Жослин забывался в работе, чтобы не думать о Рафаэль. Его дела шли все лучше и лучше.
Так могло продолжаться еще очень долго, но Рафаэль с ужасом ожидала наступления тридцати — тревожного и решающего возраста. Она поняла, что нужно принимать конкретное решение: либо бросить Жослина и уйти в никуда, либо женить его на себе. Не зная, что он мечтает об этом, Рафаэль продолжала отмалчиваться. Через некоторое время он организовал поездку в Камарг, желая снова удивить ее.
Повезти Рафаэль к Виржилю было равно признанию в любви, так как тот был старым другом Жослина, а его уважение не так-то легко завоевать. Виржиль жил в раю, который Жослин не показывал ни одной женщине. Здесь он как бы вновь обретал семью.
Со вчерашнего дня он жаждал встретить Руиса. Жестокое зрелище на арене быков вызвало непонятную, дикую радость в сердце Жослина. Последний раз он видел тореадора, когда тот был еще подростком с неудержимой любовью к быкам, веселившей его отца. Теперь Виржиль редко бывает весел, однако Жослин отдал бы все, чтобы иметь такого сына.
Они покинули Альпы, пересекли Рону и стали спускаться в сторону Кро. Жослина охватило нетерпение. Шофер спросил что-то по-испански, Жослин коротко ответил ему.
— Что он говорит?
— Он спрашивает, не слишком ли холодно в машине. Поспи, ты устала.
— Долго еще ехать?
— Не больше часа…
Она положила голову на колени Жослина.
— Разбуди меня, когда будем подъезжать, чтоб я смогла привести себя в порядок. Ты же не хочешь видеть меня сонной?
Он улыбнулся, пригладил золотистые кудри Рафаэль и сказал:
— Договорились. Спи спокойно.
Жослин совсем не чувствовал усталости, как это обычно бывало наедине с Рафаэль: в голове копошилась куча планов, но он нервничал и не мог заставить себя заговорить с ней об этом. Вчера, в последний день близости перед отъездом к Васкесам, он подарил ей изумительное кольцо. Но у него не хватило смелости попросить ее руки, поэтому он тотчас ушел, не желая показаться смешным или чересчур назойливым. Жослин давно понял, что теперь не сможет жить с ней на расстоянии. Постепенно он утратил чувство превосходства, которое присутствовало у него в отношениях со всеми любовницами. Ему страстно хотелось вызвать наконец ее восхищение, поэтому Жослин опасался всего, что могло нарушить безмятежность этой недели. Он надеялся найти ответ на свои вопросы у Виржиля или по дороге домой. Двадцать лет — это большая разница в возрасте, несмотря на то что он не чувствовал себя старым.
В пламени свечи мужчина увидел, как лицо Рафаэль озарилось улыбкой, когда она открыла шкатулку. Девушка долго вертела и рассматривала кольцо, прежде чем надеть его.
— Это предложение? — помолчав, спросила она, чем ввергла его в панику.
— Мольба, — ответил Жослин, побледнев.
Он ненавидел себя за эту слабость. Он не мог понять, почему рядом с Рафаэль бывал сам не свой. Неужели это он? Подошедший официант вывел их из неловкого положения. Затем разговор снова зашел о вчерашней корриде. Жослин сказал девушке, что ей необыкновенно повезло, потому что представление, увиденное ею впервые в жизни, оказалось лучшим: блестяще выдрессированные быки Викторино Мартина и поразительная техника самого тореадора. Она жадно ловила каждое его слово, завороженная его энтузиазмом больше, чем самим рассказом; вспоминала фрагменты этого великолепного действа, фигуру юного матадора в лучах солнца и его отвагу в бою на песке арены. А Жослин мог говорить бесконечно, лишь бы видеть заинтересованный взгляд девушки, поэтому он немного приукрасил историю, сделав ее еще более пафосной, в желании передать свою собственную любовь к корриде.
Жослин потряс Рафаэль за плечо и прошептал:
— Проснись, милая. Посмотри в окно…
Заходящее солнце над Камаргом окрасило бирюзовый горизонт огненными полосами. Облака, птицы и деревья, казалось, зависли в легкой дымке предвечернего неба. Рафаэль уткнулась носом в стекло и восхищенно смотрела на окружающее волшебство.
Автомобиль свернул и остановился перед огромными железными воротами, ограждавшими угодья Васкесов. Шофер направился во дворик. Рафаэль вышла из машины и взглянула на дом Васкесов. Это было громадное строение из белого камня, с мощными колоннами, статуями и лестницами с перилами. Не зная, чего ожидать от внутреннего убранства дома, девушка рассматривала прилежащие конюшни и постройки. По двору ходили красивые андалузские лошади, и Рафаэль почувствовала себя в самом сердце Испании.
— Жослин! Отец умрет от стыда, когда узнает, что ты приехал раньше него!
Голос принадлежал юноше в голубых запыленных джинсах, спускавшемуся по лестнице фасада. Он бросил несколько фраз шоферу, подошел к гостям и протянул руки. Молодой человек был обут в сапоги со шпорами, некогда белая рубашка была пропитана потом. Черные волосы беспорядочно падали на загорелое энергичное лицо, на котором выделялись белоснежные зубы. Он встретил Жослина долгим рукопожатием. Затем повернулся к Рафаэль и поприветствовал ее кивком головы. Пока она раздумывала, которым из сыновей Васкеса был этот юноша, тот представился:
— Руис Васкес, мадам. Очень приятно с вами познакомиться…
Жослин расхохотался, заметив удивление на лице Рафаэль. Руис, наклонив голову, вопрошающе смотрел на них.
— Мы были на представлении вчера. Руис, ты был великолепен! Рафаэль, пожалуй, не узнаёт тебя…
Скучающая девушка попыталась улыбнуться.
— Прошу прощения, — пробормотала она, — не знаю, что сказать…
— Ничего не нужно говорить. Добро пожаловать!
Он был спокоен; не чувствовалось ни малейшей робости, ни притворства. Рафаэль жестом остановила его, когда он собрался вести их в дом.
— Нет, я должна что-то сказать… Но не могу подобрать слов.
Чувствуя смущение, девушка вдруг разозлилась на Руиса за то, что он из отважного героя превратился в обычного юнца в рваных джинсах. Она не могла забыть его прежний блестящий образ. Как разговаривать с ним? Кроме того, он был молод и красив, и, сама того не замечая, девушка прятала глаза.
Руис почувствовал ее неловкость и сказал невпопад:
— Вы не обязаны любить корриду и матадоров. Идемте, отец скоро будет…
Рафаэль совсем расстроилась, но, к счастью, Жослин пришел ей на помощь:
— Да уж, вчерашняя коррида надолго запомнится всем, кто видел это зрелище. Это ты выбрал быков Викторино?
— Да. Чтобы позлить отца.
Руис сказал это с нежностью. Казалось, его плохое настроение улетучилось, и он продолжил:
— Ты по-прежнему любишь лошадей, Жослин? Хочешь, я дам тебе покататься на моем любимчике? Ты не пожалеешь! Это отличный скакун. Я с трудом выдрессировал его, но и сейчас он способен заставить понервничать своими неожиданными выходками. Ездить на нем — настоящее удовольствие! Он чувствует быка, как никто другой.
— Хочешь поучаствовать в конной корриде? — хитро улыбнулся Жослин.
— Ну уж нет! — покачал головой Руис, пропуская гостей вперед.
Они очутились в огромной комнате со сводчатым потолком и бассейном по центру, освещенным лучами заходящего солнца, которое просачивалось сквозь специально сделанные щели в камне. Руис предложил им сесть, указав на массивные диваны с обивкой из красной кожи. На стенах висели чучела голов убитых быков, а также было множество фотографий с представлений Руиса, в углах комнаты располагались охотничьи трофеи.
— Боже мой! Они приехали раньше нас! Виржиль! Виржиль, посмотри, они уже здесь и их встретил Руис. Ты видел, как он одет? Что гости о нас подумают?
Это был голос смуглощекой Марии, которая спешила к гостям. Сразу стало ясно, откуда у Руиса это мягкое выражение карих глаз. Этот глубокий взгляд на полном лице женщины, ее разноцветный наряд и множество позвякивающих при ходьбе украшений воссоздавали образ настоящей Испании. Мария подошла к гостям и тепло поприветствовала Жослина, затем повернулась к Рафаэль, восхищенно посмотрела на нее и сказала:
— Вы даже красивее, чем он описывал. Если Жослин выбрал вас, значит, вы очень хороший человек. Вот увидите, вам здесь понравится!
