– Чего эт ты мне не веришь?!! – как обычно начала кипятиться Скопа, затягиваясь сигаретой. Думал, что, может, бросит после двух недель лежки без сознания, да куда там… – С какого перепуга мне тебе врать?

– Ну, я ж не сказал, что ты врешь… скорее, веришь в то, что видела. Эту девушку увидеть и остаться в живых? Уволь, уважаемая пациентка, но так не бывает. Кэт показывается только тому, кто уже не жилец на этом свете.

– А почему Кэт? – Меня это очень заинтересовало. После сфинкса, которого или которую мы смогли уничтожить в подземелье, в бэньши невозможно было не верить. – Ты и с ней знаком?

– Можно сказать, что присутствовал при ее втором рождении. – Танат откинулся на спинку своей качалки. – Почему, почему… потому что Катя ее звали. Тогда, в прошлой жизни, совсем еще недавно. М-да…

– Ты ведь с самого начала здесь? – Скопа хитро посмотрела на нашего хозяина. – С самой Волны?

Танат покосился на нее и усмехнулся:

– И что тебе интересно, неуемная ты натура? Еле оклемалась, а уже навострила уши и пытаешься вытащить из меня что-нибудь, что потом поможет?

– Ну а как еще, учитывая, кто ты есть такой? – Скопа улыбнулась ему в ответ настолько ласково и нежно, насколько смогла. А при желании она улыбалась так, что куда там профессиональным фотомоделям. – Так можно вопросы-то позадавать?

Я покосился на нее, пытавшуюся нахально вытянуть хотя бы что-то из Таната, и не стал вмешиваться. Скорее всего, получится узнать лишь то, что ему захочется рассказать, и не больше. Сам я смысла в этом не видел, мне куда больше хотелось сидеть, расслабившись, попивать себе янтарное высококалорийное пойло и думать о том, что делать дальше.

Что ждет нас, когда мы выйдем на Большую землю, вот что действительно интересно. Скопа, еще не полностью оправившаяся после страшного ранения, уже начала, судя по всему, строить какие-то планы на будущие рейды. Что же, ее вполне можно понять… натура она действительно неуемная и безумно любит то, чем мы занимаемся. И даже то, что произошло, не смогло сломать эту странную любовь. Хотя а чего тут странного? Наша жизнь, полная адреналина, постоянной опасности и необходимости выживания здесь, мне самому очень нравилась. Глупо, конечно, но что поделаешь, если так вот устроен человек, что сам тянется к тому, что является запретным. А ведь последний наш рейд, казалось бы, должен был убить это желание, да не тут-то было.

А ведь сколько мы потеряли там, в Радостном… Настя, лейтенант ФСБ, которая так и осталась где-то в самой глубине подземелий. Ее напарник Лешка, погибший так глупо и так жестоко. Валий и Антон, которые пошли с нами и помогли выжить, оставшись там, в темноте коридоров. И Большой… наш Большой, давший нам один из последних шансов, после того как мы вместе завалили сфинкса. Там, там, под многими метрами земли, стали и бетона, один против десятков ожесточенных фанатиков…

Только-только оклемавшись, сестра сразу начала рваться назад, чтобы… а вот что «чтобы»? На это никто из нас не смог бы ответить. Рассудком я давно смирился с тем, что все, никого из них мы наверняка больше не увидим, но вот сердце, которому это не объяснишь, не молчало. И только слова Таната, которые он произнес, вернувшись из одной из своих отлучек, заставили нас принять жестокую правду такой, как она есть. Если насчет Насти он не был точно уверен, то вот насчет Большого сомневаться не приходилось: «пуритане» достали его. Он не сдался им живым, и сейчас тело нашего друга находилось у них. Как охотничий трофей, вот сраные ублюдки…

Я не стал говорить Скопе ничего про свои мысли, потому что знал: они ее не обрадуют. А мысли постоянно крутились возле одного и того же: может, хватит? Сколько можно еще продолжать эту гонку за артефактами, которая в результате не закончится ничем хорошим. Ведь все равно в итоге мы придем к одному концу и сдохнем где-нибудь у Площади, или в Топи, или на Колыме. Невозможно постоянно играть с судьбой, испытывая на прочность самих себя, что и доказал наш последний рейд. Но вот смогу ли оставить Район?! Не знаю, не знаю… это тяжело, на самом-то деле.

В какой-то момент я понял, что Танат, который автоматически отвечал настырной Скопе, внимательно смотрит на меня своими глубокими антрацитово-черными буркалами. Потом он совсем замолчал, и через какое-то время моя сестра, поняв, что что-то пошло не так, успокоилась. Забралась в кресло с ногами, завернувшись в черно-красный плед, обиженно нахохлилась и закурила очередную сигарету.

– Ты не уйдешь, Пикассо. – Танат чуть грустно улыбнулся. – Можешь попробовать, но уйти не сможешь. И дело даже не в том, что Район нужен тебе как воздух. Это ты нужен городу, хотя понять и принять это будет нелегко.

– Что? – Я недоуменно уставился на него, ставшего в этот момент тем, кем он и был – Измененным, бывшим мне, человеку, чужим. – Что-то то ли я туплю, то ли лыжи совсем без смазки…

– Да все ты понимаешь, рейдер. – Танат усмехнулся. – Каждый из вас, оказавшийся здесь, обречен с самого начала. Но кто из вас останется обычным охотником за легкой добычей, а кто сможет сделать что-то стоящее… этого никто не сможет сказать точно. Пока не придет время действовать.

– Вы про что это, а? – Скопа, недовольно поблескивающая на нас глазищами, решила вмешаться. – Слышь чего, брат, а прояснить?

Я чуть помолчал, прежде чем ответить ей. Достал сигарету из пачки, покрутил в пальцах, понюхав сладковатый аромат, тоже закурил…

– Хочу завязать, вот что. – В стремительно накатывающейся темноте ее лицо было не очень хорошо видно, но все же стало заметно, как оно вытянулось, напрягаясь в гримасе недоумения. – И тебе советую над этим подумать, сестра.

– С дуба рухнул? – Скопа выматерилась. – Какого хрена ты мне тут пургу какую-то гонишь, а? И что ты делать будешь, уедешь назад, начнешь снова покупать-продавать?

– Ну, не знаю… – На самом деле ни разу не задумывался над тем, что делать, если прекращать ходить в Район. Почему-то казалось, что все образуется само собой. – Можно подумать, тем более что средства вроде как есть…

– Знаешь что… – Она встала, откинув плед. – А не пошел бы ты в жопу со своими такими правильными мыслями, а? Не хочу про это говорить сейчас, вот чего, спать пойду!

И пошла к двери, медленно и аккуратно, придерживаясь за перила веранды. Было слышно, как, ругаясь под нос, она добралась до своей комнаты. Хлоп, и мы остались вдвоем с Измененным, сидевшим напротив меня. Глядевшим на меня своими бездонными зенками и с улыбкой Чеширского кота на абсолютно невозмутимом лице.

– Она поймет, только не сейчас. Не переживай, она простит и поймет.

– Я знаю. Просто сейчас она больше всего на свете хочет отомстить за друзей, это понятно… – На душе неожиданно стало очень противно, как будто предал ее. – И не захочет принять мое решение спокойно. Но что делать?

– Ладно, что тут ломать голову над тем, что разрешится в любом случае? – Танат легко поднялся. – Спать пора идти, завтра будет сложный день.

– Почему?

– Будет, и все тут. – Он повернулся в сторону города, откуда донеслась частая стрельба. – Все повторяется, постоянно одно и то же. Там, кстати, сейчас как раз развлекается Кэт. Я чувствую, когда эта девочка выходит на охоту, иногда стараюсь помешать ей. Хотя это редко получается, с нашим хозяином и его волей мне не сладить…

– С кем? – А вот это уже действительно интересно. Мало того, что бэньши существует, так у нее еще есть хозяин?!

– С кем надо, – неожиданно отрезал Танат. – Пикассо…

– Что?

– Помни, что я сказал тебе про Район. Ты ему нужен, так же как и твоя сестра…

Что оставалось сказать на такое? Вот и я тогда не смог ничего ни спросить, ни ответить. И до сих пор мучаюсь над тем, что хотел сказать этим Измененный.

Через неделю мы ушли. Скопа, все еще дувшаяся на меня, шла хорошо, последствия ранения практически не сказывались. За нами пришел тот самый Следопыт, на деле оказавшийся вовсе даже Егерем. Он провел нас по абсолютно незнакомой мне тропе, которая вывела к старой заправке, от которой в сторону Кротовки уходил сохранившийся асфальт дорожного покрытия. Блокпосты Периметра остались позади, и до дома мы добрались без приключений.