«Отомщу, — подумал Зубр, — уж будьте уверены.
Не всех еще отловили, суки. У меня в запасе заложники, мое ядерное оружие: пока они у меня, я диктую условия. У меня в запасе Законник, который, всеми правдами и неправдами, исполнит то, что ему поручили. Хорошо все-таки иметь надежных родственников! Что ни говори, а кровь родная — не водица…» Пока у него остались родные, он силен.
24 февраля, 12.04. Белла Садовник
Первый допрос Беллы Садовник сопровождался неслыханным визгом. Проходя мимо кабинета, где ее допрашивали, сотрудники сочинской милиции с недоумением размышляли, уж не ввели ли заезжие москвичи в обиход средневековую практику пыток подозреваемых? И решили начать с женщин? Звуковое сопровождение напоминало о ведьмах, о процессах инквизиции. И, зная, что женщины бывают иногда худшими преступницами, чем мужчины, все же отчасти жалели ту, которая подвергается такому суровому воздействию…
На самом деле обворожительную ведьмочку Беллочку никто пальцем не трогал. Напротив, Вячеслав Иванович Грязнов был с ней галантен, разговаривал уважительно. Сам же в душе удивлялся, что эта сильная и энергичная с виду дама, женщина главного преступного босса, оказалась на поверку слабее нежной и уязвимой Ритули Вендицкой. Та по любому поводу роняла безмолвные слезы в имевшийся всегда наготове носовой платок, склоняясь, точно плакучая ива. Эта — в ответ на все вопросы и утверждения верещала, будто раненый заяц. Ну что ты будешь делать с этими женщинами!
— Ну что вы так переживаете, — скучным голосом, начисто перекрываемым тугой волной визга, уговаривал Вячеслав Иванович, — не волнуйтесь вы так! Что ж вы голосите, будто мы вас убиваем? У нас тут не застенок. Не бойтесь вы нас, мы же не такие, как ваши дружки-бандиты. Зубр со своими недругами небось не так расправлялся. Не сомневайтесь, нам известно, что Сергей Логинов — это Зубр…
Белла не испытывала страха перед грузным немолодым генералом Грязновым, который напоминал ей школьного военрука, чуть строгого, но совсем не придирчивого. Причина ее визга заключалась в другом. Беллу Садовник заставляло визжать сознание невыносимости того, что судьба-злодейка в очередной раз ее перехитрила. Уж как Белла выгадывала, как изворачивалась, надеясь, что вот на этот раз она обезопасила себя от коварных неожиданностей, все-все предусмотрела, подстелила соломки — и как раз в этот момент со всего размаха шлепается задом на голую твердую землю. Как тут не закричать? Сегодня Белла чувствовала себя хуже в миллион раз, чем тогда, когда получила травму руки: в охотничьем домике, где она едва не подстрелила сыщика, внутри нее оказалось травмировано что-то более важное. Ее надежды. Ее скромные в мировом масштабе, но такие значительные для нее личные планы. Визг, визг, визг.
Ее больше не успокаивали, но и не выводили из кабинета: тот, кто представился Вячеславом Ивановичем, и еще трое мужчин в форме (то ли они сбежались на Беллины вопли, то ли их только сейчас предупредили, что преступница благополучно доставлена и находится на допросе) терпеливо ожидали, когда ее визг пойдет на спад. «Не дождетесь», — капризно подумала Белла и как раз в эту секунду почувствовала, до чего болит у нее горло. Словно ободранное! Она надсадила себе голосовые связки, она не сможет разговаривать! Временно или совсем? Эта новая травма, новое повреждение ее и без того уязвленного естества испугало почему-то сильнее, чем допрос. Беллин визг пошел на спад, пока не прекратился вовсе. Наступившая тишина показалась неожиданно просторной и свежей. Слышно было, как где-то вдали испускает замысловатые рулады автосигнализация, как чирикает за окном воробей.
«Весна, — подумал Вячеслав Иванович Грязнов, — совсем весна. Прозрачная, чистая, хрупкая. А мы тут возимся со всякими…»
— Выпейте водички, — мягко предложил он Белле. — Так кричать — это кто угодно устанет. Вы же не сирена «скорой помощи». И не эта, как ее, испанская певица, ну, толстая такая…
— Монтсеррат Кабалье, — подсказала Белла, осушив поднесенный ей стакан. Голос ее был тих и влажен, но это был все-таки голос.
Впервые она заговорила в логической связи со словами сотрудника правоохранительных органов. Можно было торжествовать победу. Хотя факт, что Белла заговорила, немногое означал сам по себе.
— Все равно мне никакого удовольствия от Сергея не было. — Хлопнув стакан воды, точно стакан водки, Белла Садовник приободрилась и даже попыталась изобразить ослепительную улыбку, какой в былые годы приветствовала своих болельщиков. Улыбочка получилась кривая, а размазавшаяся вокруг губ алая помада придавала ей окончательную жуть, словно Беллу все-таки били по лицу. — Какое, по-вашему, для женщины может быть удовольствие от человека, который больше всего на свете любит родственников? Если хотите знать, он со мной реже виделся, чем со своей сестрицей. Я, честно говоря, начала думать, что между ними что-то есть… ну, вы понимаете… совсем не по-родственному. Нет, как будто бы не похоже. Зоя постоянно меняет любовников, неудивительно с таким муженьком, как Гена… Сергей ее просто любит, понимаете? Без секса, без всего, что там на Западе напридумывали, просто любит. Но вам, наверное, это скучно… Я это просто к тому, что я не так виновата, как вы думаете. Не такая уж я счастливая, какой со стороны казалась…
— Где Сергей держит заложников? — резко, не комментируя ее личные заявления, спросил один из людей в форме, который не представился.
— Заложников? Но я не знаю! — Глаза Беллы распахнулись, зрачки расширились. Неужели она врет? Возможно ли сыграть такое искреннее изумление? — Мне известно, что заложников похитил Сергей при помощи Антона, своего двоюродного брата, но больше я ничего не знаю. Не знаю даже, где скрывается Антон. Я могу дать любые показания, но того, что не знаю, сказать не могу.
Пауза помогла выявить то, что настырно чирикавший воробей улетел и автосигнализация отключилась. Комнату заполняло обыкновенное молчание. Совсем не весеннее, предельно официальное, служебное молчание.
— Не верите — проверьте меня на детекторе лжи, — рванула воротник Белла. — У вас не может не быть детектора, если они есть уже в любой фирме! Неужели вы полагаете, я могу быть в этом замешана? При чем тут я? Я — женщина! Я не стала бы истязать старика и ребенка!
На самом деле Белла со своим практичным умом сооружала новую стратегию. То, что милиция еще не разведала, где держат заложников, может стать шансом для нее. Обнаружив, что общак похищен, а Беллы нет, он, конечно, станет требовать и деньги, и Беллу, угрожая смертью заложников. Первой упомянув детектор лжи, она, с одной стороны, напрашивалась на неприятности, с другой — избавлялась от них: увидев ее искреннее желание пройти тест, детектор к ней применять не станут. Главное — хорошо играть, подольше притворяться. Ни в коем случае не предавать Сергея. Тем временем он придумает что-нибудь, чтобы вытащить ее отсюда.
Ведь, несмотря на то что Белла наговорила о привязанности Сергея к сестре (эти чувства непонятной силы и вправду раздражали ее), она не в состоянии была бы поверить, что он способен бросить ее на произвол судьбы. Этого просто не может быть!
Кроме всех этих очевидных обстоятельств Белла испытывала примесь иных чувств — в них не поверил бы никто из знавших ее. Внезапно ее охватил стыд. Ведь она в самом деле женщина, и она в самом деле помогала Сапину истязать старика и ребенка! Шутка с падением «мертвого тела» вдруг перестала казаться ей такой уж забавной.
— Хорошо, госпожа Садовник, — тяжело проговорил Вячеслав Иванович, — то, что вы сказали о привязанности Сергея Логинова к сестре, нам пригодится. А вы пока отправьтесь в камеру. Подумайте получше, освежите память. Может, и вспомните что-нибудь о местонахождении Ворониных. Учтите: это поспособствует смягчению вашей участи.
Белла постаралась испустить своим отдохнувшим горлом новую порцию визга. Однако визг по уровню громкости не дотягивал до предыдущего. Кроме того, ее уже никто не слушал.
