— И помни, что ты будешь жестоко наказан, если потерпишь поражение, - прошипела Тирелла. - Тебя будет ждать пытка еще изощреннее и страшнее той, которой ты подвергся этой ночью.
Ника закусила губу, а Дорган, играя желваками, склонился еще ниже, прилагая все силы, чтобы не поднять на нее своего взора. После чего поспешил покинуть зал.
— Клопси, ты как? - спросила Ника, когда весь клан, разодетый в бледно голубые цвета дома де Наль, последовал за нею в храм Ллос.
От нее не укрылось небольшое волнение среди магов сбившихся в кучку, о чем-то негромко совещавшихся, то и дело посматривавших на нее.
— Бедный Клопси очень, очень напуган - хныча отозвался из-за корсажа тот.
— Ты тоже почувствовал этот противный озноб? Что все это значит?
— К вам, моя владычица, через все ваши амулеты и обереги, пробилась чья-то враждебная магия. Вас пытались уничтожить. Берегитесь, моя госпожа, Тирелла настойчиво склоняет лорда Доргана к союзу против вас.
— Он… они…
— Они попытаются убить вас.
Ника почувствовала, как Клопси опять задрожал и всхлипнул.
- Не бойся, прорвемся как нибудь, - успокаивающе приложила руку к корсажу Ника. - Давай разберемся, что произошло? Меня что хотели заморозить?
— Не стоит смеяться над этим. Вас пытались отравить.
— Этой дохлой медузой?
— Что? О нет, то было мясо подземного червя. Такой деликатес подают не каждый день. Еще чуть-чуть и мы бы непременно отравились, так нестерпимо было желание отведать его. Но… вас кто-то укрыл защитной магией. Кто-то не пожалел своих сил, что бы защитить вас.
— Значит, у меня здесь появился друг?
— В это трудно поверить, но выходит, что так оно и есть, - помолчав, согласился Клопси.
— Скажи, а на Фиселлу тоже нападали так же, как только что на меня?
— И не раз, моя владычица.
— И как ей удавалось справляться? Ей тоже кто-то помогал своей магией?
— Так, как только что вам, ей не помогал никто. Фиеселлу оберегали те амулеты, что сейчас надеты на вас. В толк не возьму, почему они не подействовали на этот раз.
— Но может, то тепло, что защитило нас, шло от них?
— Нет-нет. Камни действуют по-другому, поверьте мне, моя владычица. Тогда чувствуешь, будто твердый, холодный щит заслоняет тебя. Не так конечно приятно, но зато надежно.
— Разрядились… - хмыкнув, предположила Ника.
— Что? - пискнул Клопси и умолк, чтобы через какое-то время несколько неуверенно проговорить: - Думаю, вы и тут оказались необыкновенно прозорливы, моя владычица…
— Ты давай без лести. Выкладывай быстрей, что в таких случаях предпринимала твоя ненаглядная владычица.
— После того, как на Фиселлу совершались нападения, она отправлялась к своему брату Громфу. Меня не пускали к нему в дом, но, похоже, он усиливал ее обереги и амулеты своими заклинаниями. Это он находил ей новые драгоценности, за что она щедро платила ему.
— Не один ли это из тех трех парней в балахонах, что сидят с нами за общим столом в трапезной?
— О нет, нет! Среди этих трех ученых магов нет Громфа. Он уже давно не живет в семье де Наль. Ваша мать… Ох, простите мою обмолвку… Я хотел сказать, мать Фиселлы выгнала Громфа из семьи.
— Почему? Еще один смутьян и отступник?
— Старая мать де Наль считала Громфа никчемным, бестолковым и неспособным ни на что…
— Договаривай
— Если мое ничтожное мнение вам интересно, то скажу, что он страдает всего-навсего рассеянностью, но зато он сильный чародей.
Всю дорогу до храма, Ника обдумывала то, что рассказал ей Клопси. А ведь этот Громф мог быть именно тем, кто помог бы ей вернуться домой. Вполне вероятно, именно он додумался до того, что бы поменять местами ее, Нику, и эльфийку. Клопси ведь сказал, что Громф - сильный маг. За то, что ее догадка верна, говорил еще тот факт, что рассеянного и, по-видимому, неловкого Громфа, никто не принимает всерьез, ну а Ника принимает. К тому же, она была уверена, что именно так все и произошло и то, что она наконец напала на какой-то след, воодушевило ее.
Подлетая к храму на своем, переливающимся голубым свечением, диске, Ника спросила:
— Значит, у Фиселлы все же был хоть один друг, и им оказался ее брат Громф.
— Клопси не понимает, что означает “друг”, - отозвался после недолгого молчания кроха.
— Ну, это человек, очень близкий тебе по духу. На него можно положиться во всем. Он не предаст тебя в трудную минуту и поделится последним. Он может сделать тебе приятное просто потому, что ему так хочется, и простит все твои выходки. Одним словом, друг.
Со всех концов Мензоберранзана к храму Ллос стекались вереницы светящихся дисков, что само по себе представляло необычайно праздничное зрелище. Темный отполированный камень купола храма словно втягивал в себя длинные извивающиеся разноцветные нити влетающих в него друг за другом дисков. Освещенный дополнительной неяркой иллюминацией город выглядел еще более фантастичным и прекрасным.
На Нику нашло острое чувство отторжения окружающей действительности. “Что я здесь делаю? Я не должна быть здесь. Это все не имеет ко мне никакого отношения, потому, что всего-навсего мираж, сон. Он должен исчезнуть. Все так нелепо”. Возможно, именно сейчас до нее стала доходить вся реальность ее положения. С того момента, как она очутилась в Мензоберранзане в теле Фиселлы, события развивались настолько стремительно, что она не успевала осмысливать их, и тоска навалилась на нее оттого, что ей уже не приходило в голову сомневаться в реальности своего пребывания в этом мире, в чью жизно она против воли втягивалась.
— У Фиселлы не было друзей, - вдруг сказал Клопси, шевельнувшись за корсажем. - Ее ненавидели. Ничего особенного. Для дроу это - обычное состояние. Каждый дроу кого-нибудь да ненавидит. Здесь просто не знают иных чувств, кроме ненависти, страха и лжи. Если приходиться помогать, то только в том случае, если это сулит выгоду, - Клопси замолчал, и словно решившись, спросил: - В том, вашем мире у вас были… друзья?
— Да, - кивнула Ника, и тепло улыбнулась, вспомнив ироничных, вечно подкалывающих друг дружку Валю и Женю, здравомыслящую Наташу и ко всему подходящего скептически Вадика. - Только они у меня “зубастые”.
Они наверняка уже поняли, что с той Никой что-то не так, и взяли несчастную Мать Первого Дома Мензоберранзана в крутой оборот. А если учесть, в каком скверном состоянии должна была проснуться Ника на следующее утро после попойки, то Фиселлу оставалось только пожалеть. Эти соображения подняли Нике настроение. “Не зная броду, иди на фиг”, - говаривали ребята.
— О! - обрадовался Клопси. - Они, наверное, уже растерзали ее. Пусть так и будет.
— Ну, понятно как ты предан мне, своей владычице, маленький мошенник.
— Я хочу, чтобы вы навсегда остались моей владычицей, - пробормотал Клопси и тут же, словно признавшись в чем-то очень сокровенном, притих.
Ника, щадя его чувства, смолчала, будто и не расслышала этих слов.
Заняв в храме предназначенное ей место напротив алтаря в виде мраморного паука, Ника, чтобы не видеть его бурую от засохшей крови спину, закрыла глаза и незаметно для себя вздремнула под тягучее, монотонное пение во славу Ллос, не обращая внимания на холодный камень кресла в котором сидела. Такие кресла, окружавшие алтарь, имела каждая из Матерей шести Правящих Домов. За креслами толпилась свита, разодетая в цвета Дома, к которому она принадлежала. Были здесь черные, серые, синие свиты, коричневые похожие на монахов, и, разумеется, зеленые цвета Дома Кьорл Одрант.
Перед алтарем, воздев к нему руки, стояла жрица, моля Ллос о том, чтобы она снизошла до жертв, что будут принесены ей во время поединков первых оружейников. Верховной Жрицы на службе не было, но это, похоже, никого не волновало, а, значит, в том, что она отсутствует, не было ничего необычного. И Ника, сладко посапывая, чуть не пропустила окончание службы, если бы ее вовремя не разбудил Клопси, легонько ущипнув за грудь.
— Я не храпела? - испуганно шепнула Ника, сразу встрепенувшись, выпрямляясь на своем каменном сиденье.
