховое одеяло покрылось инеем. Думаю, короткая прогулка по солнышку пойдет мне на пользу.

– Мы здесь не для того, чтобы прогуливаться! – отрезал Чудакулли. – Наша задача – помочь библиотекарю.

Книга с заглавием «У-ук» сладко всхрапнула, словно бы в подтверждение.

– Об этом я и говорю. Среди пальм бедняге сразу станет лучше.

– Предлагаешь заткнуть его между веток? – уточнил аркканцлер. – Не забывай, пока он еще «История Одного У-ука».

– Наверн, ты меня прекрасно понял. День на берегу моря принесет ему куда больше пользы, чем… день неподалеку от берега моря. Пошли уже, а то я совсем замерз.

– Ты совсем свихнулся? Кто знает, какие чудовища там водятся! Посмотри на этого бедолагу там, на берегу! Море, должно быть, кишмя кишит…

– Акулами, – подсказал главный философ.

– Вот именно! А также…

– Барракудами, – добавил главный философ. – Марлинями. Рыбами-мечами. И вообще, судя по виду, это место недалеко от Края, а, как рассказывают рыбаки, там водятся такие рыбы, которым ничего не стоит отхватить человеку руку.

– Н-да, – согласился Чудакулли. – Здоровенные рыбы…

Голос его вдруг изменился, приобретя некие странные нотки. Весь преподавательский состав знал, что на одной из стен кабинета аркканцлера висело чучело очень большой рыбы. Чудакулли охотился за всем и вся. Единственному выжившему петуху в радиусе двухсот ярдов от Университета оставалось кукарекать последние денечки.

– А джунгли! – продолжал главный философ. – Там же страшно опасно! В тамошних дебрях чего только не водится! Смертельно опасные зверюги. Может, там тигры! Или еще хуже: слоны, гориллы, крокодилы, ананасы! Я туда ни ногой. В общем, аркканцлер, я тебя целиком и полностью поддерживаю. Лучше замерзнуть здесь, чем столкнуться нос к носу с бешеным человекоядным чудищем.

Глаза Чудакулли ярко горели. Он задумчиво погладил бороду.

– Тигры, говоришь? – повторил он. И добавил немного иным тоном: – И… ананасы?

– Дикие и смертельно опасные, – решительно подтвердил главный философ. – Один такой отправил на тот свет мою тетку. Мы всей семьей пытались спасти ее, но тщетно. А я ее предупреждал, что едят их совсем не так, но старушка меня не слушала…

Декан искоса глянул на аркканцлера. Это был взгляд человека, который тоже очень не хочет возвращаться в стылую спальню и который вдруг сообразил, на какие рычаги следует жать.

– И я согласен, Наверн, – сказал он. – Нет уж, никто не заставит меня лезть через пространственную дыру на какой-то, видите ли, солнечный берег, где море кишмя кишит огромной рыбой, а джунгли – опасной дичью. – Декан зевнул зевком плохого игрока в покер. – О да, я лучше проведу ночь в старой доброй холодной кроватке. Не знаю, как ты, конечно. Аркканцлер?

– Мне думается… – начал Чудакулли.

– Да?

– А моллюски? – Главный философ с отвращением затряс головой. – Судя по пляжу, именно в таких местах эти дьявольские твари и водятся. Можете спросить у моего двоюродного брата – правда, для этого вам потребуется хороший медиум. Из них не должна идти зеленая жижа, говорил я ему. И пузыриться они не должны! Но разве он меня слушал?