Поздно вечером, едва услышав, как хлопнула входная дверь, она встала с кровати и принялась накладывать вечерний макияж, намереваясь идти в спальню к Парвусу, чтобы объясниться с ним и открыто рассказать о своем задании. Но тут посторонние звуки привлекли ее внимание, и Лидия в ужасе замерла – в прихожей отчетливо слышался веселый и развратный женский смех.

Набросив на плечи халат, женщина вышла в гостиную и увидела картину, от которой у нее на некоторое время пропал дар речи. На Парвусе буквально повисли две совершенно пьяные молодые блондинки, причем одна из них уже успела расстегнуть ему брюки и запустила свою красивую и белую руку ему в ширинку.

Это продолжалось несколько секунд, в течение которых Лидия сумела взять себя в руки и, издав звук, более похожий на стон, чем на покашливание, привлекла наконец к себе внимание.

Однако Парвуса не смутило появление Лидии. Как не смутил сей факт и блондинок. Окинув появившуюся женщину взглядом и переглянувшись между собой, обе блондинки с удвоенной энергий принялись за свое.

– Познакомься, дорогая, – сказал вдруг Парвус совершенно трезвым голосом. – Это Долли, – он кивнул на блондинку, что рылась у него в штанах. – А это Грета, у нее сегодня день рождения…

– Очень приятно, – выдавила из себя Лидия и хотела уже повернуться и уйти, но Парвус неожиданно произнес то, что заставило ее замереть на месте:

– Ты к нам сегодня не присоединишься, дорогая?

На следующее утро Лидия одной из первых поднялась с постели. Голова гудела от выпитого шампанского, словно церковный колокол. Оглядев разбросанные по большой постели спящие обнаженные тела, резиновые фаллосы и другие неизвестные ей ранее принадлежности для занятия сексом, она тут же вспомнила все, что происходило минувшей ночью, и испытала внезапный приступ отвращения: к Александру Парвусу, к этим двум голым девицам, к своему истерзанному животной любовью телу.

С трудом сдерживая рвотные позывы и проклиная себя за то, что она вчера позволила уговорить себя на подобные сексуальные эксперименты, Лидия отправилась в туалетную комнату и, набрав ванну горячей воды, долго лежала в ней, размышляя о своей дальнейшей судьбе.

Лидия была умна. Она понимала, что один раз ступив на скользкий путь и начав продавать свое тело за деньги, очень трудно потом остановиться и вернуться на исходные позиции. Но до сегодняшней ночи она всегда была уверена, что сможет это сделать.

Заметив лежавший на туалетном столике бритвенный прибор, Лидия вдруг вспомнила, как покончила с собой одна ее знакомая: перерезав в теплой воде вены, она умерла со счастливой улыбкой на устах, потому что, как узнала потом Лидия, в теплой воде кровь покидает тело безболезненно и незаметно.

С трудом поборов желание повторить подвиг своей знакомой и навсегда избавить себя от всех последующих унижений, Лидия через полчаса вышла из ванной. Проходя через гостиную к себе, она увидела Парвуса, который, развалившись на кожаном диване в одиночестве пил свое любимое шампанское за четыреста марок.

– Как вам спалось? – прогудел Парвус, и Лидия, восприняв это как насмешку, решила ничего не отвечать и хотела, было, пройти дальше, но следующий вопрос русского заставил женщину замереть в дверях.

– Вам нужны деньги?

Лидия повернулась и внимательно посмотрела на своего ночного мучителя. Этой ночью она поняла, что Парвус – сексуальный садист и извращенец, и теперь думала, что ему мало было издеваться над ее телом – ему была нужна ее душа.

«Да, нужны!» – ответил ее разум. – «Не такой ценой!» – сказало ее сердце.

– Сколько вы заплатили этим проституткам? – Лидия задала этот вопрос не потому, что желала узнать, во сколько он оценивает ее услуги этой ночью. Она хотела понять, до какой степени падения она дошла, если ее, Лидию Ковальски, теперь используют оптом, одновременно с уличными торговками телом.

– Сядьте, – Парвус показал на кресло напротив. – И перестаньте строить из себя леди. У меня к вам деловое предложение…

Лидия презрительно хмыкнула, однако быстро прошла и села в кресло, попутно подумав, что сейчас наконец она узнает свою истинную цену.

– Я знаю, вы работаете на немецкую разведку – это для меня давно не секрет, – продолжал меж тем Парвус, не забывая прихлебывать из бокала шампанское. – Вот здесь, – он достал из кармана халата большой конверт и положил его на стол, – номер счета в швейцарском банке «Гольц и сыновья». На этом счету сейчас лежит, ни много не мало, сто тысяч английских фунтов, – Парвус пододвинул конверт к Лидии. – Они ваши…

Сумма была настолько огромна, что Лидии вначале показалось, будто она ослышалась.

– Вы… вы… меня покупаете? – хрипло спросила Лидия и удивилась, каким непослушным и чужим стал ее голос.

– Именно так, – Парвус кивнул. – И когда я закончу с Германией все свои дела, вы получите еще столько же.

Лидия быстро придвинула к себе конверт, и Александр Парвус, внимательно наблюдая за ее реакцией, расслабленно улыбнулся.

– Я убедился сегодня ночью – мы с вами одной крови… Я тоже люблю деньги больше всего на свете.

– Что я должна делать? – Лидия деловито спрятала конверт в карман и теперь лихорадочно пыталась сообразить, куда ей перевести эти деньги, чтобы даже могущественная германская разведка не смогла до них дотянуться. От ее утренних мыслей о заблудшей душе не осталось и следа.

– Все то же, что и раньше, но с одной оговоркой – вашим истинным хозяином теперь буду я!

Через два дня Лидия Ковальски и Александр Гельфанд-Парвус вошли в ресторан, в котором обычно завтракали русские эмигранты, и направились к столику, за которым сидел маленький лысый мужчина в черном фраке с желтым галстуком и две скромно одетые женщины.

– Это лидер партии большевиков Владимир Ульянов-Ленин, со своей женой и любовницей, – по дороге к столику Парвус быстро вводил Лидию в курс дела. – Отвлеките женщин, мне нужно поговорить с ним с глазу на глаз…

Однако Ленин совершенно не обрадовался компании. Заметив Парвуса, он скривился, словно только что целиком съел лимон, и лишь заступничество Надежды Крупской, которая мягко положила свою руку на его ладонь, заставило Ленина сдержать эмоции и пригласить пару к своему столу.

Гораздо более молодую и эффектную, чем Крупская, любовницу Ленина звали Инесса Арманд. Она с чисто женским интересом оглядела богатый туалет мадемуазель Ковальски и, повернувшись затем спиной к Крупской, принялась с явным удовольствием обсуждать с Лидией последние тенденции парижской моды.

Парвусу меж тем удалось завязать с Лениным довольно странную беседу. Эта странность выражалась в том, что все время говорил он, а лидер большевиков с полупрезрительной улыбкой его слушал, при этом не забывая заглядывать в глубокое декольте Лидии.

Выполнив часть поручения, а именно втянуть в разговор Инессу Арманд, Лидия попыталась теперь заговорить и с Надеждой Крупской.

– В какой гостинице вы остановились? – спросила она жену Ленина и услышала ответ, который поколебал ее уверенность в том, что революционеры – одни из самых богатых людей на земле.

– У нас очень скромные возможности… Мы с Владимиром Ильичем снимаем квартиру в пригороде Цюриха и не можем позволить себе жить в гостиницах, – кротко ответила Надежда Крупская.

Лидия несколько растерялась от такого ответа. Но затем, бросив взгляд на жемчужное ожерелье Инессы Арманд, которое стоило не менее трех тысяч швейцарских франков, она понимающе улыбнулась и как можно загадочней произнесла:

– Я почему-то уверена, что ваши с Владимиром Ильичем возможности в скором времени возрастут. И вы будете иметь все, что пожелаете…

Надежда Константиновна удивленно посмотрела на Лидию и хотела, вероятно, что-то сказать, но в этот момент Парвус, словно неумышленно, повысил голос и громко, да так, что его услышали даже за соседними столиками, обращаясь к Ленину, провозгласил:

– Я готов немедленно передать в ваше распоряжение десять миллионов немецких марок!