– Ну, ну, ты договаривай сынок… я в эту вшивую интеллигенцию немало бабок вкладываю. Интересно знать, как они тратятся? – обратился отец к сыну, наливая себе новую чашку чая.
– Дела, отец… – Арманд помолчал. – С одной стороны они с благодарностью говорят про финансовую поддержку мэра, а с другой стороны они высмеивают тебя, говоря при этом, что мэр знает, куда деньги вкладывает. Что, мол, хочет всех подкупить, задурманить наши головы. И то, что мэр крутит махинации с бюджетными деньгами и использует свое государственное положение для развития своего бизнеса. Взять того же Виталия. Я стоял в стороне и лично слышал его рассуждения о том, каким образом мэр города заставляет закупать частные фирмы свое горючее на заправках – всем, мол, выгодно. Мэр города, мол, разным фирмам предоставляет довольно большие льготы по оплате аренды за помещения, за землю. А самое главное, не вставляет палки в колеса их бизнеса: фирмы в благодарность за взаимопонимание закупают у компании Зариньша горючее. И всем выгодно. Доказать наличие коррупции практически невозможно. Также я лично слышал от этого «великого пиита» о давлении мэра на разные газетные издания, о проплате хвалебных статей о тебе и твоего ближайшего окружения, о телевидении, на котором, словно пришибленные пэтэушники, говорят избитые и стандартные, еще с советских времен торжественные фразы.
Виталий вчера был выпившим и не заметил, что я рядом стою, – продолжал нагнетать обстановку Арманд. – Наша власть, говорил он, пытается всеми доступными способами показать свою состоятельность, при этом имитирует улучшение жизни наших горожан с помощью европейских проектов. Другими словами, строят разные спортивные комплексы, модернизируют водоканал, ремонтируют дороги, муниципальные здания. А за счет чего? За счет европейских денег, которые потом нужно отдавать горожанам в виде отчислений из городского бюджета, которые могли бы пойти на другие цели города. И послушай, отец, как Виталий красноречиво продолжает высказывать свои мысли, – городская власть уже набрала не один десяток миллионов евро в долг, и это для нашего-то города Даугавпилса. Пусть он по величине в Латвии и второй город, но промышленность, что осталась от советских времен, практически разрушена. А новые рабочие места даже в прежнем объеме создать не могут, кишка у них тонка для таких серьезных дел. Они могут только брать кредиты и бестолково их распылять на все стороны и, конечно, целенаправленно их направляют туда, где голоден их карман. В городе сформировалась бизнес-политическая структура из определенных лиц, и новым желающим туда входа нет. Вот строится сейчас спортивный комплекс, а какие фирмы строят его? Именно те, кто дружит с властью. А какие деньги они крутят? Те, что выделяет Европа. И кто эти деньги станет отдавать? Притом с процентами! Естественно простые горожане, – продолжал Арманд.
– Ладно, все! Хватит, – разозлено оборвал речь сына Зариньш. – Им сколько не давай, все равно норовят оплевать тебя с ног до головы. Этот поэт, смотрю, сам себе на уме, я давно заметил: говорит одно, а что на самом деле в его чайнике бурлит, под расстрелом хрен узнаешь. Ты у меня, Арманд, шустрый парень, так что я тебя лично прошу, держи меня в курсе «о делах в этих кругах», – добавил градоначальник. – Ты уже стал совсем взрослым и достаточно практичным человеком, поэтому я и хочу, чтобы ты стал моим неофициальным помощником. А что касается семейного бизнеса, то я хочу, чтобы ты расширил свои полномочия в нем. Я думаю, тебе пора занять место вице-президента в нашей компании «Латнефть». Ты, конечно, молод, но ничего: если займешь эту вакантную должность, то тогда быстрее научишься всему. Но есть одно «но». Все серьезные ключевые решения в компании ты должен принимать после серьезных консультаций с нашими специалистами и, конечно, со мной. И этот вопрос даже не обсуждается, пойми меня правильно, Арманд, – твердо заявил Янис Зариньш и вопросительно посмотрел на сына.
– Да, отец, я тебя прекрасно понимаю. Я не буду на себя тянуть одеяло компании, а буду отталкиваться прежде всего от целесообразности в принятии решений. Ты можешь в этом на меня полностью положиться, – не скрывая восторженности, залпом ответил Арманд.
– Ты надеюсь, сынок, понимаешь, что тебе нужно сменить образ жизни. Я тебя не заставляю все разом взять и перечеркнуть…
Но ты должен все это многократно в своей жизни сократить, это должно быть для тебя очевидной необходимостью. Никто у тебя не собирается красть молодость и ее привлекательные возможности, но умерить свой пыл в этом направлении ты просто обязан. И, надеюсь, ты прекрасно осознаешь, что такое стать вице-президентом одной из крупнейшей компании в Прибалтике.
– Естественно, – сразу посерьезнел Арманд.
– Ты согласен занять этот пост в компании? – отец вытер рот салфеткой.
– Да, отец, я согласен. Сделаю все, чтобы оправдать твое доверие, – по-солдатски отрапортовал Арманд.
– Ну и молодец, сынок. Пусть этот вечер начнет отсчет твоей новой, взрослой, деловой жизни, – мэр протянул своему сыну руку, похлопал его по плечу и направился в свою комнату. Арманд остановил его последним вопросом.
– Папа, а тебе разве не обидно, что те, кому ты помогаешь материально, балаболят у тебя за спиной, нагнетают и так напряженную обстановку в городе?
– А что ты можешь предложить, Арманд? – рассеяно спросил Зариньш.
– Пора их… к стеночке.
– И как это сделать? – устало поинтересовался отец.
– Как? Как? У тебя в руках многие газеты, журналы, телевизионный канал. У тебя, папа, большие возможности дать им пропотеть. Нельзя же оставлять все, как есть и пускать эти пьяные речи на самотек. Мне просто становится обидно за тебя. Если дашь мне возможность, то в ближайшее время я готов это подлое пожарище притушить. Думаю, ни к чему ему дальше разгораться, причем речь идет о достоинстве нашей семьи и нашего бизнеса, – подытожил вечер сынок.
Арманд в данном случае рассчитывал на врожденную отцовскую сентиментальность.
Минуты две мэр стоял, глубоко призадумавшись. Взгляд его пал на сына, мысли пошли по кругу… Проскочила одна: не слишком ли мой сын коварно зрел для своего молодого возраста, не хитрит ли он? Откуда у него все это накопилось?
Ладно, я в свои сорок пять сумел многое повидать – развал СССР, становление бизнеса, рэкет, бандитизм… участвовать постоянно в разных, многоходовых аферах с государственным капиталом, да и с частным, в большинстве случаев с теневым. Ладно, я. Но мой-то сын? Ничего не видевший и практически тепличное растение… А может, так и должно быть, что наши дети намного раньше взрослеют, нежели мы в их возрасте. Может, сама жизнь заставляет молодое поколение зреть быстрее? Кто знает? Все может быть.
Может, все это к лучшему, – с необъяснимым для себя сожалением подумал уставший за день мэр. Промелькнули эпизоды из собственной прекрасной молодости и резко вернули его из прошлого в теперешнюю, не совсем понятную, жизнь.
В складках у рта тверже обозначилась жесткость, серьезный взгляд «принял решение», железным голосом он произнес:
– Дерзай, Арманд, дерзай. Я позвоню, кому надо и куда надо. У тебя будут все полномочия, действуй…. Верю в тебя, сынок. Спокойной ночи, – отец повернулся и резким шагом пошел в сторону своей спальни.
– Ну, что, сыночек мой родной, поздравляю тебя с новой должностью, – привстала из-за стола мать, внимательно наблюдавшая за всем происходящим в столовой. – Я только не могу понять, что ты задумал? И для чего тебе все это надо?
– Мама, я ничего не задумал, – как можно мягче пробовал утешать сын. – Понимаешь, мне как мужчине надо начать реализовываться в карьере. Разве это плохо? – задал он вопрос. Мать с подозрением взглянула на сына, приглушая голос, высказала свои соображения:
– Сынок, эти байки можешь своему отцу травить, а я тебе, не какая-нибудь лошарка, чтобы поверить сходу в твою реализацию. Твоя мать много сделала для того, чтобы расцвел наш семейный бизнес, и за эти годы не один пуд пыли вдохнула в себя, мчась по извилистым дорогам бизнеса. Я, к твоему сведению, была режиссером-постановщиком многих спектаклей в этом деле. Естественно, опираясь на государственные связи отца. И мне, честно говоря, не очень нравятся все эти разговоры о творческой интеллигенции… Знаю одно: тебе дела нет и никогда не будет до всего этого. Ты имеешь личный расчет! Но учти одно: если я замечу, что ты вместо того, чтобы развивать семейный бизнес, займешься сведениями личных счетов, то пеняй на себя. Твоего папеньку я знаю, как укротить и поставить на место. Так что имей ввиду, я с тобой не собираюсь заниматься детским садом, тем более, во всем тебе безмерно потакать. Меня жизнь научила проверять, и с этого дня, мой новоявленный вице-президент, я тебя беру под свой личный контроль. И еще одно: двадцать шесть процентов акций, по брачному договору с твоим отцом, принадлежат мне, а нашему папеньке – тридцать пять… от общей суммы. Без моих акций у него не будет контрольного пакета и, естественно, той власти, которой он обладает в компании, поэтому мой голос в бизнесе будет основным! И никак иначе! Я тебе сейчас все ясно и доходчиво изъясняю?
