— А на самочувствие магнетизм этот не сильно действует?
— Ого… — прапорщик уважительно посмотрел на коменданта. — Глубоко вникаете!
— Да, знаете… — заскромничал Долежай-Марков. — Поскольку служба требует, вникать приходится. Вот, к примеру, и техник электрический жаловался, да и почтовик говорил, что на голубей действует.
— На голубей? — заинтересовался Гамбриолетов. — И как?
— Да голуби вроде как по компасу ориентируются, а тут вдруг с правильного направления сбиваться начинают…
— Интересное наблюдение… — Гамбриолетов задумался. — Признаться, не замечал. По компасу — это, выходит, на север, а куда ж голуби летят?
— На север? — от внезапной догадки Долежай-Марков вздрогнул. — Да нет, на запад сбиваются…
В эту минуту в беседку зашел начальник разведки, и оба офицера немедленно прекратив разговор, дружно вытянулись.
В свое время страх служаки-коменданта перед таинствами радиотелеграфа не укрылся от начальника разведки и потому, застав здесь Долежай-Маркова, полковник с добродушной иронией заметил:
— Что я вижу? Наконец-то и это опасное место попало под комендантский контроль, — и дальше, повернувшись к Гамбриолетову, сообщил: — Знаете, прапорщик, вы оказались правы, в указанных местах никаких наших станций нет, а откуда тем взяться, ума не приложу…
— Я думал об этом, — Гамбриолетов сосредоточенно почесал переносицу. — Знаете, еще в Русско-японскую «телефункен» на повозке монтировали, так может…
Начальник разведки внимательно посмотрел на прапорщика и тут же, отвлекая внимание, кивнул Долежай-Маркову:
— Ну, как проходит контроль вверенного объекта?
Легкая ирония вопроса не укрылась от Гамбриолетова, и он, видимо, забывшись, как в штатской беседе, заметил:
— Между прочим, господин комендант высказал очень тонкую мысль о воздействии магнитных волн на живой организм.
— Это чьи же организмы имел в виду наш комендант? — усмехнулся полковник.
— Голубей, господин полковник, — кротко вздохнул Долежай-Марков. — Ориентировку теряют и, знаете, на запад летят…
— На запад? Интересно…
Начальник разведки сощурился, дружески взял Долежай-Маркова под локоть и по-приятельски кивнул Гамбриолетову:
— Вы, прапорщик, продолжайте наблюдение, а мы с господином комендантом пойдем, а то как бы магнетизм ваш и на нас не подействовал…
Вытащив коменданта из беседки, начальник разведки жестко приказал:
— Ну, выкладывайте, откуда и чьи голуби на запад летают?
— Наши, господин полковник, — оглядываясь по сторонам, негромко ответил Долежай-Марков. — Наши… И представьте, только если техник с электрической станции рядом стоит…
— Ну, так охотника с двустволкой поставьте, чтоб не летали.
— Понял, господин полковник, сделаем. Никто и знать не будет.
— Вот и чудненько… Я, признаться, всегда считал вас выдающимся комендантом!
И оставив Долежай-Маркова обдумывать сказанное, начальник разведки поспешил к себе, где его уже дожидались только что прибывшие Щеглов, Щеголев и Денис.
— Ну, что скажете, скитальцы? — позволил себе шутку начальник разведки и по очереди посмотрел на каждого.
Офицеры, никак не ожидавшие такого фривольного начала, недоуменно переглянулись, и штабс-капитан срывающимся голосом доложил:
— Измена, господин полковник! Все немцы знали! Специально батальон мой газом травили, чтобы код взять, а потом госпитальными фурами к нам в тыл!…
— Госпитальными, значит… — задумчиво протянул начальник разведки и неожиданно кротко возразил: — Ну почему же, батенька мой, сразу измена? Конечно, я понимаю, потрясение нервное, потом, опять же с аэроплана вывалились…
— Дозвольте заметить, — неожиданно для всех вмешался Денис. — Их благородии и до того, еще в штабе германском, про измену говорили…
— Вот видите, штабс-капитан, какой у вас адвокат, — развел руками полковник и внимательно посмотрел на Дениса. — А ты, молодец, я вижу, с аэроплана без потрясений падал?
— Никак нет, ваше высокоблагородие, никаких потрясениев, потому как первый раз — в солому, а потом — прямо в речку, приобычился, значит, а их благородие первый раз, так оно, конечно, спужаться можно…
На тираду Дениса офицеры ответили дружным смехом, и начальник разведки уточнил:
— Ну ты, брат, прямо Плевако, все по полочкам разложил, только вот говоришь, что штаб, а прапорщик считает, что то дом графа Сеньковского… Так там штаб или нет?
— Штаб! — враз подтвердили Щеглов с Денисом, а прапорщик Щеголев уточнил:
— Когда я к ним свалился, немцев еще не было, а потом точно, туда не иначе как штаб переехал.
Денис же, поощренный шутливым тоном полковника, набрался наглости и добавил:
— Знамо, штаб, ваше превосходительство, потому как мы все генерала видели. А кто б стал к нам генерала возить? Выходит, он там, в усадьбе и сидит…
— Вон оно, значит, как… Ну ладно, — тряхнул головой полковник. — Вы сейчас давайте-ка все в околоток, пускай эскулапы наши вас посмотрят, а потом мы и подробней поговорим, коли нужда будет.
Выпроводив всех троих, начальник разведки торопливо поднялся наверх и прямо, без доклада, зашел к командующему.
— Лавр Корнилыч, у меня новость. Немцы штаб во вторую усадьбу графа Сеньковского перевели.
— Да? — командующий на секунду оторвался от карты. — А у меня вот новость поинтересней. Клембовский на своем участке прорвал фронт!
— Прорвал? А как же с резервами?
— А резервов-то, Александр Евгеньевич, как раз там и нет. Вот такая неожиданность… Да-с… И сам прорыв в ширину еле-еле верста. И под Подгайчиками немцы так жмут, что вот-вот отступать будем, и уж тогда они версту эту в два счета закроют. Вот и гадай тут…
— Лавр Корнилыч, — шагнул к столу начальник разведки, — а если казачью дивизию, что от Бережан двинулась, повернуть на Звеняче да в прорыв?
— Боязно, Александр Евгеньевич. Думал уже… У них задача — тень на плетень наводить, да и вы, помнится, казачков для своих нужд просили. Правда, какой уж тут плетень…
Почувствовав, что командующий заколебался, начальник разведки с жаром принялся доказывать:
— Мне, Лавр Корнилыч, для очистки тыловых коммуникаций трех сотен за глаза хватит, а всю дивизию на немецкий штаб бросить можно! Сами смотрите, от Звеняче до имения Сеньковского, где сейчас штаб их, верст двадцать с гаком всего-то.
— Вот именно, что с гаком… Авантюрист вы, Александр Евгеньевич, авантюрист! Это ж всей дивизией рисковать… Однако заманчиво… — командующий наклонился над картой. — Им для защиты штаба резервы от Секерно-Райне взять придется. Больше неоткуда.
— Само собой… — начальник разведки наклонился над картой и, показав пальцем предполагаемый путь казаков, осторожно предположил: — Немецкий штаб ведь только пугнуть можно, а дивизией, вот по этой рокаде, немцам в тыл у Секерно-Райне ударить.
— Риск, Александр Евгеньевич, риск…
Командующий еще какое-то время колебался и, неожиданно резко подняв телефонную трубку, коротко бросил:
— Клембовского!… Что?… На позициях?… Немедленно передайте, пусть готовит проход через окопы! Я посылаю в прорыв штабной бронедивизион, приказ будет у командира. Все!
Командующий осторожно положил трубку на рычаг и вдруг озорно подмигнул начальнику разведки.
— Вот так-то, Александр Евгеньевич… Ва-банк, так ва-банк!
* * *
Мчится по проселку мотоциклетка, стремясь перехватить по дороге колонну казачьей дивизии, имитирующей движение резервов от Бережан к Подгайчикам. Весь в пыли подлетает унтер-офицер к моложавому казачьему генералу и вручает ему штабной засургученный пакет.
Генерал срывает печати и, пробежав текст глазами, заваливаясь в седле, зычно кричит:
— Станичники! Пехота легла на проволоку, но проложила для нас дорогу! Сейчас в прорыв двинулся бронедивизион! Наша задача — идти за ними и обеспечить выполнение его задачи! Не посрамим славы казачьей! Вперед, станичники!
— Марш, марш!… — понеслось по колонне, а генерал тем временем подзывает к себе, словно прикипевшего к дончаку, кряжистого офицера:
