Арсений объявился через неделю.
Выглядел консультант настоящим щеголем: отличная кожаная куртка, как бы потертая в некоторых местах, качественные джинсы, кожаная спортивная обувь.
В лаборатории сразу изменилась температура, влажность и атмосферное давление.
– Привет! – сунулся с поцелуем Арсений.
В этот момент я разводила кислоту и приказала глазами Арсению заткнуться.
Жуков боком протиснулся мимо, не преминув прижаться к моему бедру, присел на стул в углу у окна и с интересом огляделся.
– А это что? – спросил он, когда я сняла перчатки и выключила вытяжной шкаф.
– Что?
Арсений показал на колбу с надписью «С2Н5ОН».
– То самое, – похвалила я консультанта, – спирт это, Арсений, ты не ошибся.
Жуков шарил по мне таким взглядом, что беременность была почти реальной.
Сегодня я собиралась на работу с особой тщательностью.
Чуть подкрасила ресницы, нанесла на веки какие-то многозначительные тени (Франция, «хамелеон»), терракотовые румяна на скулы и блеск для губ, оказавшийся весьма кстати. Волосы захватила заколкой, выпустив живописный хвост.
Никакой особой цели я не преследовала, поверьте.
Просто… Из чистого гуманизма!
Подумала: хорошо бы расшевелить Гену Рысака.
Чтобы управляющий распрямил плечи, вспомнил, что он мужчина, приоделся, приободрился, приударил и еще что-нибудь сделал, но не наполовину, а до конца, по-настоящему. Хватит паллиативов! Вся наша ферма, Заречье и жизнь в целом – сплошной паллиатив, сделка с собой.
Гена, как на грех, заглянул не вовремя, я считала кислотность молока и пустить в ход технику обольщения не могла.
– Какой ты сегодня симпатичный, Геннадий Палыч! – проворковала я, прислушиваясь к звуку собственного голоса. Готова побиться об заклад: таким голосом Ева подбивала Адама сорвать яблоко.
Гена от неожиданности забыл, зачем явился, а когда я приготовилась гипнотизировать его правый глаз, пошел пятнами и выскочил из лаборатории.
– А ты похожа на жрицу – такое у тебя загадочное лицо, – подхалимски улыбнулся Жуков.
– Ничего не выйдет, – срезала я консультанта.
– Ты о чем?
– Об алкоголе, сексе и земельных паях.
Арсений похлопал глазками.
– Не понимаю, о чем ты. Я чисто по-дружески заскочил поболтать, – стушевался под моим проницательным взглядом Арсений. – О чем задумалась?
Жуков плохо переносил неопределенность.
– Да, ерунда, – нахмурилась я, – ты что-то говорил обо мне соседу?
– Какому? Твоему?
– Ну не своему же!
– Да. Рассказал, как он уделал твое пальто и едва не переехал тебя. Посоветовал не попадаться тебе на глаза.
– Добрый мальчик. Спасибо, – проворчала я, – за заботу. То-то я смотрю, бедный шарахается от меня как от чумы.
– Ха! – воскликнул довольный Жуков. – Наверняка он женофоб! С такой-то рожей!
– Бери выше – ксенофоб!
Мне некогда было болтать – пора было выдавать анализы, время поджимало, уже несколько раз заглядывал Василий Митрофанович – не мог отвезти молоко на пищекомбинат без моей справки.
– Давай я тебя подожду, и пообедаем вместе где-нибудь, – предложил Арсений.
– Давай, – согласилась я и подумала: «Почему нет? Не поросячий хвостик этот Арсений, как-никак директор консалтинговой компании, консультант по слияниям (вот, кстати, еще один аргумент) и объединениям. Вполне годится, чтобы стать донором. К тому же он будет думать, что это он меня соблазнил…»
Обедали мы с Жуковым все в том же «Багратионе», в ресторанчике грузинской кухни.
Опять от меня несло коровником, опять у нас была на обед бутылка испанского сухого вина, опять у меня во рту горело пламя от соусов, а Арсений пытался завоевать мое доверие перспективными планами:
– Я привез для тебя «Положение о лаборатории». Мне нужны твои документы, копия диплома там, трудовой – короче, сама знаешь. Напишешь заявление, я заберу все с собой, вернусь с приказом, и приступишь.
– А где будет лаборатория?
– В областном центре.
– О-о, так далеко ездить? – огорчилась я.
От нашего городка до областного центра всего двадцать минут езды. Но дело не в расстоянии, а в сервисе: зимой придется мерзнуть на остановках, летом умирать от жары в автобусах.
– Сдай на права, машину дадим тебе, будешь ездить сама.
– На права? – У меня вытянулось лицо.
– Да. Тебя это пугает?
– Признаться, да – пугает.
– Ха! Это же не Москва! – в своей манере завопил Жуков. – Чего бояться?
Я вспомнила соседа-убийцу за рулем:
– Хватает придурков на дороге.
– Это ты о Шумахере, твоем соседе?
– Да.
– Между прочим, он парень боевой, по-моему, списан по состоянию здоровья.
Я расширенными глазами смотрела на Жукова, впитывала информацию как губка:
– Откуда знаешь?
– Военный билет держал в руках… А чего это ты порозовела?
– От вина, – лихо соврала я, а воображение опять услужливо подбросило вариации на тему героического прошлого странного соседа, – может, списан по контузии? Тогда ему пить совсем нельзя. Ни капли. Вот идиот!
– Ты не слишком близко к сердцу принимаешь прошлое этого типа? – Арсений впился в меня взглядом, от которого хотелось прикинуться ветошью.
– Неужели? Мне кажется, меня непосредственно касается его пагубная страсть к алкоголю.
Жуков усмехнулся и как-то слишком проникновенно предупредил:
– Не влюбись.
Я вскинула брови:
– По-твоему, я извращенка?
– Женщины – существа странные, чем больше жалости вызывает мужик, тем верней его шансы. Я не хочу, чтобы он разбил тебе сердце.
– Знаешь, мне иногда хочется, чтобы кто-то разбил мое сердце, но это вряд ли случится – я слишком рациональна.
Жуков как-то посерьезнел и сдавленно произнес:
– Ты мне очень нравишься, Витя.
– А по-моему, тебе нравятся мои земельные паи.
– Ну что ты заладила: паи, паи… – скривился Арсений, – я готов ради тебя на всякие безрассудства, а ты – паи!
– С тестостероном – это не ко мне.
– У меня все серьезно! – запальчиво возразил Жуков.
– Арсений Иванович, ты женатый человек, и вообще у меня другие планы.
– Витя, давай ты родишь ребенка, я тебя не брошу, буду помогать, – понес ахинею Арсений, хватая меня за руку.
– Справку о состоянии здоровья принесешь – тогда поговорим, – попыталась отшутиться я.
– Я здоров как бык, вынослив как верблюд. Ты сможешь убедиться в этом, Витя, когда пожелаешь, – перешел на интимный шепот Жуков.
Только зоопарка мне не хватало!
– Арсений, успокойся, – прошипела я, пытаясь вырвать руку, но Арсений точно с ума сошел. Он целовал мою ладонь, подносил ее то ко лбу, то опять к губам. Я беспомощно озиралась по сторонам – хоть бы официантка появилась!
– Ты чудо, Витя, – бормотал Жуков, – ты меня так заводишь!
Признание Жукова всколыхнуло в душе подозрение: что-то похожее я недавно слышала или читала…
Аноним?!
С губ уже готово было сорваться обвинение, но я обуздала эмоции: письмо я получила до знакомства с Жуковым.
Рука Арсения оказалась у меня на коленях, и я поблагодарила себя за то, что пренебрегла рекомендациями психологов носить юбки.
– Жуков, прекрати, – придушенным шепотом я пыталась остановить осатаневшего консультанта.
– Пойдем в машину. – Жуков бросил на стол купюру и потащил меня из зала.
Где-то я дала промашку, почему все так повернулось?
Кожаный салон «ауди» не казался мне подходящим местом для любви, я уперлась как ишак, не позволяя втолкнуть себя в машину. Физиономия у меня покраснела, волосы растрепались от сопротивления – Жуков обхватил меня сзади за талию и держал крепко, не выпускал, прижимаясь все сильней. Еще немного – и этот маньяк изнасилует меня прямо на подножке своей машины! «Бедные ящерицы», – не к месту вспомнила я.
– Арсений Иванович! – совсем близко раздался приятный мужской голос.
