— Благодарю вас, сестра.

Монахиня оставалась неподвижной, словно изваяние. Вежливость была соблюдена и можно было уходить и желательно побыстрее.

— Скажите сестра, Режина, вы до сих пор видите магию вокруг меня? - заставляя себя оставаться на месте, спросила Ника, сжав зубы.

Силуэт Режины уже растворился в сгустившихся сумерках. Она безмолвствовала. Выдержав от силы три удара сердца, Ника ринулась к выходу и уже в дверях до нее донесся, заполнивший все пространство скриптория, шепот:

— Не ви-ижу-у…

Ника осознала себя на темном кладбище, с размаху налетев на каменное надгробие и больно ударившись о него коленкой. Ее трясло от ужаса. Вокруг стояла непроницаемая темнота осенней ночи. Небо заволокло тучами. Ника целую вечность плутала среди могил и это при том, что она знала дорогу и видела куда идет. Вокруг призрачно белели надгробия. Днем Ника как-то не замечала, что их так много. Впереди мелькнул слабый огонек, такой живой, сулящий безопасность. Все ее мысли словно заморозило, остался один животный ужас и желание уйти как можно дальше от этого жуткого места - скриптория. Каким-то образом она поняла, что миновала кладбище и подходит к источнику слабого света - летней хижине сестры Терезии. Но вместо того, чтобы быстрее достигнуть желанной цели, Ника остановилась. Она не могла вот так ввалиться в дом, до смерти напугав свою наперсницу, которой, вряд ли сможет внятно объяснить случившееся. Как сомнамбула, Ника развернулась и побрела к трапезной, оступаясь и спотыкаясь в полной темноте. Окна трапезной равнодушно и пусто чернели, зато окошечко кухни еще светилось, значит сестра Бети еще не закончила оттирать сковороды и чистить горшки. Сестра Бети и правда оттирала песком чугунную сковороду, когда распахнулась дверь и на пороге появилась сестра Ника с блуждающими глазами, бледным как полотно лицом, явно пребывая не в себе. Да и Ника, по тому как вытянулось, при виде ее, лицо монахини кухарки, а глаза сделались вдвое шире, похвалила себя за решение, прийти сперва сюда. И когда она рухнула на стул, сестра Бети, ни о чем не спрашивая, поспешила подать ей кружку воды, но Ника отвела ее руку, прохрипев:

— Водки, рому… что у тебя есть?

— Вино… - заморгала Бети белесыми ресницами.

— Давай…

Метнувшись в кладовую, Бети побулькала там и вынесла полную кружку вина. Схватив ее, Ника одним махом выпила ее до дна. После этого к ней потихоньку вернулась способность рассуждать, но как…

— А… так ты, значит, у нас говорящая, а не немая… Вот морда! Пугать меня вздумала… Ну и устроила она мне… а если я ей устр-рою… Бети, налей-ка еще… С-стеррва…

Но Бети, с ужасом слушающая ее, прижав кулачок ко рту, не двинулась с места. И тут Ника увидела перед собой сестру Теклу с праведным ужасом взирающую то на нее, то на пустую кружку из-под вина.

— Слушайте! - напустилась на нее Ника. — Разберитесь вы с этой, со своей сестрой Режиной… На хрена вы держите у себя такой волшебный экземпляр! Она у меня дошепчется, я ее ведь и протереть могу с песочком!

— Сестра Ника! Вы пьяны! Немедленно отправляйтесь спать! А завтра с вами разберется мать настоятельница! - завопила на нее Текла, тряся обвисшими щеками.

— Спать! Да у меня, блин, башню сносит… я может стою по колено в шоке и ни за что теперь глаз не сомкну… Понятно… Бет, налей!

— Как вы себя ведете?! Что это за разговоры? Сестра Бети, куда это вы?! Немедленно вернитесь назад!

— Де не ори ты! Одна шепчет, другая орет!

Сестра Текла вдруг захлопнула рот. Не закрыла, а именно захлопнула, словно резко опустили заслонку на темный зев печи.

— Как ты смеешь произносить подобные непристойности в стенах святой обители? - прошипела она, придя в себя — Ты ответишь за это… Посмотрим, что ты скажешь, когда тебя вышвырнут отсюда…

И она резко развернувшись, пошла к двери.

— А мне по фигу! - прокричала ей в след Ника. — Слышь ты, компостер!

- Видела… мозги мне формирует, — фыркнула она, когда Бети поставила перед ней полную кружку вина…

Утром Ника обнаружила себя, лежащей на полу у кухонного очага, укрытой пыльной мешковиной. Голова на удивление была ясной и она помнила все, что с ней происходило вчера. Встав, она отряхнулась и умывшись из рукомойника, вышла из кухни. Спору нет, с сестрой Теклой она погорячилась, вина которой была только в том, что она не вовремя подвернулась Нике под руку со своими нотациями.

— Сестра Ника, — окликнули ее.

Из окна трапезной махала рукой, подзывая ее, Бети. Ника подошла к ней готовая к самой ужасной новости.

— Зайди в трапезную, сестра - пригласила кухарка.

Пока монахини стояли на утренней службе, она накрывала столы для раннего завтрака. Деревянные миски уже наполнил черпак овсяной каши и рядом лежали ломти ржаного хлеба с сыром.

Бети, разливающая молоко из кувшина по глиняным кружкам, с сочувствием глядя на Нику, сказала:

— Поешьте. В ближайшее время, вам вряд ли это удастся.

— Что, вот так сразу, выкинут из монастыря? - потеряно спросила Ника, опустившись рядом на лавку.

— Сестра Текла подобного ни за что не спустит, — покачала головой Бети. — Но вы единственная, кто не побоялся говорить с ней так… храбро.

— Ну, да, — кивнула Ника, разбалтывая деревянной ложкой кашу в молоке. — Но, прежде я выпила полную кружку вина и нахамила ей, только потому, что была пьяна. Вот и вся моя храбрость.

— Все же, было отрадой видеть, что кто-то смог поставить сестру кастеляншу на место. Я буду молиться, чтобы вас оставили в монастыре.

— Спасибо, Бет, — с благодарностью взглянула в белесое лицо монахини, Ника.

Надо же было уродиться с белесыми волосами, бровями и ресницами и при этом, иметь яркие веснушки.

Она успела к концу утренней службы, затесавшись среди сестер, стоящих у самых дверей. На хоры подниматься уже не имело смысла. Зачем? Служба закончилась и монахини, опустив глаза, не глядя по сторонам - это строго запрещалось - потянулись к выходу из храма. Но Ника, все же, замечала на себе их короткие, быстрые взгляды. К ней подошла молоденькая послушница и зардевшись, тихо проговорила, что матушка, просит сестру явиться к ней сей же час. Ника поклоном выказала свою полную покорность и последовала за ней к кельям, где, пройдя галерею, остановилась у дверей настоятельницы. Послушница постучалась, вошла и доложила о Нике. Глубоко вдохнув и выдохнув, Ника переступила порог. Конечно же, кроме самой настоятельницы здесь присутствовала сестра Текла. Судя по красным пятнам горящих не щеках матери Петры и поджатым губам кастелянши, их разговор был не легким. Обе повернулись к вошедшей, что остановившись возле дверей, виновато опустила голову, стиснув руки в широких рукавах рясы. После непродолжительного, недоброго молчания, настоятельница сухо поинтересовалась:

— Сестра Текла донесла о вашем недопустимом, возмутительном поведении. Признаете ли вы обвинение старшей сестры в том, что вчера вечером были пьяны?

— Признаю, — виновато отозвалась Ника.

— Признаете вы также, обвинение старшей сестры в том, что поносили ее бранными словами?

— Признаю

— Вы сами слышите, что ослушница признается во всех своих мерзостных проступках, - ввернула сестра Текла.

— Мы вынуждены просить вас, оставить нашу обитель, — строго произнесла мать Петра, не обратив внимание на праведный гнев сестры кастелянши.

Ника поклонилась и повернулась, чтобы уйти под удовлетворенный, торжествующий взгляд сестры Теклы.

— Разве я вас отпускала? - рассердилась настоятельница.

— Нет, матушка, но…

— Ко всему прочему, в тебе нет ни капли здравого смысла. Почему ты ничего не говоришь в свое оправдание?

— Потому что, мне нечего сказать, — прошептала Ника.

— Она сама, слышите… - ликуя, воскликнула Текла.

— Прошу вас, сестра… - прервала ее настоятельница и снова повернулась к Нике. — Сестра Бети рассказала, что вчера поздним часом, ты появилась на кухне в ужасном состоянии. Она сказала, что ты выглядела так, будто вот-вот лишишься рассудка и только вино помогло тебе прийти в себя. Так ли это было? Отвечай!