На следующий день он был всем недоволен. Казалось, выздоровление приостановилось, его постоянно мучил кашель. Когда Розали подошла к его кровати, он кисло посмотрел на нее.
— С каждым днем ты приезжаешь все раньше и раньше. Наверное, кучу денег истратила на автобус.
Розали не стала его просвещать, что не была дома с субботы.
— Я пришлю тебе счет. Он съест все твои сбережения.
Но Адриан не развеселился.
— Ну, можешь сразу ехать обратно домой. Сегодня попозже я встану.
Это ее обеспокоило.
— Нет, Адриан, ты этого не сделаешь. Ты еще недостаточно здоров. Ты не понимаешь, как серьезно ты был болен.
— Неужели? Как раз я-то понимаю, ведь это я болел. Да к тому же еще и терпел твое постоянное присутствие.
Она поборолась со слезами и победила.
— Мы не всегда получаем то, что хотим, не так ли?
Он одарил ее уничтожающим взглядом:
— К несчастью, нет.
— Так, теперь о еде. Что ты будешь на завтрак? Яйца?
— О, если хочешь приготовить мне яйца, вперед. Все, что угодно, ради нескольких минут спокойствия.
Да что с ним случилось? Розали сглотнула комок в горле и упрекнула себя за эгоизм. Ведь сама хотела, чтобы к нему вернулись его энергичность и жизнерадостность, а теперь, когда это случилось, возмущается. Она поджарила тосты, сварила яйцо, отнесла ему еду и направилась к двери.
— Ты куда собралась?
— Позавтракать на кухне, — ответила она. — А что?
— Разве ты не завтракала дома?
Что-то внутри нее предупреждающе зашевелилось. «Не говори ему, — шептало оно, — не говори ему, где ты была последние три ночи».
— Нет, я... э... слишком торопилась приехать к тебе.
Ближе к вечеру он стал еще раздражительнее. Постоянно звал ее, просил, чтобы она принесла ему газеты или книги, и Розали безропотно исполняла все его прихоти, не получая ни слова благодарности. Он не давал ей присесть ни на минуту, а поскольку сам лег поздно, то и она пошла спать позже обычного.
Перед тем как Розали выключила свет в его комнате, Адриан заметил:
— Можешь ехать домой, и завтра не приезжай. Слышишь?
Она не ответила. Вместо этого пожелала ему спокойной ночи и ушла. Когда наконец скользнула под одеяло, то чувствовала себя слишком усталой, даже чтобы спать. Но все же уснула, и спала крепко, потому что проснулась поздно. Розали поспешно оделась и, когда вышла из ванной, услышала шаги. Они доносились из спальни Адриана. Неужели он все-таки поднялся? Она постучала в дверь и вошла к нему.
Глава 6
Адриан расхаживал в халате по комнате, но, увидев ее, остановился как вкопанный.
— Что ты здесь делаешь в такую рань? Ты только что приехала?
— Ну, я...
— Я, кажется, сказал тебе, чтобы ты не приезжала?
— Но, Адриан, я... — Розали поняла, что придется рискнуть и сказать ему правду. — Я все время была здесь. Я и спала тут.
Его гнев был для нее равносилен удару в лицо.
— Ты что?! Где ты спала?
— На кушетке. Я... я нашла простыни и одеяло. Я не могла оставить тебя одного, Адриан. Ты был очень болен.
— Не так уж я был болен. Видишь, — он развел руками, — я уже в полном порядке.
— Ты даже не представляешь, как сильно ты был болен, Адриан. Тебя нельзя было оставлять одного. Я просто должна была спать здесь — на случай, если ночью тебе что-то понадобится.
Он прищурился, его лицо приняло циничное выражение.
— Разумеется, и как я мог забыть. Ты большой специалист оставаться на ночь, и Уоллес Мэйсон, несомненно, это подтвердит.
Последняя фраза повергла ее в ярость. Как он смеет так с ней разговаривать после всего, что она для него сделала?
— Я вот думаю, не пытаешься ли ты сделать так, чтобы я тебя возненавидела? — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Уж больно хорошо у тебя получается!
Он как ни в чем не бывало продолжил:
— Итак, ты вновь рискуешь своей репутацией...
— Репутацией? — выплюнула она. — Если верить тебе, у меня ее нет, так что и рисковать нечем. А твоя, уверяю тебя, останется незапятнанной — я всем буду говорить, что это была моя идея и мой выбор. К тому же кто узнает, что я жила здесь?
— Для начала моя хозяйка.
— Но она знает, что ты болел. Это она...
— Похоже, есть только один способ решить эту ситуацию — донести до тебя, что я не шучу. — Он засунул руки в карманы халата и с угрожающим видом направился к ней. Остановившись прямо перед Розали, Адриан впился в нее взглядом: — Пойми следующее: я — нормальный мужчина. А ты, прелесть моя, очень привлекательная молодая женщина. И если ты не уберешься из моей спальни, пока я в состоянии контролировать ситуацию и, что еще важнее, себя, — он протянул руку и взял ее за подбородок, — я категорически заявляю, что снимаю с себя всякую ответственность за то, что может произойти между нами в самом ближайшем будущем.
Но Розали продолжала стоять на своем. Она видела, что лицо у него все еще бледное, а глаза усталые, и не могла бросить его. Его руки сомкнулись за ее спиной, его губы накрыли ее рот, и тут в его поведении произошел резкий перелом. Он прижался щекой к ее волосам и, казалось, старался обнять ее как можно крепче и вытянуть жизненные силы из ее хрупкого тела. Он оперся на нее.
— О боже, прости меня, Розали, пожалуйста, прости.
Они долго стояли обнявшись, потом она подвела его к кровати и усадила. Он обхватил голову руками.
Она прошептала:
— Ты все равно хочешь, чтобы я ушла?
— Да. Я все равно хочу, чтобы ты ушла.
Тихо, не сказав больше ни слова, она покинула его. Прибралась в гостиной, сложила постель, собрала свои вещи; потом спустилась вниз и постучалась в дверь миссис Филдс.
— Я ухожу, — сказала ей Розали. — Адриан больше не хочет, чтобы я оставалась. Говорит, что... что он уже в порядке. — Внезапно слезы перехватили ее дыхание, и она разрыдалась. — Он... он не позволил мне остаться, миссис Филдс. Он сказал, чтобы я убиралась, он...
— Милочка, заходите в столовую. Не надо так расстраиваться. Он просто не понимает, что говорит, детка. Это все из-за болезни. Она вызывает у мужчин депрессию, и они набрасываются на тех, кого любят. Он говорил не то, что думает. Я слышала, как он кричал на вас, и подумала: боже мой, что он ей говорит?
— Но Адриан еще не выздоровел, миссис Филдс, — всхлипнула Розали. — За ним еще нужен уход.
— Послушайте, милочка, лучшее, что вы можете сделать, — это связаться с его матерью. У меня где-то есть телефон ее соседей. Я ведь тогда звонила ей, чтобы сказать, что он заболел и не приедет к ней. Она хотела сама приехать еще тогда, но он и слышать об этом не желал. — Миссис Филдс пошарила за часами на каминной полке. — Вот и телефон. Эти люди живут через дом от его матери, так что им придется сходить за ней, вы уж подождите.
Розали записала номер в ежедневнике.
Дома она подняла трубку и вызвала оператора. Интересно, какой окажется эта женщина, чью фотографию она так часто разглядывала? Будет ли она возмущена ее вмешательством? «Отнесется ли она ко мне снисходительно, — думала Розали, — или как к навязчивой женщине, которую ее сын должен гнать в три шеи?»
Она назвала номер телефона, записанный в ежедневнике, и вскоре ей ответил голос с отчетливым северным акцентом. Розали объяснила человеку на другом конце провода, что она хочет поговорить с его соседкой, и назвала свое имя. Через некоторое время раздался тихий, приятный женский голос:
— Миссис Крэйфорд слушает.
— О, миссис Крэйфорд, вы меня, наверное, не знаете, меня зовут Розали Пархэм.
— Почему же, я слышала о вас, моя дорогая. Видимо, вы — та самая юная леди, которую мой сын упоминал в письмах.
Розали расцвела от удовольствия:
— Неужели? Миссис Крэйфорд, мне очень жаль, но Адриан тяжело болел. Я ухаживала за ним, и сейчас ему лучше, но все же он еще не достаточно здоров, чтобы оставлять его без присмотра. — Она глубоко вдохнула. — Я бы продолжала ухаживать за ним, но он... он сказал, что не хочет, чтобы я это делала.