Удара Ник не почувствовал. Очнулся он в реанимации, через три дня.

Билли умер на месте, не приходя в сознание. Та дев­чонка прожила еще немного, потом ей отключили аппа­ратуру — врачи сказали, что кома необратима. Из всей ком­пании остались в живых только трое.

Смешнее всего, что не Билли, севший за руль пьяным, был виноват в аварии. Отказали тормоза у несущегося по поперечной дороге трейлера, который смял их «форд» в лепешку.

— ...Грузовик сорвался с тормозов, и... в общем, потом фирма выплатила компенсацию. — Ник вздохнул. — Лад­но, пойдем лучше я тебе покажу мастерскую.

Первое, что бросилось ей в глаза в мастерской, это еще один компьютер с большим плоским экраном.

— Тут я делаю модели, — показал на него Ник, — все рассчитываю, подбираю материал, а потом уже начинаю работать вон там, — махнул пультом на длинный стол, над которым тут же загорелся свет.

Он провел ее вдоль длинной полки, где лежали куски и плитки разноцветного камня, небрежно бросая:

— Это агат с Сицилии, а это рисунчатая яшма — тут, если удачно отрезать, иногда целые картины появляют­ся. А, вот, кстати!

Повернул камень — на отполированном месте разме­ром с ладонь виднелся фантастический пейзаж, похожий на заросли красных деревьев под зеленым небом.

— И ты уже знаешь, что ты с этим сделаешь? — Нэнси осторожно обвела пальцем одно из деревьев.

Ник покачал головой.

— Я не знаю, сумею ли когда-нибудь это все использо­вать, просто мне нравится, что они у меня есть. Я тебе говорил, я вообще люблю камни.

— А это что? — показала Нэнси на большой деревян­ный ящик, наполненный серыми пыльными шарами раз­мером с арбуз, похожими на комья застывшего бетона.

— Это жеоды, мне из Аризоны недавно прислали. — В ответ на ее вопросительный взгляд Ник пояснил: — Ну... это вроде пузырей из камня. Там внутри могут быть кри­сталлы или агаты — или ничего, как получится.

Нэнси снова посмотрела на серые шары — ей страш­но захотелось узнать, что в них! И тут Ник, очевидно уло­вив вопрошающий взгляд девушки, хлопнул ее по руке и с улыбкой кивнул на ящик:

— Выбирай... распилим один, посмотрим, как тебе по­везет!

Жеода оказалась отменной, как но заказу: зеленая по­рода, затем слой светло-серого агата с ровными темными полосками, а внутри — льдистый кварц, плавно переходя­щий в аметистовую щетку с крупными, чуть ли не в фалан­гу пальца, розовато-лиловыми кристаллами.

При виде такого великолепия Нэнси расплылась в сча­стливой улыбке.

Ник сделал небрежный вид — мол, и не такое видали! Но потом не выдержал и рассмеялся — уж очень востор­женные у нее были глаза! Взял половинку жеоды, взвесил на руке.

— Я тебе из этого куска ночник могу сделать... Хо­чешь?

Судя по всему, от столь щедрого предложения она про­сто онемела. Молча закивала и лишь через несколько се­кунд спросила:

— Ночник? А как?

— Пойдем, у меня в спальне такой стоит, посмотришь!

У двери спальни он на секунду затормозил, подумав, что подобное приглашение может быть истолковано не­верно. Или это только у него мысли все время сворачива­ют не в ту сторону? Скорее всего, она его как мужчину и не воспринимает... И правильно делает.

Внутри стало пусто и холодно. Захотелось, чтобы Нэн­си сейчас же исчезла, ушла обратно, в свой мир нормаль­ных здоровых людей, и оставила его в покое!

«Ладно, пригласил — терпи! — подумал он. — Тем бо­лее что впереди еще ужин... Кроме того, если она уйдет... когда она уйдет, ты снова будешь, как последний идиот, места себе не находить и ждать новой встречи!»

Нэнси заметила эту короткую паузу и взглянула на пульт — наверное, подумала, что с первого раза не срабо­тал...

Ночник на тумбочке у кровати был тоже из жеоды — белая полупрозрачная порода и коричневые кристаллы, красиво отблескивающие золотистыми бликами. Ник щелкнул выключателем, и ночник послушно начал пере­ливаться медленными волнами янтарного света.

— Вот... а твой будет розовым светиться.

Нэнси сидела на кровати, совсем близко, и как заво­роженная смотрела на мерцающий свет. Оставалось толь­ко протянуть руку и обнять за плечи, и притянуть к себе, и дотронуться губами до шеи... и впиться в нее, и ощутить под рукой атласную, льнущую к пальцам кожу, и...

Он отъехал немного назад, щелкнул пультом — заго­релся верхний свет.

— Я сначала сделал неудачно — не сообразил, что на эти кристаллы вся пыль собирается и никакой тряпкой ее там не достать. А теперь мыть можно, он герметичный и внутрь, в патрон, вода не попадает. Видишь, даже о та­ких мелочах думать приходится...

— А кто у тебя убирает? — неожиданно спросила Нэн­си.

Вот уж типично женский вопрос, похожий на завуа­лированную попытку выяснить, есть ли у него жена или что-то в этом роде...

— Пару раз в неделю приходит какая-то женщина. Я ее редко вижу, стараюсь в это время в кабинете отсидеться, терпеть не могу даже запаха уборки...

«Врешь, голубчик! Ты терпеть не можешь, что кто-то видит тебя таким! Все эти незаметные сочувственные взгляды...» Чтобы заглушить эту мысль, Ник добавил, сам не зная зачем:

— В кабинет я никого постороннего не пускаю, там Бен иногда порядок наводит, когда уж совсем все пылью зара­стает. А еду готовит миссис Фоллет — утром приходит и на весь день готовит, потом только разогреть остается.

— А кто такой Бен?

— Это мой… В общем, он живет здесь, в доме, и мне помогает, массаж делает и... Есть вещи, с которыми я не могу справиться сам... Например, одеться, и помыться, и лечь в постель... и многое другое из того, что нормаль­ные люди делают каждый день, почти не задумываясь об этом.

Ну почему нельзя хоть на один день выбросить все это из головы?! Ведь он так ждал ее! И так хорошо все начи­налось, и Нэнси ни о чем не спрашивала — он сам начал вспоминать то, о чем не нужно было ни говорить, ни ду­мать. А теперь несет какую-то ненужную чепуху.

— Ладно, пойдем, я тебе еще бассейн покажу.

— У тебя есть бассейн?

— А как же! С подогревом и стеклянной крышей! Хо­чешь, приходи поплавать!

Естественно, с крышей, ведь плаванье — это часть ежедневной общеукрепляющей терапии, а погода не все­гда... Черт, опять!

Он помазал ей бассейн, даже включил над ним и под водой свет и объяснил:

— Тут лампы специальные, вроде ультрафиолетовых — под ними зимой загорать можно. А летом крыша вообще убирается...

Осмотр дома был закончен там же, где и начат, — в го­стиной у камина. Настроение у Ника к этому времени луч­ше не стало, но он все-таки попытался шутливо заметить:

— Вот так я и живу... сам себе хозяин...

И тут Нэнси посмотрела на него и спросила — легко и весело:

— А почему ты не заведешь себе никого?

Глава 5

Нэнси не поняла, что произошло и почему на Ника так подействовал ее вопрос. Он резко обернулся, сузив­шиеся глаза сверкнули бешенством, лицо стало жестким и чужим — настолько неожиданно, что она отшатнулась.

— Какую-нибудь суку, которая будет наставлять мне рога, тратить мои деньги и ждать моей смерти?! Нет уж, обойдусь!

Еще в библиотеке она почувствовала, что что-то не так и, наверное, лучше будет под благовидным предлогом из­виниться и уйти — только не знала, что придумать, чтобы ее уход не выглядел совсем уж невежливо. И вот...

— Можно и кобеля... Вообще-то я имела в виду соба­ку. — Она неловко улыбнулась, пытаясь хоть как-то разря­дить обстановку. — Если бы у меня был свой дом, я непре­менно завела бы собаку!

— Собаку? — переспросил Ник, закрыл глаза и неожи­данно засмеялся — странно, одной половиной рта. — Да... действительно... собаку...

Он уже понимал, что показал себя полнейшим идио­том... психом, который ни с того ни с сего кидается на людей за совершенно невинное замечание. Сейчас Нэнси встанет и уйдет... и будет абсолютно права.

Ник взял ее руку и зажал между ладонями.