– Велено передать, что первый кабанчик здоров. Требуется второй для исследований, – без всяких эмоций передала она информацию.

– Это хорошо. Ты загляни в сарай, по-моему, его уже разделали.

– Мы скоро поедем?

– А стол накрыли? – уточнил тот и, получив утвердительный кивок, виновато произнес: – Представляешь, забыл, что у Леши, сына Михалыча, сегодня день рождения. А он мой крестник, так что придется задержаться. Мы только в магазин с водителем сгоняем.

– Понятно, – приуныла Катя. – А меня никак нельзя к Яне подбросить?

– Не… Магазин в другой стороне. Ты подожди, не спеши уезжать. Еще повеселимся! – прежде чем исчезнуть в темноте, приободрил он.

«И зачем только сюда приперлась?» – совсем скисла она.

У освещенного входа в сарай толпились охотники. Стоило ей приблизиться, как толпа расступилась и открылась картина, заставившая отвести глаза: огромный дощатый поднос с грудами окровавленного мяса.

По правде говоря, она не была вегетарианкой, но старалась не думать о мясе как о продукте убийства и предпочитала видеть его в приготовленном виде.

– Первый кабанчик здоров. Ваш ветеринар просил принести срезы второго, – продолжая старательно отводить взгляд, передала она.

Окружающие обрадованно зашумели. Над самым ухом неожиданно загоготал здоровенный небритый детина, чем-то неуловимо похожий на Ладышева.

«Наверное, самый голодный», – мысленно сыронизировала Катя.

– Ну, раз ветеринар просил… – детина, продолжая хохотать, тут же вручил ей блюдце с розовыми кусочками мяса. – Вот, пожалуйста. Не бойтесь, не кусается! – добавил он, заметив, как дрогнула женская рука. – И привет от второго ветеринара не забудьте передать!

– Тогда уж лучше сами отнесите, – она попыталась вернуть блюдце.

– Не-е-е… Не меня же просили, – теперь уже он хохотал вместе со всеми. – А вы идите, идите. Ветеринар заждался.

– А может быть, все-таки вы? Там уже и стол накрыт.

– Не-е-ет! Успеем! – дружно запротестовали мужчины. – И вы зря не мерзните, возвращайтесь в дом. Ночью до минус шести обещали.

Да уж, Катины любимые потертые джинсы явно не были рассчитаны на заморозки. Пришлось возвращаться в пристройку.

Вадим с Леной, сидя рядышком, о чем-то ворковали.

– Вот и второй прибыл! – подчеркнуто весело отреагировал на появление Кати Ладышев и, слегка отодвинувшись от соседки, протянул широкую ладонь: – Принимаю.

Катя молча поставила на ладонь блюдце, которое тут же зрительно уменьшилось в размерах. Осторожно сжав края пальцами другой руки, Вадим аккуратно опустил блюдце на стол рядом с микроскопом. Получилось это у него настолько изящно, что Проскурина так и застыла на месте.

«Дались мне эти руки», – не без труда подавила она очередную атаку подсознания, демонстративно отошла и присела на другом конце скамейки.

Правда, устроилась так, чтобы можно было рассмотреть обладателя этого бесценного сокровища – магических рук: темные, почти черные, волосы с серебринкой у висков, широкие, чуть изогнутые брови, густые ресницы, прямой нос, красивая линия плотно сжатых губ. Широкие плечи под толстым охотничьим свитером и полное отсутствие намека на «трудовой мозоль». Общее впечатление не портила даже небритость – напротив, она придавала лицу брутальность и загадочность.

«Ему бы самому подрабатывать моделью, – оценила Катя внешность мужчины. – Не зря они с Ленкой спелись, – и неожиданно нашла к чему придраться: – Терпеть не могу небритых мужчин!.. Но все равно хорош… А Колесникова, похоже, совсем голову потеряла, впервые за ней такое наблюдаю. А они неплохо смотрятся вместе. И оба меня совсем не замечают…»

– Лена, а почему ваша подруга без настроения? – словно услышав ее мысли, Вадим оторвал взгляд от микроскопа. – Может, мы все-таки вас чем-то обидели?

– Нет, что вы! – с легкой иронией ответила Катя. – Это, скорее, я вам мешаю. Кстати, объясните мне, непросвещенной: небритость – это непременный атрибут успешной охоты или следствие элементарной лени?

– Кать, ты чего взъелась? – удивленно отреагировала Колесникова. – Даже я знаю, почему мужики перед охотой не бреются. Потому что зверь учует!

– И что же он учует?

– Запах, как ты не понимаешь! Все косметические средства содержат отдушку, а на свежем воздухе ее разносит ветром на километры! У нас домработница как-то добавила ополаскиватель при стирке охотничьей одежды Игоря. Так ей по первое число влетело!

– Вот! Сразу видно: жена охотника! – похвалил ее Вадим и снова посмотрел на Катю: но не торжествующе, что было бы уместно, а изучающе. – Ну, и что мы видим на этот раз? – опять переключился он на Лену, подвинулся на скамье и жестом пригласил ее на свое место.

– Ничего не видим! – прильнув глазом к микроскопу, объявила та через минуту. – Никаких подозрительных капсул этих… каких…

– Трихинелл, – без всяких эмоций в голосе подсказала Проскурина.

– Представляешь, Катя, какие дряни эти трихинеллы! Не варятся, не парятся, их можно только выморозить при запредельно низкой температуре! А проблем со здоровьем от этой гадости – воз и маленькая тележка! Вадим говорит, что заболевание практически не лечится до конца.

– Значит, надо покупать проверенное мясо на рынке или в магазине.

– Правильно. Кстати, домашние хрюшки тоже могут подхватить эту заразу, так как при случае не преминут полакомиться забежавшей в сарай больной крысой. А еще…

Ленка уступила место Вадиму и принялась бойко пересказывать подруге все, что узнала о трихинеллезе. Делая вид, что слушает, Проскурина украдкой продолжала наблюдать за Ладышевым. Если судить по трем проступившим на лбу поперечным морщинам, то, несмотря на кажущуюся несерьезность, к проверке добытой дичи он относился весьма ответственно.

– Чисто! – наконец-то выдохнул он облегченно. – Лена, предоставляю вам честь донести эту приятную весть до народа, а также пригласить всех за стол. Вы – потрясающая ассистентка! Даже не знаю, как обойдусь без вас в следующий раз.

– А мы снова приедем! – многообещающе заверила Колесникова.

– Ловлю на слове!.. Вы мне поможете? – едва за ней закрылась входная дверь, обратился он уже к Кате.

– В ассистентки не гожусь.

– Собственно… я вас не об этом хотел попросить.

– А о чем же?

– Промыть стекла, протереть спиртом и сложить в футляр.

– Как я понимаю, одному вам с этим делом не справиться? Или вы терпеть не можете, когда рядом кто-то бездельничает? – съязвила она.

– Да нет, покурить хочется. Впрочем… Вы правы, я и сам справлюсь. Просто хотел вас занять, чтобы не скучали, – пожал он плечами. – Извините.

Ладышев молча сгреб стекла в миску, положил туда же два блюдца и направился к умывальнику в углу. На сердце у Кати заскребли кошки: «И какая муха меня укусила? Ведь ополоснуть стекла совсем несложно…»

В этот момент дверь резко распахнулась и в проеме показалась молодая женщина с кастрюлей в руках.

– А почему тарелки не попросили? – недовольно буркнула она и бухнула на стол кастрюлю, с которой тут же соскочила крышка и повалил пар. – Помогите перенести с кухни еду и посуду, – без всяких реверансов обратилась она к Кате. – У мужа день рождения. Скоро еще гости подъедут.

– Да-да, я слышала, – встрепенулась та. – Конечно, помогу.

– А сколько Лехе стукнуло? – повернул голову в сторону хозяйки Ладышев.

– Двадцать восемь.

…Спустя пару минут с двумя огромными салатниками Катя возвратилась в пристройку, где уже было полно народу. Едва она переступила порог, как знакомый детина, на сей раз без шапки, прятавшей его лопоухость, перехватил из ее рук салатники и понес к столу. Отыскав глазами Вадима, молча укладывающего в коробку микроскоп со стеклами, она тихо вздохнула и снова направилась на кухню.

«Надо узнать, где здесь туалет», – только успела она подумать, как услышала негромкий разговор в прихожей. Судя по всему, за короткое время ее отсутствия в дом прибыли еще гости.

– Могли бы и раньше явиться! – с жаром отчитывала кого-то за стенкой хозяйка. – Такие мужики из Минска прикатили: банкир, профессор нархоза, два важных чиновника с водителем на служебной «вольво». Не первой молодости, конечно, но для жизни сгодятся, с деньгами. А самое главное – Ладышев объявился, и тоже с друзьями. Насколько я разузнала, один из них холостяк.