Клеон тщательно подбирала слова для ответа:

– Он... не всегда общителен.

– Нет, конечно нет. Поэтому вам предстоит провести остаток жизни, выручая его в разговорах и заполняя все те зияющие провалы, которые возникают из-за его неразговорчивости. Не говоря уже о том, что вам придется ограждать его от жизненных невзгод.

Неужели он до такой степени прав?

– Это мое дело, – сказала Клеон, надеясь, что резкость оборвет Эллиса.

Но тот продолжал:

– Согласен. Но, встретив вашего доморощенного друга, я начинаю понимать, почему Рик Уэлш, с его внешностью, лоском и... э... способом убеждения, делает такие успехи.

– Мне жаль разочаровывать вас, – твердо произнесла Клеон, – и разрушать ваши преждевременные выводы о моей неразборчивости, но мы всего лишь друзья, не более того.

– Ну конечно, – ехидно улыбнулся Эллис, – друзья. Я понимаю, что вы подразумеваете под этим.

Рассерженная его насмешкой, Клеон холодно заметила:

– Не судите о моих моральных принципах по себе. Как бы там ни было, я выхожу замуж за Айвора.

– Ну конечно, – снова этот вкрадчиво-циничный голос, – вы выходите за Айвора, уступчивого и покорного друга детства, который не слишком вторгается в вашу жизнь и всегда под рукой, чтобы нацелить его – как револьвер, как предупреждение: «Руки вверх!» – на тех, кто может покуситься на ваше целомудрие. – Он прикрыл глаза. – Мне это прекрасно известно.

Клеон поежилась под его взглядом, сознавая, что он слишком прав, чтобы достойно отбить его выпад. Затем, сообразив, что молчание может свидетельствовать о поражении, она подняла глаза и спросила:

– Зачем вы хотели меня видеть, мистер Ферс?

Ее деловой тон вызвал у Эллиса насмешливую улыбку.

– Попросить вас об одолжении, мисс Эстон. Я должен добавить, – подчеркнул он, – ради моего отца, а не себя. Вы позволили себе дарить благосклонность мужчинам – я даже точно знаю кому, – Клеон догадалась, что он намекает на Рика, – но по какой-то причине исключили меня из этой категории. Что ж, я это как-нибудь переживу. Вы не единственный камушек на моем пляже.

Она обнаружила, что сама себе выкручивает пальцы. Как далеко он может зайти в своих оскорблениях?

– Но вернемся к причине моего визита. Как вы знаете, у моего отца есть капризная клиентка, дама – чьи... э... параметры почти совпадают с вашими. Эта клиентка очень много о себе воображает и не хочет подвергать себя неудобству, примеряя несколько моделей, которые мой отец создал специально для нее. Вы знаете, что она отказалась от платья, которое досталось вам? – Клеон кивнула головой. – Она, скорее всего, поступит так же и с другими вещами. Мой отец подумал, что если бы она увидела эту одежду на модели, в движении, на живой фигуре, то смогла бы по достоинству оценить производимый ею эффект и купить ее. Но у него нет девушки с требуемыми параметрами, поэтому он надеется, что вы поможете ему еще раз и покажетесь в этих нарядах его клиентке.

– Я – в качестве модели? – Она покачала головой. – Я не гожусь. Требуются месяцы учебы и тренировки, чтобы выглядеть соответственно для такого рода вещей. Я не обладаю тем, что для этого требуется. Я недостаточно опытна. А мои волосы? – Она прошлась рукой по завиткам, которые немедленно завернулись обратно, как только освободились из-под давления руки.

– Я осведомлен о своевольной природе ваших волос, мисс Эстон, – мягко сказал Эллис. – Иногда, когда вы испытывали мое терпение, мне очень хотелось взять их и... – Рывок руки в воздухе закончил фразу.

Она произнесла решительно:

– Извините, но нет. Ваш отец точно ничего не продаст, если я возьмусь за это дело.

Но было ясно, что Эллис собирается добиться того, за чем пришел.

– Мисс Эстон, то платье, что подарил вам мой отец, – согласитесь, оно прекрасно. Оно также стоит...

– Хотите напомнить мне о моем моральном долге, мистер Ферс? Шантажируете?

– Именно так, мисс Эстон, – откровенно признался он. – Шантажирую.

Теперь она разозлилась:

– Я знаю, вы хотите, чтобы я отплатила за платье. Так же, как за те туфли, – вы ничего не делаете даром.

– Если бы я давал – как вы выразились – «не даром», моя милая, – это прозвучало как оскорбление, – то у меня было достаточно подходящих случаев, чтобы потребовать с вас плату за все.

Она потупилась:

– Пожалуйста, примите мои извинения. Я беру свои слова обратно. – Клеон с трудом взглянула на него. – Когда я нужна ему?

– Сегодня вечером. – Она кивнула. – Около восьми, мне заехать за вами?

– Нет, спасибо. Я доберусь сама.

Он пожал плечами.

– Есть еще кое-что, может быть, более важное для вас. Завтра совет дирекции. Я вас уже спрашивал раньше, готовы ли вы выступить перед ними, чтобы заручиться их поддержкой в своих начинаниях по переделке журнала. Завтра они готовы выслушать вас. Вы можете подготовить несколько фактов и собраться с мыслями, чтобы быть готовой в любой момент выступить на совете и покорить всех своим очарованием?

В его голосе послышалось ехидство, но Клеон не обратила на это внимания, потому что ее мысли пришли в смятение от его вопроса. Однако кое-как ей удалось привести их в порядок и снова подчинить себе. Теперь, когда наконец пришло время начать сражение за то, о чем она мечтала с того самого момента, как взялась за эту работу, она оказалась совершенно неподготовленной. Потребуются часы, чтобы изложить на бумаге все свои аргументы, часы, которых у нее просто нет. Весь день после обеда у нее занят, а вечером ей придется поработать моделью для Франциза.

– Ну, и что же вы ответите?

Она поднялась, встречая его вызов:

– Я буду счастлива выступить завтра перед советом.

– Так, моя девочка, – прошептал он и вышел.

Франциз приветствовал Клеон как старого друга. Он проводил ее в комнату для переодевания, примыкавшую к салону, и сказал, что его клиентка еще не пришла.

– Мой сын приведет их.

Под «их», решила Клеон, он имеет в виду мужа клиентки.

– Вы помните, мистер Ферс, что я никогда не демонстрировала одежду?

– Моя дорогая мисс Эстон, я не жду от вас ничего особенного, вы просто будете стоять перед клиенткой и дадите ей возможность рассмотреть вещь. – Он заглянул ей в лицо. – Если вы не возражаете, я попрошу Ванду наложить вам легкий грим и, может быть, – он улыбнулся, – попытаться привести в порядок ваши волосы. Но кроме этого, все, чего я хочу от вас, – это чтобы вы вели себя в этой одежде так же естественно, как делаете в своей собственной.

Он ушел, и вошла Ванда. Она явно знала о косметике все.

Клеон наблюдала, как под руками Ванды на ее лице выражение юной простоты сменилось выражением искушенной молодости. «Это не я», – мысленно запротестовала она и закрыла глаза, чтобы не видеть в зеркале свое отражение.

Появилась мадам Хилари, главная продавщица, и провела Клеон на первый показ.

– Клиентка здесь, – прошептала она.

– Как ее зовут? – поинтересовалась Клеон.

– Она американка, – ответила мадам Хилари. – Ее зовут миссис Габриэлл.

– Она знает, что я не модель?

– Она знает о вас все, моя дорогая. – Мадам Хилари оправила пальто, надетое на Клеон. – Сидит отлично, – восторгалась она. – Как для вас сшито.

Клеон не могла не восхититься темно-коричневым пальто, отороченным мехом по воротнику и рукавам. Ей хотелось бы достичь такого же совершенства, такой же летящей линии и такого же безупречного облегания в той одежде, которую она создавала сама.

– Мне пора на выход? – спросила Клеон, почувствовав волнение в своем голосе. А если она подведет Франциза? А если клиентка уйдет с пустыми руками?

Мадам Хилари ласково подтолкнула ее к дверям и повела в салон. Франциз был здесь, и его улыбка ободряюще пригласила Клеон войти. Кроме него в салоне находились миссис Габриэлл и еще одна женщина. Как только глаза Клеон снова стали различать предметы, она узнала в женщине Карин Коннэр, одетую в очаровательное черное платье. Миндалевидные глаза Карин сузились, когда Клеон приблизилась к ней.