— То, что вы говорите, мадам, очень серьезно. Вы сказали, что младшего сына в тот момент не было дома?

— Да.

— А в случае с отравлением? Его тоже не было дома?

— Нет-нет, тогда они были вместе.

— Любопытно, — пробормотал Пуаро. — А теперь расскажите мне, мадам, обо всех обитателях вашего дома.

— Мисс Сондерс — гувернантка, Джон Гардинер — секретарь моего мужа… — Мадам Лемесюрье умолкла, как бы в замешательстве.

— И кто еще, мадам?

— Майор Роджер Лемесюрье, его вы тоже видели в тот печальный вечер. Он часто бывает у нас.

— Да-да, припоминаю. Кузен Роджер?

— Двоюродный кузен. Он не принадлежит к нашей фамильной ветви. Но сейчас, кажется, именно он является ближайшим родственником моего мужа. Очень приятный человек, мы все к нему привязаны, а мальчики так просто души в нем не чают.

— Не он ли научил их взбираться по плющу?

— Может быть. Он довольно часто участвует в их шалостях.

— Мадам, я приношу вам свои извинения за то, что поначалу не придал вашим страхам должного внимания.

Опасность вполне реальна, и мне кажется, я смогу вам помочь. Пригласите нас обоих к вам погостить. Ваш супруг не станет возражать?

— О нет. Но он считает, что все бесполезно. А меня приводит в бешенство, что он ничего не предпринимает и покорно ждет смерти нашего Рональда.

— Успокойтесь, мадам. Давайте составим план действий.

План был составлен тщательнейшим образом, и уже следующий день застал нас в пути на север. Пуаро пребывал в глубокой задумчивости. И вдруг неожиданно спросил:

— Винсент Лемесюрье выпал из такого же поезда, как наш?

Он слегка выделил слово «выпал».

— Вы подозреваете какую-то нечистую игру? — спросил я.

— А вам не приходила в голову мысль, Гастингс, что некоторые несчастья в роду Лемесюрье могли быть, скажем так, подстроены? К примеру, смерть Винсента. Или тот случай с ружьем, — когда юноша застрелился — в нем есть что-то настораживающее. Допустим, ребенок сам выпал из окна детской и разбился; сам факт вполне возможен и не вызывает подозрений. Но почему именно этот ребенок, Гастингс? Кто выигрывает от смерти старшего сына? Его младший брат, которому шесть лет от роду. Абсурд!

— Возможно, с младшим они намереваются разделаться позднее, — предположил я, хотя имел весьма смутное представление о том, кто скрывается за этим «они».

Пуаро покачал головой. Мое предположение его явно не удовлетворило.

— …отравление птомаином, — продолжал рассуждать он. — Атропин[96] вызывает сходные симптомы. Да, наше присутствие необходимо.

Мадам Лемесюрье радостно приветствовала нас. Она проводила нас в кабинет мужа и оставила наедине с ним. Хуго очень изменился со времени нашей последней встречи. Он стал еще более сутулым, а лицо приобрело странный бледно-серый оттенок. Выслушав объяснения Пуаро по поводу нашего присутствия в доме, он наконец произнес:

— Это вполне в духе Сэди. Конечно оставайтесь, мосье Пуаро, я очень вам благодарен за то, что вы согласились приехать, но.., чему быть, того не миновать. Путь грешника тяжел. Мы, Лемесюрье, знаем — ни одному из нас не избежать проклятия.

Пуаро упомянул о надрезанном плюще, но это не произвело на Хуго должного впечатления.

— Скорее всего, неосмотрительность садовника. Да, конечно, без ножа не обошлось, но им управляло роковое предопределение. Боюсь, мосье Пуаро, это невозможно отсрочить надолго.

Пуаро внимательно посмотрел на него.

— Почему вы так говорите?

— Потому что я и сам обречен. Я был у врача в прошлом году. У меня неизлечимая болезнь, мой конец близок, но прежде чем умру я, будет взят Рональд. Наследником станет Джеральд.

— А если что-то случится и со вторым сыном?

— С ним ничего не случится, ему ничто не угрожает.

— А все-таки?

— Следующим наследником является мой кузен Роджер.

Тут разговор был прерван, поскольку в комнату вошел высокий стройный мужчина с курчавыми каштановыми, с легкой рыжиной, волосами. В руках он держал пачку бумаг.

— Делами займемся позже, Гардинер, — произнес Хуго Лемесюрье. Потом пояснил:

— Мой секретарь, мистер Гардинер.

Секретарь поклонился, произнес несколько соответствующих моменту почтительных слов и удалился. Несмотря на приятную внешность, было в нем что-то отталкивающее. Спустя некоторое время, когда мы прогуливались по великолепному старинному парку, я поделился этим своим впечатлением с Пуаро. К моему несказанному удивлению, он согласился:

— Да-да, Гастингс. Вы правы. Мне он тоже не понравился, слишком уж слащав. Такие умеют хорошо устраиваться. А вот и дети!

Мадам Лемесюрье и оба ее сына направлялись в нашу сторону: младший, темноволосый, был похож на мать, у старшего были золотисто-каштановые локоны. На наше приветствие юные джентльмены ответили по-взрослому крепким рукопожатием, и вскоре Пуаро совершенно их покорил. А немного погодя к нашей компании присоединилась мисс Сондерс, особа крайне скромная и неприметная.

Несколько дней мы предавались блаженному безделью, что не мешало нам держаться настороже. Но все вроде бы было тихо-мирно. Мальчики благоденствовали, и ничто не предвещало какой-либо опасности. На четвертый день после нашего прибытия приехал погостить майор Роджер Лемесюрье. Он почти не изменился: такой же беззаботный и жизнерадостный, с тем же легким отношением к любым перипетиям. Было очевидно, что он любимец обоих мальчиков, которые отреагировали на его появление восторженными воплями и тут же потащили в сад играть в «индейцев». Стараясь не привлекать к себе внимания, Пуаро последовал за ними.

На следующий день все, в том числе и мальчики, были приглашены на чай к леди Клэйгейт, чей дом находился по соседству с поместьем Лемесюрье. Мадам Лемесюрье предложила нам с Пуаро присоединиться, но, когда тот заявил, что предпочел бы остаться дома, она, похоже, почувствовала облегчение.

Как только все удалились, Пуаро принялся за работу. Сейчас он очень напоминал терьера: не осталось ни одного угла, который бы он не осмотрел. И все это он проделал таким образом, что его действия не привлекли ничьего внимания. Однако это не дало каких-либо результатов.

Затем мы вместе с мисс Сондерс, которая не была в числе приглашенных, сидели на террасе и пили чай.

— Мальчики так обрадовались, что она их пригласила, — вяло пробормотала она. — Надеюсь, что они будут хорошо себя вести, не будут топтать клумбы и не подойдут слишком близко к пчелам…

Пуаро застыл с чашкой в руках. Сейчас он очень походил на человека, только что увидевшего привидение.

— Пчелы? — громко переспросил он.

— Да, мосье Пуаро, пчелы. Целых три улья. Леди Клэйгейт очень гордится своими пчелами…

— Пчелы! — снова вскрикнул Пуаро. Он вскочил из-за стола и, обхватив голову руками, принялся лихорадочно ходить взад и вперед по террасе. Я никак не мог понять, почему одно лишь упоминание о пчелах привело его в такое отчаяние.

Заслышав шум подъехавшей машины, мы с Пуаро поспешили к крыльцу.

— Рональда укусила пчела, — возбужденно отрапортовал Джеральд.

— Ничего страшного, — произнесла мадам Лемесюрье. — Мы натерли это место нашатырным спиртом, и оно даже не опухло.

— Позволь-ка мне посмотреть, дружище, — попросил Пуаро. — Где оно, это место?

— Вот здесь, на шее, — с важным видом произнес Рональд. — Мне почти не больно. Папа сказал: «Не двигайся, на тебя пчела села». Я даже не шевельнулся, и он снял пчелу, но она все-таки успела меня ужалить. Больно не было — как укол булавкой, и я не плакал, я ведь уже не маленький, в следующем году пойду в школу.

Пуаро внимательно осмотрел шею ребенка. Отойдя, он взял меня за руку и прошептал:

— Сегодня.., сегодня, дружище, нам придется немного потрудиться! Но никому ни слова!