— Кажется, наша берет, — прошептала она.
— Для нас это пара пустяков, — ее же словами ответил Хряксон.
А вот ему-то следовало бы разбираться получше в таких делах. Первый раз, когда он услышал эту фразу, расплатой стала машина-кромсалка. Теперь это была война. Прозвучала сигнальная труба, и с обеих сторон площади вдруг выскочили две толпы вооруженных домовых. Это было гоблинское воинство. Топая сапогами и лязгая оружием, оно устремилось к нашей четверке, издавая странно улюлюкающий воинственный клич. Вдоль всего крепостного вала, подковой охватывающего замок, видны были воины в шлемах. Их было множество. Нашей четверке оставался только один выход — бежать. И бежать можно было лишь в одну сторону: назад в город.
Все воинство было разделено на две армии, которые выползали из двух коридоров, с боков охватывающих парадную дворцовую лестницу. А выходы из коридоров располагались напротив друг друга. Впереди каждой армии взвод бомбардиров катил по пушке. А поскольку коридоры шли наклонно вниз, то пушки катились очень весело, и артиллерийские взводы обязательно бы столкнулись внизу лоб в лоб, если бы вовремя не остановились. Они и пытались было это сделать, но тщетно: сзади на них безжалостно давила пехота, навалилась кавалерия. Так что бомбардиры сами себя смяли в лепешку. А четверка беглецов услышала в этот момент жуткий грохот, словно тысяча пустых ведер, сойдясь в одном ударе, расплющили друг друга.
Беглецы обернулись и увидели, как воины-гоблины, волна за волной, налетают и валятся друг на друга. А не слышимый из-за криков трубач на крепостном валу, весь красный от натуги, играет сигнал атаки.
Джареф стоял боком к окну в своем тронном зале и молча наблюдал за развитием событий. Лишь иногда он почти незаметно вздрагивал.
Хряксон вприпрыжку вел всю компанию по кривым улочкам. Из окон домов выглядывали удивленные гоблины и таращились на них. Сэр Дидемес снова запротестовал:
— Надо остановиться и принять бой. Я хочу сражаться с врагом лицом к лицу. Только это делает честь…
Хряксон — будто по требованию сэра Дидемеса — неожиданно остановился. Растопырив руки, он дал знак всем стоять. В конце квартала, по которому они сейчас двигались, появился вооруженный отряд гоблинов. Увидев чужих, те выставили пики наперевес.
— О-го, — пробормотала Сара, — этого нам только не хватало.
— Не беспокойтесь, прелестная дева, — сказал сэр Дидемес. — Эти хилые гоблины не ровня сэру Дидемесу.
Он вскинул свой жезл и готов был в одиночку сразиться хоть со всем неприятельским войском, да вот Амброзий подвел его на сей раз: вильнул в сторону и умчался с поля битвы. Правда, всаднику удалось-таки удержаться в седле. И когда они сделали хороший круг по улочкам города, то оказались снова там, откуда Амброзий начал свой бег. К этому времени Сара отыскала пустой дом, где трое беглецов укрылись от погони. Дом этот — круглый, с высокой крутой крышей — очень походил на башню. Увидев сэра Дидемеса, Сара приоткрыла изнутри дверь и кивнула ему:
— Давайте сюда!
Сэр Дидемес весьма неохотно спешился и провел Амброзия в дом. Сара быстро закрыла дверь на засов. По лицу ее блуждала улыбка вдохновения. В какой бы величайшей опасности мы сейчас ни находились, — думала она, — ничего не может быть страшнее старухи-старьевщицы.
— Вы будете удерживать дверь, — приказала она сэру Дидемесу, — а мы с Хряксоном будем защищать окно. А ты, Лудо, давай забирайся на крышу.
Лудо послушно закивал.
— Лудо — вверх, — проговорил он и стал взбираться по внутренней винтовой лестнице.
— Осторожно! — вдруг крикнула Сара.
Она увидела на стене комнаты ползущие тени от домовых, с рогами и поросячьими рылами. Это вставшее солнце осветило их фигуры, и грозные тени проникли в комнату сквозь окно. Сэр Дидемес тотчас же изготовился у двери, а Сара и Хряксон заняли место возле кухонного шкафа, набитого всякой посудой.
Сара осведомилась:
— Лудо, ты готов?
— Лудо — готов.
В этот момент какой-то воин-домовой выбил пикой окно и просунул в него голову, чтобы посмотреть, кто там внутри. Сара, стоя сбоку от окна, швырнула в неприятеля суповой тарелкой и угодила ему прямо по башке. Домовой рухнул сначала на подоконник, а затем скатился на землю.
В оконном проеме возникла другая физиономия. Вторая глубокая тарелка справилась со своей задачей так же успешно, как и первая. Появилась третья голова. У нее хватило времени, чтобы оглядеть комнату и закричать:
— Хряксон! Ты же всегда был с нами.
— Конечно, — ответил Хряксон и обломил фарфоровый чайник о незадачливого гоблина.
Много еще других мерзких морд появлялось в окне, и всякий раз, завидев очередные остренькие уши и зубы, Сара или Хряксон ошеломительным ударом выводили их обладателей из строя.
Сэр Дидемес наблюдал эту картину со смешанным чувством. Конечно, надо отдать должное девчонке: она ведет себя храбро. И, быть может, придет день, когда она станет вполне приличной всадницей. Но, с другой стороны, она поставила своего самого доблестного рыцаря у запертой двери, где, похоже, вообще ничего не случится. Неопытность — это так называется. Он уже стал подумывать, не нарушить ли ему приказа и присоединиться к тем, кто у окна. И в этот момент дверь со стороны улицы проломилась под мощными ударами алебарды. В образовавшуюся дыру сэр Дидемес увидел красивые безумные глаза, которые следили за ним, и услышал снаружи резкие голоса. Это уже было похоже на дело. Сэр Дидемес встал на цыпочки и тогда сквозь ту же дыру разглядел полдюжины гоблинов, готовящих к бою стенобитный таран. Он мгновенно откинул дверной засов и распахнул дверь. А потом ловко проделал с каждым из тех, кто тащил таран, операцию по протыканию неприятеля своей верной шпагой.
— На, получай! — кричал он в азарте, перед тем как нанести очередной удар. И после добавлял: — На вечное хранение, сударь!
Разделавшись с противником, он стал прилаживать таран, пытаясь подпереть им разбитую дверь. И в этот момент на него налетел свежий отряд домовых. Сэр Дидемес не успел схватить свой жезл. Его сбили с ног, запрыгнули на спину, прижали лицом книзу и начали за волосы таскать по земле и с силой бить носом о землю. Немного погодя они решили передохнуть и посмотреть на результаты своей работы.
— Ха! — насмешливо крикнул им сэр Дидемес. — Надоело, что ль? Трусливые шавки! Не думал, что так быстро выдохнутся такие мерзавцы, как вы!
За такие слова его снова начали учитьуму-разуму, да почище прежнего. Но Сара заметила, что происходит. И точно попавший в цель ночной горшок отбросил гоблинов, которые терзали благородного рыцаря. А еще через мгновение сэр Дидемес плясал уже на их поверженных телах, приговаривая:
— Ну, святые, а небритые! Может, стоит обломать о вас шпагу и отправить на тот свет, твари вы этакие?!
Тем временем Сара и Хряксон продолжали удерживать окно, однако их боевые запасы были на исходе, а домовые не унимались: они все лезли и лезли. Когда кончились обеденные тарелки, кувшины и бульонные чашки, в ход пошли блюдца и чашки. Но иногда приходилось тратить по два таких заряда на каждого гоблина. Еще один домовой успел узнать Хряксона и спросил его:
— Что мы тебе сделали?
— Не мне, а ей, — ответил Хряксон, указывая на Сару. — Вы украли у нее крохотного братишку.
— Подумаешь, — украли младенца! На то мы и есть домовые. Ты ж это знаешь, Хряк…
Его речь была прервана удачным полетом супницы, которую Хряксон приберег для особой надобности.
А на крыше этой башни в Лудо сыпались боевые стрелы. Он спасался от них, прячась за парапет, который шел там по всему верху. И тогда диверсионно-десантный отряд гоблинов решил снаружи штурмовать стены башни. Они приставили к стенам лестницы и стали карабкаться на крышу, надеясь одолеть Лудо. Но у Лудо не было желания, чтоб его одолели. Когда домовые, забравшись по лестнице, высовывались из-за парапета, он сбрасывал их на землю одного за другим.
На подмогу была вызвана артиллерия. Бомбардир выстрелил в Лудо из пушки и, конечно, промазал. На голове у него сидел крепко подвязанный островерхий шлем. Он кончался шариком, из которого торчало множество острых шипов. Пушкаря после выстрела отбросило назад, и он вмазался в стену ближайшего дома. Да так и остался висеть на стене, потому что шлем его впился своими шипами в стену и намертво застрял там. Бедный домовой висел, как чучело, и беспомощно махал руками-ногами.
