— Подойдет.

— Хорошо. На десерт — мандарины и ананасы в кляре из карамели. Попить — минеральную воду без газа. И, конечно же, зеленый чай. Давай с женьшенем и медом?

— Давай! — Женя рассмеялась. Миша так трогательно выглядел, выбирая блюда и постоянно спрашивая ее мнение.

Он позвал официанта и сделал заказ. В ресторане тихо играла музыка, еда была вкусной, обстановка очень спокойной и уютной. А общество Миши наполняло душу радостью. Она не хотела думать ни о чем постороннем: только ела, пила, смотрела на Мишу. Отвечала на его вопросы, спрашивала сама. Они шутили, обменивались колкостями. И ей хотелось, чтобы вечер длился вечно. Или хотя бы очень долго.

Но все заканчивается, и не успели они оглянуться, как уже сидели в машине, готовые ехать. Михаил не торопился заводить мотор.

— Жень, — нарушил тишину Михаил. — Поехали ко мне?

Она подняла на него глаза, в них был вопрос.

— Понимаешь, я хочу продлить наш вечер. Не хочу, чтобы ты уходила. — Он посмотрел на Женю. Она молчала, опустив глаза.

— Ладно, прости, я отвезу тебя домой.

— Нет, — произнесла Женя и положила свою руку на его. — Я тоже не хочу расставаться.

— Ну, проходи, — Михаил гостеприимно распахнул двери их с бабушкой квартиры.

— Вот тут мы и живем.

— А бабушка? — Женя забыла про нее спросить, да и Михаил ничего не сказал.

— Ее нет, она уехала на несколько дней.

— Хочешь пить?

— Можно. — Женя сняла ботинки, надела тапочки и в нерешительности мялась в коридоре.

— Ты где там? — Михаил высунул голову из кухни. — Что стоим? Кого ждем?

Женя вошла на кухню. Там уже во всю хозяйничал Миша. Он достал бокалы, налил вина.

— Ты вроде предлагал попить, а не выпить? — сказала Женя, принимая из его рук бокал.

— Правда? Может, ты не расслышала? — игриво спросил Михаил, чокаясь с ней.

— Точно! Не расслышала! — Они засмеялись.

Было уже очень поздно.

— Пойдем квартиру покажу.

— Пошли. — От вина у Жени слегка кружилась голова. Ей было хорошо.

— Так, смотри, вот комната бабушки, а это моя. Я тебе постелю здесь.

Женя вошла в комнату. Она была идеально убрана, какая-то нежилая. Михаил заметил ее удивление.

— Я не успел еще вещи перевезти со съемной квартиры.

— А, понятно. Она подошла к кровати, присела на край.

Михаил достал из шкафа стопку чистого белья.

— Постелишь? — спросил он.

— Конечно. А ты к бабушке в комнату?

— Да. Спокойной ночи, отдыхай. — Он повернулся и вдруг услышал тихий Женин голос.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

Михаил резко повернулся и замер. Она сидела на кровати и смотрела на него, не отрываясь. Михаил выключил свет, подошел к Жене и присел на корточки рядом с ней. Она дрожала. Он провел рукой по ее лицу, и будто разряд электрического тока пронзил их.

— Иди сюда. — Михаил лег на кровать. Женя пристроилась рядом. Она положила голову на его руку. Они лежали, глядя друг на друга. Миша нежно и очень осторожно обнял ее.

— Поцелуй меня, — попросила она тихонько. Михаил очень нежно и осторожно поцеловал ее. Ее губы были такими мягкими и теплыми. Она обвила рукой его голову, стала гладить волосы. Их губы слились, языки ласкали друг друга. Им хотелось нежности. И совсем не хотелось торопиться. Он трогал ее лицо, скользя пальцем по бровям, длинным ресницам, носу, по губам. Ее губы приоткрылись, обнажив белые ровные зубы. Его желание быстро нарастало, и уже трудно было сдерживаться.

— Жень, мне лучше уйти, — его голос прозвучал хрипло.

— Нет, не уходи. — Она стала расстегивать его рубашку, почти не касаясь тела.

Женя приподнялась на кровати, сняла через голову свитер, расстегнула бюстгальтер. Он, не отрываясь, смотрел на нее. Она сидела на кровати обнаженная до пояса, дыхание было неровным, соски затвердели. Михаил тоже сел. Он протянул руку и дотронулся до ее груди. Женя вся дрожала. Он наклонился и взял в рот сосок. Услышав ее стон, он не смог больше сдерживаться. Положил ее на спину и стал целовать. Его руки продолжали ласкать грудь, а рот не отрывался от ее рта. Михаил опустил одну руку ниже и просунул ее под джинсы. Он почувствовал влагу, ее желание. Женя слегка раздвинула ноги. Тогда Михаил расстегнул пояс и стянул джинсы вместе с трусиками. Бросил вещи на пол. Быстро разделся сам. Их тела соприкоснулись, и оба чуть не задохнулись от страсти. Она чувствовала, как его плоть упирается ей в бедро. А он все ласкал и ласкал ее. Целовал грудь, живот, лоно. Потом снова поднимался наверх. Она не могла больше терпеть, опустила руку и, взяв его копье, ввела в себя. На секунду оба замерли, почувствовав друг друга, и начали танец страсти. Она двигалась, помогая проникнуть в нее все глубже. Обхватила его тело ногами, впилась ногтями в его спину. Волна освобождения, сильнейшего оргазма накрыла их одновременно. Они продолжали целоваться, не в силах оторваться друг от друга. И Михаил почувствовал, как возбуждение вновь растет в нем. Он вновь начал свое движение внутри нее, но уже спокойнее, медленнее. Затем перевернул ее на себя, качая и раскачивая, как маленькую лодочку на волнах. Их слияние было нежным. Его руки ласково касались ее лица, она губами ловила его пальцы и целовала. Кончили они опять вместе.

Михаил лежал совершенно счастливый, у него на груди спало удивительное создание. Ему хотелось заботиться, оберегать, доставлять наслаждение и радость. Женя улыбалась во сне.

«Вот оно, счастье», — подумал Миша. Ему было хорошо и спокойно.

Он попытался сравнить свои нынешние ощущения с теми, которые были раньше.

Секс с Элькой был мощным, порывистым, без прелюдий и ласк. Где заставало желание, там и происходил. Да, ему нравилось брать ее в любом месте, в любое время. Но он не ласкал ее ни после секса, ни до. А сейчас? Совсем другое дело — ему хотелось гладить Женю, прикасаться к ней. Просто лежать рядом с ней, тихонько целуя ее длинные шелковистые волосы цвета спелой пшеницы. Как у бабушки. Странно, но ведь действительно так.

Михаил подумал о бабушке, как она там в гостях? Понравится ли ей Женя? Найдут ли женщины общий язык? Вдруг он задумался, почему это его тревожит? Раньше абсолютно не волновало. Да он и не знакомил бабушку ни с кем. Нет, с Элеонорой знакомил. Внешне она не могла не понравится бабушке, а внутренне… Мария Андреевна особенно не комментировала. Сказала только — красивая девушка, но не для жизни, Миш, не для жизни.

Он посмотрел на Женю. Она продолжала улыбаться во сне. Он погладил ее по волосам.

— Что случилось? — Женя проснулась и приподняла голову.

— Ничего, ничего. Спи, Женечка, спи. — Он прикрыл ее и себя одеялом. — Спи, милая моя, спи.

Мария Андреевна отдыхала в загородном доме Константина Семеновича. Быть может, это название было слишком громким для его дома, но Константин Семенович его так называл. Домик был кирпичный, небольшой, двухэтажный. На первом этаже кухня и столовая, туалет, комната для гостей. На втором этаже две спальни и мастерская.

Когда они входили в мастерскую, у Константина Семеновича зазвонил мобильный телефон, и он спустился вниз. Мария Андреевна постояла, подождала в дверях и вошла. Помещение было просторным и светлым. На стенах висели картины. Она подошла поближе. На одном полотне были изображены горы с заснеженными вершинами, небо голубое-голубое. На другой — подмосковный пейзаж. На третьем Мария Андреевна увидела портрет девочки лет восьми-девяти со светлыми волосами. Малышка смеялась.

«Внучка, наверное», — подумала Мария Андреевна. Она оглянулась по сторонам.

Ее внимание привлек мольберт. Он стоял посередине мастерской и был накрыт белой тканью.

Она подошла поближе. Ей стало любопытно. Помешкав секунду, отбросила ткань с мольберта.

От увиденного Мария Андреевна ойкнула и схватилась за сердце.

С полотна на нее смотрела она, Мария! Она вгляделась в полотно. Точно! Она!

— Боже мой! Когда он успел это написать? — произнесла она вслух.