— Только не надо психовать, — сказал вдруг голос с заднего сиденья.
Денис чуть не подпрыгнул. Сердце заколотилось. Он вполне ведь мог меня пришить, подумал частный детектив. Хороший я профессионал, нечего сказать. Впрочем, за высоким водительским сиденьем спрятаться немудрено. Да, но как он в машину залез?!
— Поезжайте за угол, — сказал информатор, — а дальше я скажу…
Денис повернул зеркальце заднего обзора и увидел, что Чаплин уже не в красном халате. На нем футболка и джинсовая куртка. Ну и ну…
Через пару минут они остановились перед «Макдональдсом». На летней площадке сидело много народу. Они вышли из машины и сели за столик.
— Принесите мне… — сказал Чаплин и принялся перечислять, что именно. Список был длинный.
Денис совершенно обалдел.
— Мы же были в хорошем ресторане… — сказал он.
— Ненавижу азиатов и то дерьмо, которым они кормят. Ну поторопитесь!
Вот, значит, где придется его ужином кормить. Весьма неглупо, подумал Денис, стоя в очереди к кассе и заставляя себя не оглядываться (а вдруг этот странный тип уже слинял?). Во-первых, тут было многолюдно в любое время, во-вторых, дешево.
Наконец Денис вернулся с подносом, полным еды. Чаплин, к счастью, по-прежнему сидел за столиком. Он неспешно принялся поглощать американскую пищу.
— Знаю, что вредно, — объяснил он, — но ничего не могу поделать. Привык на работе.
— А что у вас за работа?
— А то вы не знаете.
Денис прикусил язык и подумал, что вести себя надо так, как будто ему известно о Чаплине гораздо больше, чем есть на самом деле. Это было несложно, учитывая, что ему неизвестно практически ничего. Впрочем, Голованов сказал, что Чаплин — каскадер. Что ж, очень может быть. Сухопарая, жилистая фигура, кошачьи движения. Если он работает в кино, то немудрено, что привык к фаст-фуду. Денис, опустив ресницы, тем не менее внимательно разглядывал Чаплина. Ему можно было дать от сорока до пятидесяти — в зависимости от освещения. Наверное, когда он улыбался или хмурился, четче выступали морщины, но так их видно не было вовсе. Темноватая, продубленная, как у моряков, кожа. Неопределенного цвета глаза. Ничего запоминающегося. Словом, идеальная внешность для информатора. Вот только руки были немного странными. С одной стороны, длин тные, чувствительные, как у музыканта, пальцы, с другой — мозоли даже на подушечках, свидетельствовавшие о том, что их обладатель знаком с физическим трудом не понаслышке.
— Итак, — сказал Денис, когда Чаплин съел первые два биг-мака, — меня интересует, когда вы последний раз видели Беднякова.
— Сто пятьдесят баксов, — снова безо всякого выражения сказал информатор и взялся за картошку по-деревенски.
— За что это такие деньги?! — обомлел Денис, еще не забывший, как из него недавно Филя кое-что вытряс. На самом-то деле финансовые успехи «Глории» были далеко не так хороши, как он рассказывал об этом дяде.
— Вообще-то моя такса была — сто, — охотно объяснил Чаплин. — Ну а полтинник сверху, сами понимаете, святое дело положить, раз уж я к новым хозяевам перехожу. За вредность, так сказать.
Денис вздохнул и полез за бумажником, а Чаплин сказал:
— Вот мне интересно, почему у нас судьи сплошь крупногабаритные тетки бальзаковского возраста?
— Что? — удивился Денис. — При чем тут судьи?
— У меня приятеля недавно судили, — охотно объяснил Чаплин, — так что я имел удовольствие на лица нашего правосудия полюбоваться. Такие, скажу я вам, коровы там сидели. Совсем никто за своей спортивной формой не следит… Вообще надо судьям хотя бы велотренажеры, что ли, ставить. Прямо на их судейское место. Сидит себе судья, приговор зачитывает и педали накручивает. А то им же столько сидеть, бедняжкам, приходится?! Вернее, в конце концов сидят-то, конечно, другие…
Бедняков. 21 мая
Рано утром Бедняков подкараулил судмедэксперта Нарезайло во время первого утреннего перекура, пока тот еще был благодушен и не погрузился с головой в свои свежемороженые трупы.
— Что с Резником? — спросил Бедняков как бы между делом, чтобы эксперт, не дай бог, не заподозрил даже намека на обстоятельный разговор. В этом случае, как и все опытные специалисты, Нарезайло мгновенно замыкался, и добиться от него можно было только одного: «Подожди официального заключения». А его запросто можно и месяц прождать.
Нарезайло наморщил лоб, критически осмотрел предложенную сигарету, сделал длинную затяжку и, наконец, произнес:
— Резник? Умер, бедняга.
— Жаль, — кивнул Бедняков.
— У него в крови пентонал натрия. Кто-то его без утюга, вежливо потрошил. — Нарезайло снова затянулся. — Успокоительные, транквилизаторы. Букет… даже целый веник.
— И когда он их принял?
— Успокоительные и транквилизаторы — непосредственно перед смертью проглотил, даже толком все не переварилось. Чтобы не страшно было.
— Думаешь, сам проглотил?
— Если не по собственной инициативе, значит, чтобы вел себя соответственно.
— А пентонал? — Бедняков осмелел.
Судмедэксперт пожал плечами.
— За пару часов до того. Подожди официального заключения. — Нарезайло повернулся, чтобы идти по своим делам.
— Погоди! — остановил его Бедняков. — Последний вопрос. Что из этого букета нельзя купить в аптеке в принципе и что без рецепта?
— Ты с Луны свалился? Все сейчас можно купить. Разве только пентонал… Ладно, пойдем, набросаю черновой список. Только учти: где что куплено, все равно не установишь, дохлый номер.
Бедняков потащился следом за Нарезайло в его апартаменты. В голове вертелась какая-то мысль, но никак не могла оформиться в нечто цельное.
— Слушай, — наконец спросил Бедняков, — препараты эти… Они вводились одновременно? Как они согласуются друг с другом?
— Ни хрена они не согласуются.
— А может, он болен был? Врач мог что-нибудь такое прописать, кроме сыворотки правды, разумеется?
— Только в дурдоме, в отделении для буйных.
Нарезайло мог говорить что угодно, однако элементарная аккуратность требовала посетить резниковского участкового врача. Бедняков позвонил в поликлинику, оказалось, что нужная докторша сегодня будет принимать с 11.00. Было же только полдевятого. Как раз. подходящее окно для визита в офис «Stlelabo». Бедняков подумал, что, поскольку живых сотрудников в фирме не осталось, ордер на обыск ему подмахнут не глядя. Правда, Бедняков все равно оставался уверен, что упомянутый экономкой серебристый чемоданчик при обыске не отыщется.
Бедняков прихватил все ключи, изъятые на квартире Резника. По дороге он заехал на его квартиру и забрал книгу, упомянутую слесарем — золотые руки — «Windows NT для профессионалов», которую Резник зачем-то держал в сейфе. Бедняков бегло просмотрел ее. Книга была совершенно новая. Никаких пометок в ней не оказалось. Ладно, пусть эксперты разбираются. Единственная версия, родившаяся у него: книга использовалась для кодировки неких секретных сообщений. Бред, разумеется.
Помещение под офис Гарин с Резником арендовали в институте «Гражданпроект» на Краснопресненской набережной. Там было два черных письменных стола, компьютер и сейф. В столах — всякая канцелярская мелочь. Бедняков включил компьютер, но он затребовал пароль.
Один из ключей подошел к сейфу. Внутри хранились только бухгалтерские документы. Ни дискет, ни серебристого чемоданчика нигде не было. Что и требовалось доказать, к сожалению. Бедняков помещение опечатал, компьютер и документы изъял: в несколько приемов самостоятельно вынес в свою машину. Это, конечно, была чистой воды самодеятельность, но лучше было перестраховаться.
… — Как — умер?! — Классическая очкастая участковая подпрыгнула вместе со стулом. — Не мог он умереть! У Резника была обычная медикаментозная интоксикация! Ничего серьезного. Пить побольше жидкости и побольше гулять на свежем воздухе!
