Так, забыв о желании посетить отца, граф Ежи прошел за девушкой мимо здания штаба Висленского военного округа, нырнул под мост – там было продолжение набережной. И, когда впереди закрякала сирена, оповещающая о проезде особо важной персоны, а девушка резко ускорила шаг, перейдя почти на бег, он понял, что пора вмешаться.

Девушка оказалась спортивной, тренированной – но с поручиком Русской лейб-гвардии ей, конечно, было не тягаться. В несколько скачков граф Ежи нагнал ее, обхватил так, чтобы блокировать руки, и с возгласом «Пшепрашем, пани»[31] увлек ее в темноту, к гигантским, упирающимся в берег опорам моста…

В следующий миг у графа посыпались искры из глаз – девушка молча и с недюжинной силой врезала ему коленом промеж ног, да так, что граф едва не упал.

– Ах ты, курва! – в этот момент, кроме этого непристойного выражения, больше графу ничего не пришло на ум.

– Москаль, пся крев![32] – прошипела девушка.

Графу ничего не оставалось, как применить удушающий прием, девушка слабо трепыхнулась, но почти сразу обмякла. Женщина, даже очень хорошо тренированная, в рукопашном бою против мужчины не выстоит…

Придерживая ослабевшую, полузадушенную даму одной рукой, граф быстро обшарил сумочку. И нашел то, что он и опасался найти, – автомат «Инграм М-11» под патрон девять-курц с длинной обоймой и две новейшие осколочные гранаты.

Ежи, не суйся…

Усилием воли граф подавил слабый глас разума, как это делал почти всегда. Как и многие поляки, принимая какое-либо важное решение, граф в первую очередь советовался со своим сердцем, а с головой частенько и вовсе забывал посоветоваться…

– Бастард![33] – девушка довольно быстро пришла в себя.

– Граф Ежи Комаровский, к вашим услугам! – отойдя на пару метров и держа сумочку в руках, поклонился граф. Им начало овладевать то самое злобно-веселое настроение, под влиянием которого совершают разные безумства.

– Эй, ты! Оставь пани в покое, а не то кишки выпустим!

Граф Комаровский резко обернулся. Двое, с ножами, оба молодые, и видно, что оба – не бандиты. Просто пытаются сойти за бандитов и спасти безнадежно проигранную партию. Ну, хорошо – поиграем!

Граф Ежи резко размахнулся и забросил сумочку вместе с гранатами и автоматом в Вислу. Затем осторожно двинулся вперед.

– Бегите! – резко сказал он по-русски, и в этот момент бандиты бросились на него. Как он и рассчитывал, русская речь сорвала их с места.

Возможно, будь он простым полициянтом или офицером местной безпеки[34] – лежать бы ему под этим мостом с выпущенными кишками и перерезанным горлом. Но в русской армии всем, даже младшим чинам, давали курс САМБО и САКОНБ[35], а желающим, вместо простонародного САМБО, – Сават. Несмотря на то что время рукопашных схваток и холодного оружия давно кануло в прошлое, знать это считалось необходимым.

И поэтому граф в нужный момент резко ушел влево, пропуская нож мимо себя, подножкой сбил с ног одного и оказался лицом к лицу со вторым. Тот сделал бестолковый выпад вперед, провалившись всем телом, – граф поймал вооруженную ножом руку, захватил ее и прижал к боку. Правой рукой нанес прямой удар по сонной артерии, мгновенно выбивший сознание из бестолкового противника. Отпустил, развернулся, чтобы оказаться лицом к лицу со вторым, но тот, бросив нож, уже улепетывал со всех ног из-под моста…

Девушка молча ждала, она даже не пыталась убежать. Лишь сейчас, чуть отойдя от горячки рукопашной схватки, граф понял, насколько она красива. Такие совершенные создания рождались только в аристократических семьях – и даже родинка на щеке была всего лишь еще одной гранью совершенства.

– Пойдем! – было не до политесов, граф просто схватил ее за руку и бесцеремонно потащил за собой. Она подчинилась и даже не пыталась сопротивляться. Так, полуведя, полутаща ее, граф дошел до оставленной им машины, слава Деве Марии, она все еще стояла на месте, и даже без подсунутой за стекло квитанции штрафа за неправильную парковку. Припавший к земле хищный итальянский стальной зверь приглашающе мигнул фарами.

– Хорошо москали платят за предательство…

– Неплохо, – согласился граф Комаровский, – ты еще моего дома не видела. Тоже москали за предательство подарили. Садись!

Лихо стартанув с места, граф вывернул на Зигмунта Слонимского, потом, с нарушением правил, ушел на широкую, забитую машинами Маршалковскую. Путь его лежал в один из тихих варшавских уголков – парк Императора Александра Пятого, разбитый на деньги Его Величества рядом с ботаническим садом. Там можно было спокойно поговорить, без назойливого внимания любопытной публики.

Найдя место для парковки, граф как всегда лихо направил туда свою машину, прижав недовольно взвизгнувший тормоз в последний момент. Изумительное крещендо восьмицилиндрового итальянского форсированного мотора оборвалось на полуслове.

Девушка просто сидела и смотрела перед собой. Казалось, ей было все равно, что с ней будет, как сложится ее судьба.

– Как ты думаешь, что ты намеревалась сделать? – спросил граф.

Девушка не ответила.

– Кто дал тебе автомат и гранаты? Ты что, собиралась стрелять?

– Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Можешь меня избить, изнасиловать, повесить – но я все равно ничего не скажу.

Матка боска…[36]

– Что, не терпится, чтобы тебя изнасиловали? Зачесалось? Ты из-за этого решила стать убийцей?

Какой-то реакции граф все же добился – в виде пощечины, которую он без труда перехватил.

– Подонок!

– Йезус Мария… Сначала я ублюдок, а теперь еще и подонок. Слишком много за один день. Ты собиралась стрелять в русского генерал-губернатора? Но для чего?

– Тебе не понять! Ты продался москалям!

– Продался москалям? А ты с ними борешься! Великолепно! Как думаешь, что случится, если ты застрелишь генерал-губернатора? Пришлют другого – вот что случится! А тебя повесят! Бывала когда-нибудь на экзекуции?! Веревка, люк под ногами, палач. Конвульсии. Иногда перед исполнением приговоренному специально ломают руки, вместо того чтобы связывать. Ты этого хочешь?

– Я не боюсь!

– Ты не боишься. А твои друзья? Те, что решили тебя выручить? Один из них пытался меня зарезать и не продержался против меня даже пяти секунд. Второй вовсе – побежал стирать штаны. Они – боятся?

– Это их дело.

– Да нет. Это – и твое дело тоже. Крепость цепи равна крепости самого слабого ее звена. Если твои друзья только и могут, что удирать с полными штанами, выйдя вдвоем против одного поручика лейб-гвардии, как же ты с такими трусами освободишь Польшу?

– Ты поручик лейб-гвардии?

– Хвала Йезусу, наконец ты это поняла. Граф Ежи Комаровский, поручик Его Величества, лейб-гвардии Польского гусарского полка.

– А ты не родственник…

– Родственник. Граф Тадеуш Комаровский, генерал от артиллерии, командующий Висленским военным округом, – мой отец.

– Теперь понятно. Яблочко от яблони, так говорят москали? Предатель, и отец тоже предатель! Подмоскальники!

– Шановна пани, может, вы соизволите представиться?

– Графиня Елена Ягодзинская! – с вызовом воскликнула девушка, причем имя свое она произнесла на русский манер, Елена, а не Хелена.

Вот оно как…

– Так вот… пани графиня… Извольте выйти вон из моей машины! Я могу стерпеть оскорбление в свой адрес, но никогда не стану терпеть оскорбления в адрес моего отца!

Графиня Елена замерла от неожиданности, потом открыла дверь «Мазерати» и выбралась наружу, каждую секунду ожидая, что ее остановят. Танцующей походкой пошла в сторону ботанического сада, потом не удержалась – повернулась и показала совершенно неприличный, бытующий только в простонародье жест. Потом повернулась и бросилась бежать…