Но тут подоспели синие «ауди», народ в которых тоже, видно, желал поучаствовать.

Картина была еще та! На отрезке прямой, по обоим концам находились бойцы с автоматами, а примерно в середине — две отнюдь не бронированные машины. Долго ли в такой ситуации можно сохранять целостность организма? Бедняков даже бронежилета не имел. Одной рукой меняя обойму, он круто вывернул на девяносто градусов и понесся обратно к дороге. Мунтян, выполнивший тот же маневр на пару секунд раньше, фактически прикрыл его от более близких и более агрессивных пассажиров джипа, но это стоило ему машины. Две прицельные очереди — и его «семерка» перестала быть средством передвижения. Она вообще перестала быть.

Бедняков сбавил скорость и открыл правую дверцу — не пропадать же человеку. Мунтян, умело «качая маятник», погнался за ним, умудряясь еще на бегу отстреливаться. Чуть не вышибив головой лобовое стекло, он таки запрыгнул в машину Беднякова и, матерясь, тут же полез на заднее сиденье.

От заднего стекла уже мало что оставалось, и он окончательно выбил е'го ногой, а теперь, постреливая больше для шума, нежели на меткость, хрипло орал Беднякову в затылок:

— Гони, мать твою! Гони, мент поганый!

Что Бедняков, собственно, и делал, хотя на мента мог бы и обидеться. В зеркало заднего вида, когда обзор не загораживали разновысокие плечи Мунтяна, просматривалось поле битвы, которое они так спешно покидали. За ними пока никто не торопился. Обе «ауди», в которых тоже засели ребята в спецназовских масках, не доехали до джипа примерно на расстояние, равное дальности прицельной стрельбы, и у них началась собственная разборка. Но у Беднякова больше не возникало желания досмотреть кино до конца.

Они уже мчались по трассе обратно к Москве, и Мунтян, убедившись, что погони нет, перебрался на переднее сиденье.

— Курить есть?

Бедняков нашарил в кармане сигареты и зажигалку. Протянул попутчику. Он закурил и, выпустив дым в окно, поинтересовался:

— Ты кто вообще такой?

— Ты же сам сказал: мент. Поганый. — Они как-то непроизвольно перешли на «ты», хотя Мунтян Беднякову в отцы годился.

— Что мент, я знаю. Ты чокнутый или орден захотел? Посмертно.

— Кто эти с автоматами? — ответил Бедняков вопросом на вопрос.

— Которые в джипе — плохие, а которые на «ауди», — наверно, хорошие, мать их за ногу!

— Что ж «хорошие» тебя так не жалуют?

— Меньше знаешь — «крепче спишь. А впрочем, чего там. Подставил меня один, — пожаловался Мунтян, — ну меня и списали. В расход. Как порочащего органы. Ты шлюху эту, Аньку, если первым найдешь, скажи: дискету не отдаст — пусть панихиду заказывает.

— А что на дискете? Неужели правда вирус?

— Ты точно чокнутый. И шалава твоя дура набитая. Если бы она мне все сразу отдала, эти индейцы давно бы уже в Лефортове на нарах корячились, а не гонялись бы за ней по полям.

— То есть сейф Резника она все-таки очистила?

— Нет, — Мунтяна просто перекосило, — она его слитками золотыми наполняла! Глуши мотор!

— Эй, постой, а подробности? — возмутился Бедняков. — Кто и за что Резника-то убрал?

— Глуши, я сказал! — Мунтян предупреждающе поднял свой «узи».

Беднякову пришлось остановиться.

Мунтян открыл дверцу, не опуская автомата.

— Сигареты я возьму. И зажигалку. Мои, понимаешь, в машине остались. — Он выбрался на обочину. — А насчет Резника зря надрываешься, не лез бы ты в это дело. Вообще.

Сигарет Беднякову было не жалко, в отличие от зажигалки «Зиппо», которую ему на день рождения подарили коллеги…

Денис Грязнов

Утром следующего дня Вячеслав Иванович Грязнов, заехав за Денисом домой, молча поманил его за собой. Денис, ничего не спрашивая, взял кобуру, из которой торчала рукоятка «глока», набросил джинсовую куртку и спустился во двор. Там стоял милицейский микроавтобус.

— Арестовать меня решил? — мрачно пошутил племянник.

— Хуже, — не улыбаясь, сказал дядя.

Дорога заняла около сорока минут, несмотря на включенные мигалки. Ехали очень медленно по проспекту Мира, в районе ВДНХ была большая пробка, несмотря на грандиозную новую развязку. Наконец миновали проспект Космонавтов, Галушкина, вскоре свернули направо и поехали по бездорожью к Яузе. Там уже была куча всякого служивого народа. Тело, которое выловили из воды, осматривали криминалисты. Даже издалека было видно, что это мужчина, ну а ближе подходить и не хотелось.

— Кто? — спросил Денис. Смотреть на труп сейчас не было ни малейшего желания.

— Майор Звягинцев. Выстрел в шею. На глаз дня гри назад, не меньше.

Денис вздохнул. Эмоции почти отсутствовали. Хорошо, что не Гордеев, подумал он. Звягинцева тоже жалко, туг же подумалось почти автоматически. Значит, он не избегал его, не прятался, а его самого «спрятали»… А что с теткой Беднякова? Шаповалов не звонит… Неужели опять исчезла?!

— Что дальше, дядя Слава?

— Не знаю, — жестко ответил тот. — Думай! Это твое расследование.

— Как это — мое?! — обомлел Денис и сделал широкий жест руками: а как же, мол, погоны со звездочками, милицейские машины, Уголовный кодекс?

— В широком смысле. Ты убийцу Беднякова нашел?

— Нет.

— Вот и думай.

— А разве Чепцов не…

— Чепцова голыми руками не возьмешь. И он сам мараться не станет, у него алиби на такие ситуации — полные штаны. Но это не твоя забота… Кстати, ты почему вчера из «Глории» удрал при всех и не перезвонил?

— Так, — хмуро сказал Денис. Встречался с неким фээсбэшником по фамилии Мунтян. Знаешь такого?

Дядя отрицательно покачал головой.

— Он немного общался с Бедняковым до того как… В общем, считай, что я просто версию одну проверял.

— И что, проверил?

— Проверил.

— Результат имеется?

— У кого-то, может, и имеется. — Денис посмотрел на посиневшего и распухшего Звягинцева. — Но не у меня.

Грязнов-старший удивленно посмотрел на племянника. Но ничего не сказал. Слишком уж день плохой, чтобы отношения выяснять.

Денис отошел в сторонку и позвонил Шаповалову. Тот на удивление быстро отозвался. Денис вздохнул с облегчением. Оказалось, что хоть у кого-то еще есть голова на плечах. Стас объяснил, что бедняков-скую тетку, Тамару Александровну, он спрятал у своего знакомого на даче, на границе Московской и Калужской областей. Она явно что-то знает, но говорить хочет только с генералом Грязновым. Это было уже кое-что, и, видит Бог, они это заслужили. Вот так-то!

Бедняков. 24 мая

Свою «восьмерку», в которой при внимательном осмотре кроме отсутствующего заднего стекла обнаружилось еще присутствие девяти пулевых отверстий — в крыше и дверцах, Бедняков загнал в ведомственный гараж. Знакомый мастер за ящик пива и два блока «Мальборо» обещал залудить ее до вечера, а вместо стекла приспособить пленку на скотче, чтобы не дуло.

В половине двенадцатого Бедняков был дома, ибо желудок настоятельно требовал чего-нибудь высококалорийного и в больших количествах. Тетя Тома предложила на выбор много чего вкусного, но все нужно было долго готовить, и тетушка возмущалась и недоумевала, пока Бедняков заталкивал в себя бутерброды с холодным мясом и сыром.

Как раз к обеденному перерыву он появился на работе, так и не решив, писать начальству рапорт о своих ковбойских похождениях или не стоит. Лучше бы, конечно, не писать, но выяснить, действительно ли Мунтян имеет отношение к ФСБ и какое, без помощи начальства возможности не было.

Телефон на столе и пейджер на поясе сработали одновременно. Отстранив трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть от шаповаловского крика, Бедняков изучал сообщение; «Смотри 3-й канал в 13.10».

А Стас Шаповалов, наругавшись вдоволь, наконец успокоился:

— Дуй ко мне, немедленно!

— Зачем?

— Телевизор смотреть будем.

Пришлось пойти, тем более что в кабинете участковых телевизора не было.