— А ты — проваливай отсюда! — Кулаки сами сжались.

— Еще чего не хватало! — вскинул голову Корм. — Тут не твое поместье! Или ты что — и его купил уже?! Да, ко­нечно, ты у нас бога-атенький, все купить можешь... И ее, да?! — кивнул он в сторону Нэнси.

Краем глаза Ник заметил, что последняя фраза Нэн­си очень не понравилась — она резко взглянула на Корма и отступила от него на пару шагов, оказавшись рядом с бассейном.

— Она моя жена!

В тот момент, когда он услышал, как актер улещает Нэнси, суля ей исполнение всех ее мечтаний, — что-то перевернулось в его душе. Казалось бы, нужно только радо­ваться: его бывшая жена, с которой он именно сегодня собирается расстаться, будет не одна. И не с каким-нибудь неудачником, которому нужны только ее деньги: Корм известный актер, и к ней явно не ровно дышит (что бы он там ни говорил про «не романтика по натуре»).

Но здравый смысл тут был ни при чем. Его чахлые ро­стки даже не успели проклюнуться — все заглушила одна-единственная, простая и примитивная, застлавшая глаза багровой пеленой ярости мысль: «Как он смеет?! Она — моя! Моя жена!»

— Сволочь! — Очевидно не найдя иных аргументов, Корм решил прибегнуть к прямым оскорблениям.

— Что?!

— То самое! Тебе мамочка никогда в детстве не говори­ла, — голос актера стал тоненьким и противным, — что подслушивать чужие разговоры — это ха-амство?!

— А пошел ты! — Жест Ника едва ли можно было по­вторить в приличном обществе.

— Так вот — раз уж ты подслушивал, — перестал ерни­чать Кром, — для тебя, наверное, не будет новостью, что я предложил Нэнси выйти за меня замуж?!

— Ты... — начал Ник и быстро взглянул на Нэнси, кото­рая молча стояла на краю бассейна. Лицо ее кривилось в странной гримасе — казалось, она вот-вот то ли рассме­ется, то ли разрыдается.

Встретившись с ним взглядом, она сделала неловкий шаг, пошатнулась... Ник бросился вперед в попытке подхватить ее, но Стивен Корм оказался быстрее — от мощного рывка за плечо Нэнси впечаталась всем телом в актера и забилась, пытаясь высвободиться из его объ­ятий.

— Не тронь ее! — Ник дернул Нэнси к себе. Секунду они тянули ее, каждый в свою сторону, потом Ник попытался оттолкнуть Корма, тот лягнул в ответ — и оба опомнились, услышав взрыв дикого смеха.

— Неужели вы... — по лицу Нэнси текли слезы, рот ра­стянулся в безумной улыбке, — неужели вы оба не понимаете, как все это... смешно?!

Одним движением она высвободилась из их рук; рас­терянно, словно сама себе не веря, оглянулась на обоих — и снова расхохоталась. Замотала головой, будто пытаясь еще что-то сказать, — и бросилась бежать по дорожке, огибающей бассейн.

— Стой, — заорал Корм. — Стой! — Рванулся за ней, но было уже поздно. Нэнси свернула в сторону, исчезла за кустами, раздался еще один взрыв рыдающего сумасшед­шего хохота — и наступила тишина. — Сволочь! — обернулся к Нику актер. — Довел-таки, мать твою!

— Нечего хватать ее было! — Ник принял боксерскую стойку и, стоило актеру броситься вперед, нанес ему удар правой. «Авось попорчу морду!» — злорадно подумал он, на миг представив себе любимца публики с фингалом под глазом.

Как выяснилось, злорадствовать было рано. Пробле­ма состояла в том, что Ник не слишком хорошо умел драться — Стивен же в этом явно неплохо разбирался. Удар пролетел мимо цели: актер ловко отклонился и в свою очередь, выбросив вперед ногу (танцовщик, мать его!), пнул Ника в самое святое для мужчины место.

Прикрыться Ник не успел. Ботинок прошел вскользь, но боль, жуткая и беспощадная, мгновенно пронзила его до кончиков пальцев. Он инстинктивно согнулся и от но­вого мощного удара, пришедшегося по голове, полетел в бассейн. Наверное, Ник ненадолго потерял сознание, потому что следующее, что он почувствовал, это как его дергают за волосы, пинают в ребра и истошный голос орет прямо в ухо:

— Держись! Да держись же, сволочь!

Лишь теперь он сообразил, что болтается в воде в объ­ятиях Стивена Корма, который пытается привести его в чувство и заставить ухватиться за маячивший перед са­мым носом железный поручень.

— Ну держись же!

Ник послушно вцепился в поручень. Тут же последо­вало новое указание:

— Я сейчас вылезу — и потяну тебя. А ты сам тоже меш­ком не виси, мне одному не справиться!

Актер сноровисто вскарабкался наверх, и через секун­ду над краем бассейна показались его голова и руки. Ухва­тив Ника за плечи — точнее, за промокший насквозь сви­тер, — сказал:

— Давай, лезь!

К этому времени в голове у Ника уже прояснилось. Он попытался нащупать ногами ступеньки, не нашел, подтя­нулся на руках — и обнаружил наконец опору для ног. Боль в паху немного утихла — наверное, холодная вода по­могла.

— Лезь, лезь! — подбадривал Корм, продолжая тащить его вверх, пока Ник не перевалился животом через край бассейна. — Тяжеленный, сволочь! — Отпустил и сел, опи­раясь на руку и тяжело дыша.

— Каратист, твою мать! — не остался в долгу Ник, вы­ползая наверх и распластываясь рядом с ним.

Пару минут они молчали, отдыхиваясь. Наконец ак­тер спросил:

— Ты что, вообще плавать не умеешь?

— Посмотрим, как ты поплывешь, когда тебе по яй­цам врежут, — не поворачивая головы, огрызнулся Ник.

Его подташнивало, в желудке плескалась вода, а голо­ва до сих пор гудела. Да и промокшая до нитки одежда заставила его по-новому оценить утреннюю «бодрящую» прохладу.

Но не это сейчас было главным. Теперь, когда от зату­манившей разум ярости не осталось и следа, Ник чем даль­ше, тем отчетливее понимал, что если и есть кто-то, не считая самой Нэнси, кто может ответить на многие имевшиеся у него вопросы, — так это Стивен Корм.

Только как сделать, чтобы актер ответил на эти во­просы, а не развернулся и не ушел, смерив его напосле­док еще одним презрительным взглядом?..

— Может, пошли... ик!.. в дом? — На Ника вдруг напала неудержимая икота. — ...Ик!.. обсохнем, — неуверенно предложил он.

Конечно, они только что подрались... но с другой сто­роны — вполне логично предложить своему спасителю обсохнуть и согреться...

— Сам встанешь? — поинтересовался Корм.

В бунгало Нэнси не было. Ник, на правах хозяина, пре­доставил Корму халат и предложил вызвать горничную, чтобы та просушила и отгладила промокшие и потеряв­шие всякий вид черные брюки и черную шелковую руба­ху актера.

— Ага, — насмешливо отозвался тот. — Валяй, если хо­чешь завтра трехдюймовые заголовки в газетах... — На­писал пальцем в воздухе, повторяя вслух: — «Ночь после "Оскара": Стивен Корм и Ник Райан — любовники или друзья?!» — а то и что-нибудь похлеще. Из меня эти папарацци пятый год гомика пытаются сделать — во где они у меня уже сидят, — чиркнул рукой по горлу и ушел в душе­вую.

К тому времени, как он вернулся, Ник успел переодеть­ся, вытереть волосы и продумать, как лучше вести разго­вор, чтобы добиться желаемого.

Собственно, продумывать было особо нечего: с чело­веком, который ни в чем от него не зависел и не был особо заинтересован в его расположении, никакие хитрые под­ходы не помогли бы — оставалось только задать вопрос напрямую.

К счастью, Корм сам свернул в нужном направлении: слегка поколебавшись, спросил:

— А... Нэнси не пришла?

— Нет. Если через час не появится — пойду искать. Ду­маю, она где-то в лесу... «Плачет», — добавил про себя Ник. — Кофе?

— Да. Я позвоню, чтобы мне одежду привезли, — мой сотовый после купания сдох.

 Разговаривал он довольно долго. Ник успел заварить кофе, найти в кухонном шкафчике коробку имбирного печенья и упаковку лимонных кексов, принести все это и еще шоколадки из собственных запасов — и, лишь когда он уселся в кресло, Корм отложил телефон.

— Через полчаса привезут.

Больше тянуть было нельзя — времени почти не оста­валось, — и Ник спросил, прямо в лоб:

— Когда ты с Нэнси разговаривал, ты про психушку упомянул. «Опять туда захотела...» — и все такое. Она что — лежала в... клинике?