– Ириска, с тобой можно с ума сойти, – сказала я.

На следующий день мы все-таки отправились к гадалке. Когда я узнала, что придется ехать за МКАД, то моему возмущению не было предела. Гадалка жила на окраине подмосковного Чехова.

– И чего ты кипятишься? – хладнокровно говорила Ириска, когда мы подошли к автобусной остановке возле метро «Южная». – Тут езды каких-то минут сорок. Проветришься, а то совсем дома засиделась!

– С тобой засидишься, – пробурчала я, забираясь в подошедший автобус.

Обитель гадалки мы нашли довольно быстро. На вид это был обычный деревянный домишко с удобствами во дворе. Аккуратный палисадник пестрел множеством цветов. Ириска шумно вздохнула и замедлила шаг, с подозрением изучая дом. В этот момент калитка распахнулась, и нам навстречу двинулась молодая бледная женщина в длинной юбке и просторной голубой кофте. Ее волосы были по-деревенски повязаны ситцевым белым платком. За ней бежала серая лохматая дворняга.

– Трезор! Домой! – услышали мы.

Из калитки вышла сухощавая пожилая женщина и цепко на нас глянула. Трезор метнулся к ее ногам, прижался и тоже посмотрел на нас. Но тут же завилял хвостом и расплылся в дружелюбной улыбке.

– Вы ко мне? – поинтересовалась женщина, а Трезор тявкнул и ринулся к Ириске.

Привалившись к ее ногам, он яростно завилял хвостом, заглядывая ей в лицо. Ириска вздохнула, раскрыла сумку и достала сверток с бутербродами. Отдав те, что были с колбасой, она посмотрела на женщину и улыбнулась. Та кивала головой, наблюдая за ней. Потом открыла калитку шире и сказала:

– Проходите, добрые люди, милости прошу!

И мы отправились за ней. Двор выглядел чистым, возле высокого крыльца, ведущего в дом, пестрели аккуратные цветочные клумбы. Мы, по настоянию хозяйки, сняли обувь в небольшом коридорчике и вошли в просторную квадратную комнату. Здесь также царила чистота. Обстановка была самая простая: старая советского образца мебель, голубенькие в синий горошек ситцевые занавески на окнах, огромный фикус с блестящими, словно только что вымытыми листьями, круглый стол, покрытый голубой льняной скатертью, пестрые тканые коврики на полу. Пахло специфически, но приятно. Мне показалось, что это смесь ароматов подсыхающих яблок, полыни и каких-то цветов.

– Вы Арина Игнатьевна? – с опозданием поинтересовалась Ириска. – Мы бы хотели погадать.

– Да, – кивнула женщина. – А вы? – довольно равнодушно спросила она.

Мы назвали наши имена. Арина Игнатьевна не стала выяснять, откуда мы узнали о ней, и пригласила нас пройти в другую комнату.

«Слово «погадать» содержит в себе «гад», – почему-то подумала я. – А если сменить вторую «а» на «и», то получится «погадить».

Я невольно начала улыбаться и тут заметила, что Арина Игнатьевна пристально на меня смотрит.

«Кто его знает! – мелькнула мысль. – А может, она нас действительно насквозь видит?»

Арина Игнатьевна открыла дверь в соседнюю комнату, и мы вошли. Здесь было довольно темно и прохладно. Комната оказалась намного меньше. Окно занавешивала плотная штора тускло-бордового цвета, посередине стоял квадратный небольшой деревянный стол без скатерти и два стула. Низкий шкафчик, две полки, вдоль стен множество пучков сухих трав, в углу какие-то веревки, свисающие с крючка. Арина Игнатьевна открыла шкафчик и достала оплывшую свечу и колоду карт. Она уселась за стол и посмотрела на нас.

– Лучше наедине, – сказала она.

И я, вздохнув с явным облегчением, сделала шаг в сторону двери. Но Ириска крепко ухватила меня за локоть.

– Можно вдвоем? – робко спросила она.

Арина Игнатьевна глянула на нее, усмехнулась и кивнула.

– Стул принесите, – сказала она и зажгла свечу.

Ириска метнулась в соседнюю комнату, а я уселась напротив Арины Игнатьевны и стала наблюдать за ее пальцами, тасующими карты.

– Обычное гадание? – поинтересовалась она.

– Понятия не имею, – ответила я.

Она вскинула на меня глаза. Ее лицо словно разгладилось в тот момент, и это меня заинтересовало. На первый взгляд я дала бы ей за шестьдесят, а сейчас передо мной сидела женщина без возраста. Глаза были ясными, блестящими, светло-зеленого цвета, волосы, зачесанные назад, казались пепельными и без каких-либо проблесков седины, морщины буквально на глазах разгладились, тонкие губы порозовели и улыбались. Арина Игнатьевна будто бы получала удовольствие от чего-то, происходившего внутри нее, и от этого явно помолодела.

«Ведьма, – подумала я, – настоящая».

И вздрогнула. Неприятный холодок побежал по спине.

Ее пальцы продолжали тасовать карты, но она пристально смотрела на меня.

– Хочешь приворот на молодого парня? – тихо спросила она. – Хочешь, чтобы он принадлежал только тебе душой и телом? Но ведь ты сама отпустила его, зачем же возвращать?

Я реально испугалась. Казалось, что Арина Игнатьевна прочитала то, что находилось в моем подсознании, и то, в чем я даже себе самой боялась признаться.

«А ведь она права! – мелькнула мысль. – Я все еще люблю Никиту, все еще хочу, чтобы он был со мной, чтобы любил вечно, как обещал».

В этот момент появилась запыхавшаяся Ириска. Она втащила стул, пододвинула его к столу и уселась.

– Там какой-то мужик вас спрашивает, – сообщила она. – Я сказала, чтобы подождал во дворе, что вы пока заняты.

– Спасибо, распорядилась, – усмехнулась Арина Игнатьевна и встала. – Подождите.

Она вышла из комнаты, а Ириска развернулась ко мне.

– Оля, что-то на тебе лица нет. Она тебе уже гадала, что ли? Я помешала?

– Нет, не гадала, только карты тасовала, – ответила я. – Слушай, Ириска, а она кто вообще? Как ты о ней узнала?

– Я ж тебе говорила! От знакомых узнала. Подруга одной моей клиентки приезжала к нам в центр на компьютерное обследование. Пока мы с ней ждали результаты, она и рассказала. В общем, эта гадалка творит чудеса. Она не только по картам все видит и практически всю правду говорит, но может и мужа вернуть, от любовницы отвратить и будущее предсказать, да и вообще по любым вопросам. Ее тут все знают.

– И дорого это стоит? – спросила я.

– Так мне сказали, что она денег не берет, да и вообще не всех соглашается принять, – ответила Ириска и округлила глаза. – Я боялась, что она нас с тобой с порога завернет.

В этот момент вернулась Арина Игнатьевна. Она уселась за стол и внимательно посмотрела на Ириску.

– А вы чего хотите? – поинтересовалась она.

– Ну, так… – замялась Ириска и сильно покраснела.

– У вас все хорошо, – улыбнулась ей Арина Игнатьевна. – Я не буду тратить силы. Вам я не нужна. А вот с вашей подругой побеседую.

– Мне выйти? – тихо спросила Ириска.

Но Арина Игнатьевна не ответила. Она отвернулась к шкафчику и достала из него тканый мешочек. Вынув засохший чернослив, она положила посередине стола и медленно проговорила:

– Женщина – это вот такая ягода. Ягода вначале созревает, потом наливается соками, потом начинает засыхать. Это естественные процессы, и нужно любить их в себе. Но это внешняя оболочка, и все мы знаем, что внутри всегда есть косточка. И без этой косточки самой ягоды не будет. И когда ягода засыхает, косточка все равно остается практически в том же виде. И все в природе так устроено, все многослойно. Ведь внутри косточки – семечко, которое может прорасти, то есть в нем заложена вся информация не только о самой ягоде, но и о дереве, на котором эта ягода может появиться. И семечко готово прорасти только тогда, когда ягода полностью созрела. Понимаете?

Мы с Ириской сидели неподвижно и смотрели на Арину Игнатьевну. Она улыбнулась, но, видя, что мы молчим, продолжила:

– Семечко внутри чернослива – это ваша душа. Вы, особенно с возрастом, начинаете заботиться о мякоти, окружающей косточку, пытаетесь продлить ее жизнь, сохранить ее упругий молодой внешний вид, проводите какие-то немыслимые процедуры, прибегаете к помощи ножа, натягивая кожу, что-то закачиваете внутрь, ходите по целителям и экстрасенсам. Но забываете о семечке внутри. А ведь все это влияет на него определенным образом. Все взаимосвязано, нет отдельно мякоти ягоды и косточки внутри. И ваша душа отзывается на все. Так заботьтесь в первую очередь о семечке внутри вас. Это такая сила, которая не сравнима ни с какими чудо-кремами, хирургами и косметологами, а тем более лжецелителями. Я сказала все! – неожиданно закончила Арина Игнатьевна и встала.